Князь Андрей Боголюбский
Второй вопрос: естественно, ищите женщину! Кто такая Богородица? В современной теологии есть наука, которая занимается этим вопросом. И называется она «Мариология». А кто такая Богородица? Мы говорим Приснодева Богородица. Я даю вам слово, что это определение состоит из двух слов. Почему? Приснодева — это абсолютно очистительное начало. Когда начинались чумные эпидемии, то тот дом, где начиналась чума, сносили и ставили на этом месте или собор, или знак Богородицы. Мироочищение. Она с Архангелом Михаилом — не Гавриилом, а Михаилом, ходила по Аду. Это очень известный большой эпос, поэма девятого века, которую в Европе хорошо знали, и которая называлась «Хождение Богородицы по Аду». Богородица с Михаилом ходила по Аду босая и видела страдания людей, видела греховность человека, поэтому и стала заступницей. Она взяла в свое сердце всю горечь человеческой трагедии. Она впитала ее в себя и несет в себе. Она есть Дева и одновременно есть жертвенная Матерь. Ну и Богородица — это женщина, рождающая детей. Ее дело жалеть, врачевать раны, поощрять, язвы залечивать. Куда шли все Великие княжны во время войн? В лазарет. Это традиция понимания, что есть женщина. А кто был главным специалистом по женщинам в русской литературе? Пушкин. По этому образу величайший греховодник всех времен и народов создал свою Татьяну. Это же архетип Богородицы. Он создал такой литературный пример. И в ней всегда живет ангел. Ни одного русского художника, который бы не показал в женщине ангела не существует. И в литературе тоже. Что у Гончарова, что у других. Толстой, наш премьер в литературе, что он сделал с бедной Элен Безуховой? Она померла у него. Как неприятно. Но считай, самым трагическим это образ Анны Карениной. Страшное дело! Эта не женщина, это мерзость какая-то! Писательница, наркоманка. Погубила русскую нацию в лице двух его величайших представителей: армии и государства. Ее любовник был любимцем армии, красавцем, род хороший имел, был честен, прямодушен… А Каренин, чем плох? Это же замечательный был человек. Он простил ее, плакал. А она? Я даже не говорю о «Живом трупе». Знаете, если вы мысленно пролистаете содержание романов и статей Толстого, то вы поймете что его занимал только женский вопрос, и почему героиней его романов была только женщина и никто больше. Он был пророком и предчувствовал приход Блока с его фокусами, когда начнет рушиться оплот ментальности. Он знал, что наши проститутки станут лучшими в мире. Вы простите меня за вольность, но я говорю так, чтобы не было тяжело и тоскливо. А вспомните, какая метаморфоза произошла с Наташей. Как она преобразилась. И какая она была приятная, когда стала толстой, растрепанной, с детскими какашками. И вот — 20-ый век. Блок со своей Любовью Дмитриевной стал все это разрушать. Каким образом? Что было плохого в его женщине? Ничего. Она была даже очень замечательной женщиной. Она написала лучшую книгу по истории балета. Написала просто шикарно. Она была умницей и образованным человеком своего времени.
А какое определение дали наши «враги»? Они сказали Богородица Царица Небесная. Дамы, вам потому не дарят букеты, потому что вы не Царицы Небесные. А тем дарят. Как только они стали писать иконы, их Богородица сидит на них со своим младенцем, спокойная, в ус не дует, держит своего очень квадратного и толстого ребеночка на коленях и эти рядом с букетами стоят. Но самое главное то, что они создали ради этого тезиса иконографический канон, которого в России никогда не было. Называется «Коронация Божьей Матери». И она на нем такая беленькая, чистая, молоденькая, а Он держит корону у нее над головой. Изначально культура формирует ментальность типа Прекрасной дамы. Не эпоха Возрождения, а начиная с 9-го века, хотя развод состоялся в 11-ом веке. Культ Прекрасной дамы — вот главная духовная революция в Европе. Свобода изображения к тексту и культ Прекрасной дамы. Что это за культ? Рыцари. То есть в ней есть момент женского начала — это не ее подтягивают к архетипу абсолютного целительства, а она воплощается в женской образ. А любимый образ какой? Грехопадение. Это совершенно другое сознание.
«Коронация Богородицы», Диего Веласкис
«Коронация Богородицы», Джулио Чезари Прокаччини
«Коронация Богородицы», Гвидо Рени
Скажите, может быть в русской литературе или искусстве Дон Жуан? Вряд ли. Его не культивируют, потому что нет женщин. Кого ему соблазнять? И Дон Кихота не может быть. Пусть у него был 42-ой размер обуви и огромные руки, но в воображении у него была Дульсинея. Почему Франциско Ассизского называли не его именем Джаванни? Потому что он француз. Он был поклонником провансальской поэзии. Пронзительный, гениальный сюжет. Начнем с того, что он похитил девушку Клару из своего города. Позже он помог ей основать «Орден Кларисс». Представляете? Он, будучи монахом, сначала похитил Клару, а потом ее сестру. Одну за другой, в течение недели. Но никто не зубоскалил. Все знали, что это любовь к Прекрасной даме. И вот шли они однажды втроем, одетые в рясы и пошел снег. Им было холодно и нечего было есть. Они встали под сосной, и он начал петь им Провансальские песни трубадура. Только благодаря этому культу был создан культ лирической поэзии в мире. Песня о любви. Во Франции и Италии эта песня называется «Песня утренней зари». Этот культ создает определенно литературную ментальность.
Франциско Ассизский и Клара
Я как-то сравнила, и у меня опубликовано два мифа о «Петре и Мефодии» и о «Тристане и Изольде». Они очень похожи. Тристан и Изольда это самые настоящие Бони и Клайд. А если быть точнее, то американская парочка отдыхает, потому что их предшественники были такими жуликами! Им что-то не нравилось и они могли за секунду голову оторвать. Французский писатель 15-го века, современник Рублева и Феофана Грека, живший при дворе Маргариты Наваррской, которого звали Мэллори, написал книгу «Смерть Артура» и в первом томе поместил о нем все легенды. И о королеве Женевьеве. Бездетная, мужу изменяла, Ланселоту голову морочила… И там же целый цикл про «Бони и Клайда», то есть о Тристане и Изольде. Это потом их романтизировали. Но в 15-ом веке это выглядело иначе.
Посмотрите какая интересная вещь — вот поделили имущество и наша великая советская литература ничего нового не придумала, она просто все упростила и все сделала очень элементарным. Ничего нового не сочинила, особенно, что касается женщин. И что нельзя изображать. Я не могу передать до какой степени это все интересно. Андрея Болконского Толстой делает настоящим русским святым Георгием, потому что вы его никогда не видите женатым. Он или был женат, или еще не стал. Он чист. А как он умирает! Толстой описывает его переход через не духовное великомученичество, а через высокое духовное очищение. Я не убеждена, что он это делал не специально, потому что для меня, как человека знающего, Толстой был слишком сильно связан с традициями и видел, как все разрушается. И он писал об этих болезненных точках, о том, из-за чего страдал сам. Какой у него Пьер, какие у него женщины, как он природу описывал! В отличии от поэзии западной, где она признается в любви к природе, как форма организованная, русская поэзия ландшафтна. Все русские поэты ландшафтники. Они пишут не про людей, а про ландщафт, а он всегда одушевлен. И есть любопытная вещь — это необыкновенно глубокие формы связи с поэтикой дохристианского природного мира, который на Западе не существует.
Лекция 6
Один мой хороший друг, как-то сказал: На ментальном уровне мы все советские люди. Думаю, что на ментальном уровне мы все погружены в свои традиции гораздо более глубоко, чем думаем, потому что наши атомы сознания складывались слишком долго. Когда я преподавала во ВГИКе там работал замечательный профессор Шпинель. Он давно умер. Но он был классикой русской живописи, присутствовал, как художник на всех фильмах Эйзенштейна. Кто бы мог подумать, что у Эйзенштейна мог быть художник. Но он был. А в те времена евреи только-только начали потихонечку выезжать. Все были взволнованы. Мы же кинематографисты, у нас это все вызывало волнение, и заведующий нашей кафедры, как то сказал Шпинелю, который был похож на такую черепаху с палочкой: «Не собираетесь ли Вы на историческую родину?» И тот, так спокойно ему отвечает: «Ах, Юрий Иванович, я бы, конечно, поехал на солнышке погреться. Только понимаете, такое количество поколений привыкло здесь обедать и чай пить, что я подозреваю мне будет сложно. Я уже по другому читаю и пью». Это было очень правильно. Он все делал по другому.
Те дискуссии, что велись на 8-ом Вселенском соборе, о котором я говорила, были очень важны для всех нас. Те самые дискуссии о том, что можно и чего нельзя изображать в искусстве и о том, что есть женщина. Эти дискуссии сидят в нас очень глубоко, на уровне сознательного и на уровне магмы — бессознательного. И мы не отдаем себе отчет. Мы не понимаем, что первая картина «Тайная вечеря», в России, была написана Николаем Николаевичем Ге в середине 19-го века. Почему? Не полагается говорить про плохое, должны быть только положительные герои, должна быть победа добра над злом — абсолютная, решительная. Не «хэппи энд», а некое ощущение восстанавливающейся справедливости. Всегда.
«Тайная вечеря», Ги
Я буду говорить вам об Иконостасе и о том, как интересно святые христианской церкви заняли свои места в католическом и в православном Иконостасах. Вот скажем, два современника, два героя: Святой Георгий и Святой Себастьян. Оба молодые люди, оба Римские аристократы, принадлежащие к лучшим семьям, оба дослужившиеся до чина — говоря нашим языком, до полковника или подполковника. И это в свои 23–24 года. Красавцы! Но об этом я даже не говорю. И что же? При Императоре Диоклетиане, которого я считаю одним из лучших Римских Императоров, был создан весь пантеон наших великомученников. Он взял и сделал. А знаете, как? Что делать Императору, если у него крестьяне в самой семье? Под носом, в любимой семье. И он придумал и подал пример всем. Он создал прецедент индивидуальных политических процессов. Именные процессы. Безымянные были раньше, когда всем колхозом отправляли в клетку с тиграми. Вспомните наш 1937 год, когда у нас начались именные процессы. И что? Так вот, этим двум аристократам говорят: «Отрекитесь!», а те: «Не отречемся!» У Высоцкого есть рассказ, просто замечательная история о том, как во МХАТе ставили «Анну Каренину». И вот в этой истории шел рассказ от имени одного маргинального типа, как тот смотрел этот спектакль. Он рассказывает: