Братья поссорились с братьями. «Сунниты с шиитами» — суздальцы с новгородцами. Чего-то не поделили и пошли друг на друга войной. Но, как известно, они заблудились в лесах и не встретились. Вернувшись домой, ни одна, ни другая сторона на эту тему не распространялись. Но, новгородцы оказались хитрее и создали икону на тему, якобы своей победы. И вот здесь показана эта самая победа. Икона просто гениальная и является историческим документом очень характерным для России. Чего не отнять, так этого. Новгородцы первыми добежали и первыми сообразили. А суздальцы тихо приперлись, мычали что-то о сражении и все! А те сказали: «Было сражение и победа была за нами!»
Сверху иконы рассказана очень трогательная история. Вот мост через Волхов. А вот эта новгородский детинца, то есть Новгородский Кремль. Кстати, он никогда не изображался, кроме лещадки. Лещадка — это скалообразные зубцы. А здесь — Джотто в чистом виде. Показан Кремль Новгородский, София Новгородская и из Софии вываливаются новгородцы и бух! — на колени, потому что вот тут из Византии привезли в город чудотворную икону «Знамение» и передают ее новгородцам. А одеты они просто замечательно. Мы видим здесь новгородское платье. Итак, икону встретили и поместили в детинце. И тут случалось неприятное — разлад с суздальцами. Новгородцы люди приличные, поехали с ними вести переговоры. На этой иконе они в шляпах. А на другом списке без шляп. Как видите на них татарские шапки. Кто они, понятно сразу. Новгородцы с ними договариваются, а те собрались в кучу и сразу стрелять. Стрелы летят. А в кого? Преступление на каком уровне? Что они деньги не поделили — об этом ни слова. Они хуже басурман, потому что крещенные. Еще и говорить не начали, а выпустили сразу столько стрел! Но в новгородцев ничего не попадает. И, конечно, говорит икона, победа будет за нами — новгородцами, потому что у нас Борис, Глеб, Алексанр Невский и Архангел Михаил.
Она необычайной красоты. Как все лошади написаны, как всадники, татарские шапки, само действие. Показан моральный облик человека и моральный облик врага. И мы клеймим его, как изменника Родины и Веры. И изменники всегда будут наказаны. Вот, суть этой иконы. Это как Георгию Победоносцу не надо напрягаться, не надо качать мышцы, а достаточно взять спицу и убить дракона. Потому что на его стороне правда и сила этой правды.
Как говорили: «Правда, потому что она — Истина». И эта героическая интонация абсолютной победительности, потому что речь идет о защите глобальных ценностей. А это всегда проходит в больших исторических фильмах и композициях. Суриков очень это любил. Возьмите его «Переход Суворова через Альпы» и «Боярыню Морозову». Хоть он и был человеком 19-го века, но вся композиция этих картин построена на историко-героической мощи.
«Переход Суворова через Альпы»
«Боярыня Морозова», В. Суриков
Конечно, вся концепция историко-героического эпоса в жизни очень интересна. 18-ый век эту тему не любил. Он ее пропускал и фокусировался на совершенно других ценностях. Для 18-го века новой ценностью является открытие возможностей изображения человека. Большой ценностью является изображение портрета. И даже, когда Дмитрий Левицкий показывает «Чесменскую победу», то что мы видим? Портрет Екатерины II — ее парадный портрет.
«Парадный портрет Екатерины II», Д. Левицкий
Через нее, через государыню, через личность он показывает победу, которая видна на заднем фоне. 18-ый век любит многогранно открывать все жанры портрета и впервые в живописи показывает пейзаж. А начало 19-го века уже совершенно другое и он создает одну из грандиозных эпопей.
«Чесменская победа», Д. Левицкий
Это, к примеру, Александр Иванов «Явление Христа народу» — одна из самых красивых картин в России. И сама картина, и ее тема важны. В России всегда было две тенденции: главная идея та, что показана на этой картине и та, что показана в «Боярыне Морозовой». Это тема очень глубокого христианского тезиса. Мы опять упираемся в него. Тема христианства никуда не уходит. Она остается в самых великих произведениях. Это тема духовно-нравственного преображения. Это тема Сергия Радонежского, Куликова поля, Андрея Рублева, Феофана Грека, Кирилла Белозерского, Андроника Блаженного, Серафима Саровского, исихазма. Преображение — одна из главных тем русской монументальной идеи. Нравственное преображение. Вы читали повесть Николая Лескова «Чертогон»? Как он там описывает нравственное преображение. А смерть Ивана Ильича? Очень любопытная вещь.
«Явление Христа народу», А. Иванов
Тут, правда, вступает еще одна тема: нравственное преображение не в самих себе, а при помощи бомбы. Сейчас Царя уберем, Столыпина уберем, еще в кого-нибудь стрельнем и путь расчищен.
Что здесь очень интересно. Иванов никогда не работал в России. Вообще. Он, как только закончил Академию с золотой медалью, уехал в Италию и остался там навсегда. И написал он это полотно в Италии. Полотно огромное. Вы понимаете, что и размер его мастерской должен был быть большой, чтобы не только вмещать это полотно, но и для того, чтобы он мог постоять, посмотреть, подумать, подойти, мазнуть. Потом нужно было место для натурщиков. Вы думаете, чем это написано? Чистой масленой краской. Сколько пудов краски ушло! Где он деньги взял? Откуда у него были деньги, чтобы написать эту картину? Ведь, чтобы привезти эту картину в Россию, не сворачивая, нанимали специально пароход.
И что вы думаете? Все говорят: «Бедный он, бедный, он так нуждался…». Какая нужда! Я видела эту мастерскую. Она находится рядом с домом, где жил Феллини. Иванов жил в огромном доме с садом и мастерской. Он ел, писал письма Гоголю и всем остальным, во Францию ездил, в Нидерланды. Германию любил посещать. Так откуда эти деньги? Представьте себе, его содержала царская семья. Особенно дамы — принцессы. Вот сколько лет он писал эту картину, столько и поступало золото. Кушай, езди, покупай краски, только напиши главную государственную картину. Я бы также оставалась в полной темноте, если бы не его большая выставка, что проходила на Крымском Валу. Я тогда ахнула и впервые подумала: милый мой, плачут над тобой, что ты голодал, холодал, репетиторствовал. Так откуда у тебя все это? Не сшитое, цельное… Я переписку с Гоголем читала. Там есть интересные вещи. Например, Гоголь, который еще тем щеголем был — следил за каждой выточкой, жил рядом, в десяти минутах спокойным шагом, отвечал Иванову на его письмо о русском преображении: «Друг мой, получил от тебя письмо. Два дня не мог прочитать — колики в животе были». Или еще одно: «Прочитал, но не мог вникнуть. Надо было часы золотые чинить, ходил к часовщику. Давай, встретимся в кафе, поговорим о жизни».
Понимаете? Вот с кем он был в Италии. Со своими единомышленниками. Там была очень большая группа живописцев, в основном немцы. Жили в том же городе и так же «плохо», как и он. Исключительно были «нищими». Но должна вам сказать, что там было много и англичан.
А сейчас интересная история. Этих людей звали назарейцы. Иванов входил в очень религиозную, очень идейную художественную группу назарейцев, куда входили многие известные люди. Например, Фридрих Каспар. Возглавлял эту группу такой художник Иоганн Фридрих Овербек. У них была главная идея: любыми путями возродить монументальную идею национальной живописи и истинно христианское искусство.
Иоганн Фридрих Овербек
Это была задача начала 19-го века среди таких вот грандиозных живописцев. Для Иванова — Возрождение — это просветление и просвещение народа. Он взял такую евангельскую тему и попытался показать нам, возможно ли преображение. Писал он ее практически всю жизнь. И пока писал, открыл пейзаж. Картина очень интересная. Если бы Рафаэлю сказали: «Напиши картину, как приходит миссия и являет собой знак духовного преображения», тот бы первым делом посмотрел бы на размеры, затем взял бы бумагу, разметил ее и сказал:
— Вот. Светиться он должен тут. Потом, кто у нас его проповедует? Он будет стоять по диагонали здесь. А теперь строим пространство и так, чтобы оно было наиболее выигрышное для того рода послания.
«Афинская школа»
И только потом он бы сделал то, что сделал в «Афинской школе» и рисовал бы людей где попало и они бы все равно были на месте. Была бы решена главная задача.
Но у всех художников 19-го века главная задача была иной, и они без конца говорили о ней. И когда Иванов начал рисовать картину, он совершил ошибку, как и Суриков. И я ее хорошо знаю. Она есть и у современных кинорежиссеров, и у художников. Они пишут этюды персонажей. Кто как реагирует. А на что? А вот этого, как раз и нет. Это что? На что он показывает? Здесь же ничего нет. Что представляет центр, и из-за чего они были так потрясены? Он писал натурщиков. Писал и писал. И поэтому его творчество состоит из этюдов к этой картине. У Сурикова в «Боярыне Морозовой» тоже самое. Картина состоит из этюдов к этой картине. Совершенное падение монументального искусства в 19-ом веке.
Когда подходишь к этюду Иванова видно просто гениально написанную воду. Парень вылезает из воды. Смотрите, какая это прелесть.
«Явление Христа народа» (фрагмент)
Но картина-то о другом. Это какое-то несчастье. Причем мизансцены первого плана. Уже здесь все валится. Что бесподобно в ней, так это то, как написан итальянский ландшафт. Убери всех и любуйся природой! И будет преображение. Как он пишет дымку, свет, воду, отражение, деревья — это, конечно, нечто невероятное. Поэтому сказать, что она плохая или хорошая — нельзя. Она грандиозная, но на ней написано столько лжи, что деваться некуда. Будем врать и дальше. Если говорить правду, он, как художник грандиозный, искал одно, но нашел другое. Он нашел новый способ изображения природы. Он нашел другие формы художественного мышления. Очень прогрессивные. Я думаю, что она для него самого до конца не была ясна.
19-ый век — век не фиксации итога, а наблюдения пути. Эволюция, которая происходит в нас в результате того, что мы к чему-то подходим. Происходит развитие прозы и романа. Это век «Мертвых душ» Гоголя. Это век долгого внимательного повествования, где наблюдается огромное количество различных форм изменений. А картина, как правило, создает выжимку, итог. Самое интересное, что вся героическая летопись русского монументального искусства была сильно идеологизирована, как и художники. Живописцы делились на две категории: тех, что писали портреты, и на тех, кто писал на религиозную тему. Это не французы, которые гордились тем, что они агностики и атеисты. Одни писали распад общества, другие писали преображение. На первом месте у них была религиозная тема духовного преображения через просветление духа. И еще одно — они все грешили способностью скорбеть за весь народ.