Царь Соломон
Саму архитектуру башни он делал в четырех или пяти вариантах. Я кое-что видела собственными глазами. Это невозможно смотреть. Это как Босх — подходите и начинаете глазами не смотреть, а читать. Смотрите, по всем террасам люди ходят какие-то, технику возят. Обратите внимание на то, как Брейгель построил внутреннюю архитектуру. Храм в храме. Когда вы смотрите на это сооружение, она напоминает что-то немыслимое, с точки зрения рукотворного творения. Это очень мощная рукотворность. И такой здоровый. Тоже самое поражает в пирамидах и в готических соборах. Как можно было так построить?
«Вавилонская башня», после 1563
«Вавилонская башня», 1565
«Вавилонская башня»
Гений коллективный. Как говорил Булгаков: «Разруха у нас в головах. Не в унитазах, а в головах». Последовательный был человек Михаил Афанасьевич. С унитазами все обстоит благополучно. Построили все гениально. Когда вы смотрите башню, то со всех сторон открывается такой центр Вселенной, где люди живут вместе, где они понимают друг друга. Но потом они рассыпаются на языки. Что значит на языки? На взаимное непонимание. Отсутствие понимания. Отсутствие слуха. Не слышим мы друг друга, поэтому мы ничего и никогда не воздвигнем, даже, если захотим.
Архитектуру знали, число знали. Как вообще он делает? А как архитектуру-универсум. Какое-то идеальное строение. Нет, это невозможно. Все равно будет столпотворение и неслышимость. И все это будет сыпаться и сыпаться. Такая вот общая идея.
Какие здесь поразительные детали, строительные приспособления, люди строят, носят, чего-то ваяют. Все рассыпалось, а они все равно делают — башня большая, откуда они знают, что там с ней случилось.
Из великих ранних произведений Брейгеля я хочу показать вам две картины, которые я видела сама и прекрасно рассмотрела. Первая картина «Падение Икара». Только никакого Икара вы здесь не видите, впрочем, как и его падения.
«Падение Икара»
Вы видите удивительную идиллическую картину жизни. Очень мирную. И у Босха, и у Брейгеля есть одна прекрасная, просто замечательная особенность: у них «Страшный Суд» происходит в головах, а природа, как божье творение всегда невинна. Она необыкновенна чиста и величественна, как творение. Вот только человек у Господа не получился, что-то не заладилось. Но природу он создал — это нечто! Видимо, в первые дни все получалось так, как надо, а когда человека делал, видимо, подустал. Вообщем, где-то, что-то. К природе не придерешься. Она прекрасна. Какая вода замечательная, какое солнце светит, благодать.
Самое замечательное в картине то, что здесь отображена сельская идиллия. Кораблик стоит, на мачту матросы карабкаются. В центре картины пастух на небо смотрит. Но он не видит никакого падения Икара — он греется на солнышке. Овечки такие беленькие. Посмотрите на пахаря. На нем алая рубаха и длинная безрукавка, которая лежит красивыми складками. Он поднимает пласты земли и это соединение складок и пластов очень организует картину и она притягивает к себе взгляды. И ты смотришь и говоришь: «Какая красота, настоящая идиллия!». Пахарь, пашущий землю, борозды, пастух овечек, море бесконечно спокойное, небо безоблачное, корабль. Смотришь и думаешь: А при чем здесь Икар? А он-то здесь, в море бултыхается. А тот кто сидит, он что видит его? Он ничего не видит. Ему это не интересно. Икар свалился с неба, а тому все равно. Это никому не интересно. Герой Икар, космонавт. Первый к Солнцу полетел на крыльях и шмякнулся у берега, совсем рядышком. И что? Тут что-нибудь шевельнулось? Никто и ничего. И это написал человек, который был гуманистом Возрождения. Какой героизм! Один сидит в носу ковыряется, второй на солнышке греется. Да им это в миллион раз важнее, чем «Гагарин» со своими делами. Ну, не говорили бы по радио о Гагарине и никто бы не знал об этом. Сидели бы своими делами занимались. Это не имеет значение. Происходит такое событие, которое должно всколыхнуть мир, а он стал мифом. В историю вошел он, а не другие. Вот так, господа, так было и так будет, потому что в головах что там? А ничего. Увлекательнейшая картинка и ее также трудно смотреть, как и картины Босха.
«Пословицы и поговорки»
Вторая картина «Пословицы и поговорки». Существует неверное мнение, что художники эпохи Возрождения несли всякую ахинею. Все переписываются между собой, пропитаны фольклором народной культуры. И это не потому, что они были другими, а потому что их интересовал человек, все равно какой. Они не делали разницы. Их интересовал человек из народа. Недавно, один очень простой человек, который случайно меня вез — водитель, стал меня донимать Путиным. Просто сердце вынул и говорил всякие обидные слова. Поскольку мне надоело, я ему сказала: «Считайте, что вместо Путина сидите Вы, а Вы и есть народ. Чем вы теперь недовольны? Какой народ есть, такой будет и жизнь».
Эта картина написана с верхней точки. В некотором царстве, в некотором государстве. Как у Гоголя — в городе N. Со всеми делами, с кабаком, домами, со всеми людьми, жизнь какая она есть и каждая группа иллюстрирует какую-нибудь одну пословицу или поговорку.
«Пословицы и поговорки» (фрагмент)
«Пословицы и поговорки» (фрагмент)
«Пословицы и поговорки» (фрагмент)
Посмотрите на этого красавца. Дай дураку богу молиться, он и лоб расшибет. Вот он стоит и бьется головой об стену. А здесь что имеется ввиду? За двумя зайцами погонишься… когда хочешь ухватить сразу два хлеба. Вот она гениальность. Не поваляешь, не поешь. Тип вывалил кашу и собирает теперь. Брейгель показывает каждую из пословиц, как драматургическое действо. А тут все и много чего. Вот шепчут перед свиньями. Это просто грандиозно. Ничего более костного, обывательского и бессмысленного, чем так называемая народная мудрость нет. Что может быть глупее? Мещанская мудрость, которая тебя спасает. Это абсурд и он создает абсурд, буквально показывая эту мысль. А ты говоришь: «Ну, ничего, тише едешь — дальше будешь». Что за глупости! Еще Ахматова писала: «Какая ложь „нет дыма без огня“! Ах, какая это ложь. Нет, дым без огня бывает». Она это по себе знала. Первый человек, а может быть последний, кто сказал: «Нет, есть дым без огня!». И ты не окажешься дальше, если будешь тихо ехать. Это все мещанская абсурдность. Вот Брейгель и делает всех их средними обывателями города N-ска. И они стали исполнителями этого абсурда, а он был лишь глубоким исследователем. Может и единственным в искусстве.
Потом нельзя забывать, что художники писали живопись, которой мы должны наслаждаться. Но тогда не было ничего — ни телевидения, ни кино. И на живописи лежала великая нагрузка. Они были одновременно и великими мастерами, и исследователями. Брейгель был человеком, который исследовал сознание и вообще историю сознания. Как для него это было важно! Для него это стало наиважнейшей вещью. Есть замечательная серия книг «Жизнь замечательных людей» и одна из них посвящена нидерландским художникам глазами их современников. И там один из современников Брейгеля рассказывает одну историю: Брейгель был влюблен в женщину незнатного происхождения, типа экономки. А она все время врала. Была такая потребность. И он в ней это просто ненавидел. Однажды, он повесил ей на шею деревяшку и сказал, что как только она соврет, он будет оставлять зарубку. И когда не останется места для зарубок, она должна будет уйти. Дальше начались саратовские страдания. Он ставил зарубки, где только можно и сделал все возможное, чтобы она не ушла, а она все врала и врала, и уже негде было ставить зарубки. И тогда он взял, и женился на женщине пристойной, своего круга и стал так замечательно жить. Без сумасшедшей любви, но очень хорошо. У него было два сына и он передал им тайны мастерства. Но именно такие тайны, чтобы те всегда имели хлеб. Поэтому он научил одного из них писать пейзажи — небо голубое, травку зеленую, а второго научил писать смешные ярмарочные сценки, как на ярмарках танцуют, в шапочках, в передничках, под гармошку. И те жили очень хорошо и богато, потому что папа о них здорово позаботился. А в своем завещании он велел уничтожить несколько своих вещей, чтобы семье не имела проблем. Именно так он осознавал свою ответственность перед семьей. Он понимал, что его сыновья не станут такими как он, так пусть живут хорошо и спокойно. Но жена у него оказалась вроде невестки Ван Гога — очень умной и ничего не сожгла. Поэтому то, что было велено сжечь, сожжено не было и осталось нам.
«Игры детей»
«Игры детей». Я считаю эту вещь одной из самых великих картин мира, потому что в ней есть замечательная история.
В ней нет никаких детей. Там изображены взрослые дети. Я взрослая, но веду себя, как ребенок. Он первый заявил о том, что люди никогда не вырастают. Достигают определенного возраста, а дальше не растут. Годы идут, а они не развиваются. И что показано в «Детских играх»? Все мальчики ездят на лошадках, а девочки играют в «дочки-матери». А это не девочки и не мальчики — это взрослые, у которых не развивается сознание. Годы идут и ничего. Я очень люблю, когда они играют в чехарду и перепрыгивают друг через друга. Или один на другом сидит и с другой парой пытаются стащить друг друга.
Брейгель утверждал: «Посмотрите вокруг себя — все женщины играются во что-то». А кто бы воспитывал детей? Все время идет игра. Мужики смотрят футбол, играют в домино, разговаривают о тетках, еще что-то делают, но они не развиваются. Я не говорю, что так и есть, так говорит Брейгель. У большинства людей на его картинах сознание развивается до определенного возраста. Скажите мне, пожалуйста, глядя на его картины или читая об этих картинах, это обсуждаемо или нет, или это не имеет значения? Обсуждаемо. Но это не обсуждают. А почему?
«В стране лентяев»
«В стране лентяев» (фрагмент)
Вот его гениальная картина «В стране лентяев». Она небольшая и как все его картины ее надо внимательно разглядывать. Запомните, его картины требуют рассмотрения. Здесь мы видим валяющееся человечество в трех его основных сословиях: интеллигент, ученый-философ и рыцарь. Когда смотришь на эти фигуры — они все спят. Никто не действует, все находятся в летаргическом угаре. Но они не просто спят, они еще и мечтают во сне. Посмотрите у одного мечта какая: яйцо сваренное в нужной консистенции — у него срезана верхушечка и ложечка торчит. И это яйцо бежит к спящему со всех ног. А еще есть курочка, книги валяются кругом, писатель или как говорил Гоголь: «Философ…», имея в виду совсем другое. Так что их объединяет? Ничего неделание и вера в то, что все придет само, как во сне. Брейгель так смешно это изображает, у него такой ядовитый сарказм.