Что касается этого «Дискобола», который у нас изображен такой бледной тенью.
Дискобол — Римская мраморная копия статуи Мирона
Вы знаете, я, пожалуй, им сейчас и закончу. И мы перейдем к следующей теме просто потому, что показывать, что-либо на этой аппаратуре невозможно. И я, соскочив, пропускаю своего любимого Македонского.
Этот красавец стоит практически во всех парках. А, ведь, сделали его в пятом веке до новой эры. И все равно, стоит до сих пор. Просто взял и встал.
Так, для того, чтобы больше не мучиться нам с этим делом, я надеюсь, что мы к следующему разу исправим недостатки показа и нам от этого станет весело и хорошо жить. Я не буду ходить в шлеме космонавта и держать что-то в руках. Поэтому я хочу вам сказать, что существует такое представление, что первый человек, который написал историю античности, а его звали Иоахим Винкельман, был совершенно удивительным человеком. Немец, живущий в Италии, абсолютный фанатик. Это он раскопал Геркуланума и Помпеи. И то, что он представлял собой, как личность, для конца восемнадцатого века, а это преднаполеоновское время, представить себе трудно. Потому что у него была Мекка, паломничество. К нему приезжали все, все, все, все. Весь мир ездил на эти раскопки, чтобы посмотреть на это чудо. Раскопки античные, римские, засыпанные Везувием — Помпеи в 69-ом году. И там всегда собирались люди. Однажды, к нему в гости, на раскопки, приехали два молодых человека, которые были влюблены в него и в античность. Случайно, совпали одновременно. А надо сказать, что он был очень связан с Гёте и у них была такая компания, которую они называли «Штурм и натиск» — такая крайняя форма высокого и агрессивного романтизма. Одного из гостей звали Луи Давид, он был французским художником, а другого звали Франсиско Гойя. И они, встретившись, очень подружились. Мало того, они понравились и полюбили друг друга. Но Гойя приехал в Помпеи не как художник, а как бандерильеро испанской корриды. Он был бандерильеро. И он тогда заключил спор со всей этой компанией «Штурм и натиск», что пройдет под куполом Святого Петра без страховки. Этот человек не знал страха. Вообще. Экстраординарная была фигура.
А Давид приехал, как художник. Ему, как человеку, получившему от французской Академии медаль, полагалась поездка в Италию. Они оба были пламенными республиканцами, оба молились на республику и на революцию. Они были влюблены в республиканский Рим. И участвовали при раскопках республиканского Рима и молились на Брута. Впрочем, и кончили они одинаково. Гойя ненавидел Францию, поскольку французы оккупировали Испанию. И ненавидя ее умер в эмиграции, в Бордо. Луи Давид тоже закончил жизнь в эмиграции, но только в Швейцарии. Они умерли с разницей в один год. Там такая была концентрация духовного заряда классицизма! Духовного заряда «Штурма и натиска». Они все время говорили о Бруте, Цезаре, демократии и, в конце концов, Иоахим Винкельман первым написал «Историю античного искусства». Эта была первая книга. Она и сейчас издана, и сейчас интересна. Но! И он, и они — никогда не видели разницы между Грецией и Римом в искусстве. Они ее не различали. И Винкельман не различал тоже. А почему? Ну, не различали и все! В Италии было огромное количество греческих подлинников. Греческой истории они почти не знали, путались. Но сегодня я вам скажу так: хотя Винкельман написал изумительную книгу, но все-таки в них античность входила, скорее, Римом, нежели Грецией. А между этими двумя античностями общего очень мало. Они ничего общего не имеют. И вот это — главное. И вот это надо знать.
Рим — это государство. Какую оно имеет форму? Чего? Сапожище такое! Римская Империя огромна. Даже, когда она еще и не была такой Империей, она всегда была государством. И это государство имеет две точки отсчета. И я хочу назвать главную.
Когда мы говорим о Греции, мы говорим: а какая точка отсчета? Та, когда Геракл учредил Олимпиады. А что, там этот Солон с кем-то встретился? Да кому это интересно? Ну, встретился вместе с Гераклом. Но учредил-то Геракл. То есть, историческому началу сразу был предан высокий, божественный, мифологический старт. Время — 451 год до Новой эры. Запомните эту дату. Что такое 451 год? Середина пятого века до новой эры. Принят закон, который называется: «О двенадцати таблицах». Гражданское законодательство. Вы осознаете этот факт или нет? Гражданское законодательство!
Рим формируется с самого начала, как юридическое государство, с законодательством. Рим — это государство, где впервые правили миром по гражданским законам. Римское право изучается до сих пор! Точно так же, как античное золотое сечение. Греки создали мифологическую поэтику и на ее основании поставили феноменальное искусство, а римляне создали государство и его законы. Разница есть или нет? И мне очень хочется рассказать вам, до какой степени эти люди были смешными.
Наше зеркало не в Греции. Мы Грецию несем в своем, как сказал бы Карл Юнг, коллективном бессознательном. Мы Грецию несем в себе, как самую великую золотую сонму мира, как искусство и философию, как нечто недосягаемое, потому что все это — оторвано. А Рим — это наше зеркало. Мы смотримся в это зеркало каждую минуту. Рим — это государство и право. Рим — это республика и Империя.
А Европа предложила что-нибудь другое, кроме Империи и Республики? У нас сейчас, что? Президентская республика. Я правильно понимаю ситуацию? Все. Только здесь законы не действуют, а там действовали. Когда у них перестали действовать законы, а я вам расскажу, когда это было и почему — это очень интересно, то их не стало. Все говорят: а почему пала Римская Империя? От варваров? Нет! Сначала варвары поселились внутри, потом перестали исполнять законы. И все! Ее не стало! Просто не стало. И никакие попытки, никакого Диоклетиана. Все это дело: слепить, возродить, полить из лейки — ни к чему не привело. Все! Мир уже стоял в одном шаге от принятия христианства. А Рим был государством, где царствовали юристы. Государство юристов. Рим был миром, который вложил свой гений ни в философию, ни в искусство, ни в театр. Не было у них этого. У них были гладиаторские бои, но это — другое. Это развлечение ниже пояса. Это вам даже не футбол, там кровушка течет такая чистая. Нет, грубые они были люди, грубые, но интересные. Я должна вам сказать, что постараюсь рассказать вам о них так, чтобы вы их полюбили, потому что они были очень интересны, но прежде всего, гений нации был вложен в государственное строительство. Не в Олимпийские противостояния времени, создание эллинского образа остановки времени, а совсем в другое понимание времени и в совсем другое понимание истории.
Греки историю не понимали. У греков истории не было. Все, что они писали, было враньем. У них были историки, все было красиво, но они привирали. А вот римляне писали историю. До нас дошла от Рима: история, законодательный свод и очень, очень много еще чего. У Рима есть две стартовые исторические точки, но главной я считаю 451 год, когда они приняли вот эти самые законодательные таблицы. Двенадцать законодательных таблиц! Первое уголовное и гражданское римское право. У них есть трогательная мифологическая история. Просто трогательная. Они о себе замечательно рассказывают. Вот, как может нация рассказывать сама о себе? У революции есть духовная история, образная. Про Чапаева, к примеру. У нас есть мифы не только революционные, у нас есть еще мифы о варягах и еще про что-то. А те рассказывали, кто есть. Причем они не только этот миф любят, но сегодня ему придают совершенно документальное значение.
Они рассказывают такую историю: некто весталка — по-нашему монашка, которую звали Рея Сильвия — девственница, служившая богине Весте (их собственной богине, у греков такой богини не было), впала в грех и родила близнецов. Одним словом, падшая девка родила двух близнецов. Ромула и Рема, которых вскормила дикая волчица.
Волчица вскармливает Ромула и Рема
Какая радость, какое счастье! Вот он — образ! Бандиты! А какая у них любимая история про Ромула и Рема? Как один братец другого пришил в пьяной драке. Дело в том, что этим братьям очень хорошо жилось в Лациуме. Это латинское место и сейчас существует. Древнегреческий язык, согласитесь, все-таки музейный, а латинский живой — существует и в природе, и в практике. Кроме того, латинский язык является основой всех романских языков. Не греческий, а именно латинский.
Так вот, значит, один братец случайно прикончил другого в этом самом городишке Лациуме. Ну, просто гениально и потрясающе. Если бы вы знали, как они это описывают! Когда я читала, как они рассказывают о разбойничьих набегах братьев на окружающее их население, потому что считают себя правителями в Лациуме — я хохотала. Плохо у них было только одно, что постепенно стало приводить их в задумчивость — женщин не было в этом мире. Обходились они без них. И хорошо, надо сказать, обходились. Но детей-то нет, а дети нужны.
И тут они придумали замечательную вещь, которую до сих пор все любят, даже оперы пишут, мюзиклы, картины, как Луи Давид. Так вот, они договорились, что помоются, побреются и будут вести себя тихо какое-то время. Ну, скажем, месяц. А потом они пошли к соседям, которые звались сабиняне, и стали звать их к себе в гости. Вместе с женами и дочерьми. «Мы — друзья, вы видите, какие мы чистые, какие мы богатые, какие мы хорошие». Те-то, вообще, были лопухами, пошли к ним в гости. А братья за ними городище закрыли, мужиков всех перебили, а женщин и дочек взяли себе в жены. Хорошо решили вопрос, правда?
Так итальянцы гордятся этими братьями! А два года назад, ихние археологи обнаружили — клянусь вам! — пещеру, где этих братьев выкормила волчица. Нашли, доказали, проспекты сделали. Туда уже туристы валом валят. И все верят, конечно. «Вот тут она лежала. Вот тут они стояли». То есть мифология не должна быть мифологией, она должна стать историческим фактом. Понимаете? Она обязательно должна стать историческим фактом. Вот греки всегда говорили о том, что факт — мифологический, но они всегда оставляли место для мифологического флера, то есть жили в системе божественного дыхания. За кого-то Аполлон, за кого-то Посейдон, за кого-то Афина! Афина просто была в башке у Одиссея, чего тут говорить! А здесь — обязательно факт должен быть фактом. А тут еще эта история с сабинянами. Другие бы уже чадрой покрылись и стеснялись, а эти только радуются. Такая гордость! И оперетты написали, и оперы, и картины! Как хорошо! Какие мы умные!