ень большой пир. Он точно знал, кого позовет на него — у него были рассчитаны гости и время ужина. Август позвал: и политических деятелей, и писателей, а самое интересное, что он позвал своих «товарищей по скитанию», чтобы молва пошла в народ. Ему ничего нельзя было пить и есть, но он немножко себе это позволил или делал вид, что ест, а когда положенные для пира два часа истекли, то он, обращаясь к присутствующим, сказал: «Комедия моей жизнь подошла к концу. Может вы поаплодируете мне, если вам понравилось данное мной представление». Как вы расцениваете такую вещь? Вот то, о чем я вам говорила. Абсолютное сценическое ощущение. Он не сказал «комедия», «моя жизнь», а сказал «комедия моей жизни». Это тут же было записано всеми и, естественно, дошло до наших дней. Какая у Цезаря была последняя реплика и какая у него. Какие они приготовили реплики выхода со сцены! Потому что они жили перед лицом истории. И если для греков история представляла собой мифологему вечного возвращения, потому что миф — это вечное возвращение, то римляне жили в понятии исторического времени и его движения. И вели себя соответственно. Поэтому Рим — мир не философов, а историков. И Европа унаследовала эту традицию исторического повествования. Я считаю, что мы свои два часа исчерпали, и мы все молодцы (Аплодисменты).
Лекция № 7
Вы знаете, от прошлого занятия у нас с вами остался небольшой кусочек, но очень важный. Он заключается в том, что, пожалуй, именно этот маленький кусочек синтезирует и собирает в себе все то, что я говорила вам о Риме. Я вам сейчас его покажу.
Я хочу снова вернуться к тому, о чем мы с вами говорили. А говорили мы о том, что постепенно Рим создал первую большую устойчивую Империю. Потому что Империя возникает, когда? Когда создается конгломерат завоеванных государств, который превращается в некую единую государственную систему. Как было с Советским Союзом или с Россией, когда та была Империей. Испания тоже была одно время Империей. Франция после наполеоновских завоеваний.
Империи не очень устойчивы и всегда связана с завоеваниями. История показывает, что Империя — хрупкая вещь. Кажется невероятно мощной и устойчивой, а на самом деле хрупка. Внутри нее самой всегда заложен динамит, который ее и разрывает. Но, не при каждой.
Это же представить себе невозможно — прямо слезы текут, когда подумаешь, какую Империю создал Македонский. С какой столицей! Что осталось от нее? Вот это интересно. От нее даже не осталось и столицы — Александрии. Александрии нет. Мы знаем об Александрии только по литературным описаниям и каким-то отдельным фрагментам, которые раскиданы по тем или иным музеям.
Например, известно, что александрийцы первыми в мире создали порнографию. Ну, изысканные очень были люди, понимаете? Богатые, избалованные, изысканные, адреналина хотелось, того, пятого-десятого. Я ее видела, но какую! Ее даже и за порнографию-то считать нельзя. Потому что это были камеи. Резные камеи.
Они эти камеи собирали. Целый ряд камей я видела во всех государственных собраниях. Они их не выставляют, чтобы народ не прибалдел, глядя на эти красоты. Вы даже себе представить не можете, какое это высокое искусство. Они коллекционировали, обменивались, перепродавали, монтировали в фибулы. Бог знает, что делали! Это была большая столица. Где она? Ее нет.
Вот была Византийская Империя. Мы с вами сегодня уже начнем немножко о ней говорить, как об основополагающем, православном, восточно-христианском государстве. А что от нее осталось? Константинополь остался? Даже духу нет! Ничего! Ау, Константинополь, ты где? Что стало вместо Константинополя? Ну, немножко, отчасти современного Стамбула. А где вы там видели Константинополь? Айя-София? Смешно. Да и ромеев нет — турки одни.
Существовала Империя тысячу лет. Тысячу! Если считать, что Константин начал строительство Константинополя в 330 году. В 1453 году турки заняли Константинополь — вот и считайте. Тысячу лет. Да там и людей-то этих нет, и этноса этого нет, ничего нет. Я не буду сравнивать ее ни с какими Империями. Даже я пережила Империю, которой сейчас нет.
А что остается от Империи? Очень много. Во-первых, остается философско-политический опыт, который никто и никогда не принимает во внимание. Который никто и никогда не хочет исследовать. А зачем? А вдруг я бессмертна? Да? Вот все умрут, а я бессмертна. А это опыт, который существует, как теория возникновения и исчезновения Империи?
Вы знаете, мне даже страшно вам говорить, но это правда. Существует тысяча и одна теория — целая наука, изучающая причины гибели Римской Империи. И, конечно, вся она начинается с гуннов, готов, варваров. Нет! Иосиф Бродский написал гениальную пьесу. Она называется «Мрамор». Рассказывать я ее вам не буду, захотите — прочитаете. Там все хорошо это показано.
На самом деле, Император Каракалла не был дураком и понимал, что что-то не так. Все как-то сложно, не вытанцовывается. И в армии плохо служат. Попробовал сделать что-то с армией — не получилось. А что государство? Это закон под охраной армии и армия под управлением закона. Закон и армия — вот и все. Государство — закон и армия.
Император Каракалла
И тогда Каракалла издал совершенно замечательный закон. Во-первых, помните я вам рассказывала о вольноотпущенниках? Эти вольноотпущенники были иноземные олигархи. Они очень сильно преуспели в Римской Империи. Вспомните о том олигархе, что был банкиром у самого Императора Нерона и построил ему Золотой дом. А Нерону — тьфу, плевать было, кто деньги дает. Он о последствиях не думал. И вот Каракалла издал закон, по которому, если человек имеет определенные деньги, он получает все гражданские права Римской Империи. Что там началось! Что-то невероятное! Будем анализировать этот опыт? Никогда! Но это было! Там начался внутренний развал. Империя стала гнить изнутри. Когда говорят, что они были обжорами, развратниками, такими-сякими — имеется в виду уже та пора, которую мы называем закатом. Или то, что Гумилев называл «периодом гомеостаза». И всегда одно и то же. И никогда ничего другого.
Почитайте «Этногенез и биосфера». Там все написано. Там все исследовано. Не мной придумано. Необратимые процессы. Тем не менее, если не Греция и не Рим, то, что же делала Европа? Вы же понимаете, на какой культурной базе мы все стоим. За несколько занятий до вас дошло, что такое римское строительство? Это, как Пушкин — наше всё. За что не уцепись, за что не схватись. Это всё уже сделано.
И вот одним из самых поразительных явлений в этом римском государственном образовании стало то, что является первичной ячейкой общества. Вот, за что они так цеплялись? Чем они больше всего дорожили?
Помните, я вам рассказывала историю происхождения римского портрета? Атриум в доме и там портреты предков. Потом все те, кто пришел неизвестно откуда начали скупать эти атриумы. Последний атриум — чистый, чистокровный, аристократический был сдан в Капитолийский музей. Кем? Лукино Висконти. Вы знаете такого режиссера Лукино Висконти? Его семья получила патрициат при Адриане Антонине и это была непрерывная и прямая линия. И у него были портреты всех античных предков. И он их сдал в музей. Весь род Висконти! А семья — это всё. Семья — это атриум. Это — первичная ячейка общества.
К сожалению, мы с вами до этого не дойдем. Я исследовала Империю Чингисхана, потому что меня очень интересует и фигура Чингисхана, и организация его кочевого мира — его кочевой Империи. Там тоже была интересная ячейка. Что такое ячейка? Вот для Рима этой ячейкой была семья. Дом. Вот на этом держалось всё.
Вы же помните, как они сажали деревья, когда рождался первый мальчик? И как они смотрели, что там растет, и кем он станет. Будет Императором! Какой Император? Полковник писать не умел, а его сын стал Императором! Семья, семейные традиции, семейные устои. Семья — это портрет, это развитие портрета. Портреты предков. Генеалогическое древо. Род Висконти — непрерывен. От Адриана Антонина и до Лукино Висконти. А боковая линия сейчас идет. Они были миланскими герцогами. Им принадлежал весь Милан. Миланское герцогство — всегда Висконти и до сих пор Висконти. Данте писал о Висконти в «Божественной комедии». А куда их денешь-то, если они все рождаются и рождаются, всё семья и семья. Эта традиция сохраняется. В Италии главное — семья. Это очень интересно. Вспомните фильм «Рокко и его братья». Какой гениальный фильм того же Лукино Висконти. А почему? А потому что он знает, что это такое. Это КЛАН.
Конечно, я завтра иду в Мэрию и говорю:
— Вы знаете, мне надоело работать. Хочу быть безработной.
Они говорят:
— Браво! Какая у тебя семья?
— Я и четверо детей.
— Сейчас квартиру получишь трехкомнатную. И в очереди стоять не надо. Все готово, пенсию тебе даем и двух рабов. Делай с ними, что хочешь.
И я такая счастливая, в бане моюсь, на вечеринки хожу, а самое главное — сижу на стадионе и смотрю бои гладиаторов. Государство довольно и я. Но дома у меня НЕТ. У меня инсула. А мне нужен дом. И вот дом для них, собственный дом — главное. Римская Империя — это собственный дом.
А кто живет на этих римских виллах? Это очень интересно. На вилле Императора Диоклетиана, на Адриатическом море, существует целый город, который называется Сплит. Это просто вилла Императора Диоклетиана. Там все сохранилось — бани и все, что надо. А город получается внутри и никуда ничего не делось.
В Риме вы никогда не знаете, когда был построен тот или иной дом — в Римской Империи или после. Вы не представляете, какое это интересное исследование! Вот эта линия, вот это движение семейных и домовых традиций.
Конечно, бывает, что все разрушается по разным причинам. Но разрушается не так много, как мы думаем. Небольшие семейные дома. И вот у нас есть с вами музей — вилла Остиа под Римом, Помпеи и Геркуланум. Вот Господь распорядился так: в 89-ом году взял — и пыш-ш-ш. И говорит:
— Вот у египтян есть Пирамида, мы теперь в нее заглянем и посмотрим, чем они жили и дышали. А Рим сейчас засыпем… Нехорошо, конечно, но немножко… Людям будет больно, они погибнут, но ничего, зато потом другие узнают, чем их предшественники жили и дышали.