Вообще, кто-то, кого-то будет уважать, если покончит жизнь самоубийством не театрально, не публично, не на миру? И вокруг тебя не будут танцевать? А как они вышагивали! А как они салют военный отдавали! А какие у них были театральные формы жизни! А какая у них была театральная архитектура! А какие театральные буквы! Итальянцы до сих пор сохранили в себе эту театральность. Бессознательно. Вы обращали на это внимание?
Завтра сорок дней, как умер мой друг Тонино. Это же был просто театр одного актера. У него в доме постоянно происходила пьеса Пиранделло. Вот сидим я, его жена Лора — разговариваем, работаем. В этот холл, где мы находимся, выходит несколько дверей. Вдруг, стук во все двери. И начинается. Все входят и все со своими репликами. Это же так смешно! У них домработница — Николетта, которая готовит. Так она входила каждые десять минут, руки в боки и орала. Кричала так, словно сегодня конец света объявили: «Чем заправить суп?» Я говорю: «Тонино, в чем дело?» А речь идет о супе, насколько я понимаю. «Чего она орет?» И он тоже начинает орать. Потому что они все время играют, как дети. Постоянно играют. Вы обратите внимание, что итальянцы очень театральны в своем поведении. С жестикуляцией. Это у них генетика такая, ментальность.
Я потом расскажу, зачем они Форум строили, как они вели себя в нем. Это всегда был спектакль. Они всегда играли в спектакль. В этом сочетании необыкновенной серьезности, мужественности, силе, культе власти, очень большой и волевой концентрации, в очень сознательном, гражданском проживании жизни, которое было свойственно всем. Солдатам за кусок земли или чего-то там еще. Или в желании стать Императором, как у Веспасиана Флавия. Всегда была концентрация воли и энергии с одной стороны, а с другой, абсолютно фантастическое, театральное проявление этого. Когда Императору Нерону захотелось покончить с мамашей, а это надо было сделать красиво, то он пригласил ее в гости, в свое имение, в Байи, где сейчас находится курорт. А у него были вращающиеся кессонные потолки. Грекам, ни в каком мифе, не снилась такая жизнь. Так эти кессоны, когда двигались, испускали ароматы или оттуда сыпались цветы. И он решил, что пускай кессонный потолок на мамашу свалится. Сначала он на нее с потолка ароматы и розы сбросит, чтобы та в блаженство пришла, а потом и сам потолок. И конец старушке. Все было сделано по плану. Только мамаша спала в соседней комнате, у конюха, и осталась цела. Следующая попытка вообще была головокружительная. Но она и тут избежала гибели. В конце концов, ему пришлось просто ее убить и все. Два раза ему хотелось сделать красиво, театрально, как полагается, потому что он сам был театральным актером.
У них был любимый цветок, который выращивали все. Они любили воду и цветы. А чтобы вы просто имели представление, я вам скажу, что когда была большая опись, начавшаяся при Августе Октавиане, то эта была перепись не только населения, но и опись гражданских зданий. Но только города Рима. И оказалось, что в Риме больше полутора тысяч фонтанов. Они были создателями, инженерами всех типов фонтанов, которые только сейчас существуют. Просто инженерия сейчас не использует и половины тех фонтанов, что они сделали. Так есть, что-нибудь общее между ними и греками? Конечно. По сути. Влияние античной культуры. Я вам могу сказать, что мы не знаем ни одного имени римского художника. Ни одного, потому что у них таковых просто не было. А где они делали свои статуи, это я вам расскажу в другой раз (Аплодисменты).
Лекция № 4
Волкова: Что такое Византия?
голос из зала: Остатки Рима.
Волкова: А как называют себя византийцы? Ромеи, римляне. Византийский Император — он римский Император, просто переехавший, в связи с различного рода серьезными обстоятельствами. Но что бы мы с вами не говорили, плюс наши с вами традиции, с тех пор, как мы вошли в христианский союз, мы присоединились к ромеям и к Византии. У нас в голове немножко путаница. Знаете, почему? Потому что сейчас очень мало, кто представляет себе, что когда-то представляла собой Византия. Это я вам говорю — мы с вами находимся в таком интимном кругу. Вы даже представить себе не можете, насколько все византийские Императоры — все, до единого, а там династии были невероятные, и кого там только не было! — так вот, все они придерживались римским традициям — придворным, культурным, строительным и так далее.
Возьмем традиции строительства. Они строили так, как строили римляне. Бетон, кирпич, кладка. Я хочу рассказать вам такие, чисто путевые наблюдения. Когда я первый раз попала в Рим, в Колизей, а это было очень давно, то попала в него не как обычный турист. Я стала считать и записывать количество и типы архитектурных кирпичных кладок Колизея. Другими словами, я стала вести то наблюдение, которое я в книжках получить не могла. Такие наблюдения не описываются ни в книгах по архитектуре, ни в книгах по искусству. И меня потрясло то, какими технологиями строительства они пользовались. Та же работа с обожженным кирпичом и с камнем. Я была в шоке. Я насчитала семь различных типов кладки. Думаю, что их намного больше. Ведь кладки — это не только украшения, это момент самой техники строительства. Кроме того, там применялся римский бетон, который, скажем прямо, мало чем изменился в наше время. Там есть одна очень интересная кладка, которая потом, в Византии, была принята за основу. Делалась она из плинфы — это тоже кирпич, но только не маленький. Это такие большие красные плиты. Иногда эта кладка сочеталась с камнями или с булыжниками. И получался такой пирог. Вот идет эта кладка булыжная с плинфой, потом опять булыжник и плинфа. Это все в Колизее применено.
Я не знаю, что из чего вырастает. Задача рождает технику или техника подсказывает задачу? Это, как клубок — за какой конец тянуть начинаешь, то и получишь. Но за какой бы конец вы не тянули, то все равно вытаскиваете феноменальную технику строительства.
А где осталась Византия сейчас? А Византии осталось мало. Она разрушена. Ее нет. Она, как мир визуальный, как мир предметный — храмов византийских не осталось, зданий не осталось. Все это разрушилось вихрями истории. От Византии осталось духовное, книжное наследие.
Много лет спустя я попадаю в Равенну, где строил византийский Император. Да не какой-нибудь, а Юстиниан. И что я вижу? Я вижу ту же римскую кладку. Они ее использовали для своего строительства. Но теперь она имеет другое содержание — духовное наполнение, потому что это не ипподром, а церковь. А технология та же самая. Лев Николаевич Гумилев замечательно определил Византию. Он был гениальным человеком, которого мы не знаем, не ценим и не понимаем. У нас есть эта совершенно вечная манера не понимать гениев. «Корабль дураков», какой-то. А он был гениальный историк и говорить здесь нечего. Он сказал: «Византия — это первый в мире христианский этнос». То есть, Византия — это религия, понимаете? То поле, что объединяет культуру. Это религия, это церковь. Это единое религиозное поле. А сколько там было национальностей, то есть этнических групп? Они сами не знали. Говорили на ста языках. То у них один был язык впереди, то другой. И перенос столицы связан с тем, что ромеи провозгласили себя другой — новой Империей. Какой другой? В духовно-историческом отношении. А кирпич-то они кладут все так же. А затем мы приходим куда? В Киев. В Святую Софию. А как Киев построен византийцами? Киевская Русь — это плинфовое строительство. И что от нее осталось? Ничего. И когда на русских иконах изображают Византию — на любых иконах, то церковь на них рисуют красного цвета. А ведь русская церковь белого цвета. Понятно, почему красного? Потому что плинфа — кирпич красный. Вот есть совершенно гениальная икона. Называется она «Сражение суздальцев с новгородцами».
Икона «Сражение суздальцев с новгородцами»
Это первая и, может быть, одна из немногих, так называемых, исторических русских икон, сохранившая память о том, как суздальцы бились с новгородцами. Само по себе — это гениальное историческое событие — гениальное, потому что суздальцы с новгородцами так никогда и не встретились. Они заблудились в лесах и битвы такой не случилось. Но новгородцы, в отличие от суздальцев, были очень шустрыми и быстренько запечатлели это неслучившееся событие, в качестве великой победы. И сделали икону. На верхней части или на верхнем ряде иконы изображен мост через Волхов. Византия, условно красная София и купцы, что привезли византийскую икону Богородицы. И прямо на мосту, через Волхов, новгородцы принимают икону, которую византийский Патриарх персонально посылает Новгороду, в их Софию. Все! Теперь они обеспечены и защищены. И потом, когда показывается сама битва, как показаны суздальцы? Во-первых, они показаны, как хамы, потому что выехали для переговоров на лошадях и шапки не сняли. А шапки на них татарские какие-то — басурманские. А это значит, что они — хамло. А новгородцы шапочки сняли, потому что они люди хорошие. А за спинами суздальцев лучники, да арбалетчики, которые стреляют в крепость новгородскую, и все стрелы летят прямо в Богородицу. Не в кого-то, а в Богородицу, потому что она новгородцев защищает и на себя все принимает. А в самом низу иконы, в самом нижнем ряду показано, как из ворот детинца выезжает новгородская рать и суздальцы бросаются в рассыпную. Им пришел конец и их приравнивают к неверующим, потому что шапки у них странные. Ну, что тут поделать? Средневековые войны — дело понятное. Я говорю об этом лишь потому, что вы должны уяснить: когда Россия, осознав свою отдельность, начала свое отдельное культурное существование, она абсолютно проигнорировала строительство Киева, то есть византийское строительство. И перешла к белокаменному зодчеству. К белокаменной кладке. Вы поняли или нет? Владимир, Новгород — белокаменные. Только Киевская Русь — плинфовая и все еще очень связана со своим источником.
Киевская Русь имеет мозаики, то есть то, что было характерно для Рима и для Византии. А Россия уже мозаик не имеет. И когда, в 80-х годах девятнадцатого века, царь Александр III заговорил о православии и об ее истоках — о Византии и прочем, то как они стали строить? Из красного кирпича! На Красной площади можно это увидеть. Вот стиль Александра III — первый модернистский стиль. Красный кирпич. Это очень серьезная вещь. Это то, как культура общается с материалом. Это очень важно. А греки как строили? Да они ничего не строили. Они строить не умели. Они гениальными были архитекторами, но не строителями. Вы разницу понимаете? Они создали ордерный периптер. Я рассказывала вам о нем. Они создали ордерную архитектуру, которой пользуется весь мир, вплоть до сегодняшнего дня. Они идеи делали. Рим вообще на них не похож. Рим делает то, чего у греков в помине не было. Гражданское зодчество. Гражданское. Понимаете? Рим — это гражданское зодчество. Для них главное — это гражданское зодчество. Это гражданское строительство страны. А что это такое? Жилые дома, дворцы.