Вот что Исократ писал в знаменитом «Панегирике»: «Ни мира соблюсти прочного невозможно, если мы не будем общими силами вести войну с варварами, ни согласия добиться среди греков, прежде чем мы не научимся извлекать пользу из одинаковых источников. Если же мы достигнем этого и уничтожим нужду в жизненных благах, которая заставляет забывать дружбу и родство может свести к вражде, и, кроме того, всех людей увлекает к войне и смутам, между нами несомненно водворится согласие, и мы возымеем друг к другу действительное расположение. Ради этого следует больше всего стараться перенести как можно скорее здешнюю войну на тот материк (т. е. в Азию. — С. К.), так как только ту пользу сможем мы извлечь из междоусобной борьбы, если решим добытым из нее опытом воспользоваться против варваров».
Однако не все разделяли подобные настроения. Демосфен возглавил антимакедонскую партию в Афинах, и в своих эмоциональных речах призывал сограждан дать отпор Филиппу, помочь Византию и другим греческим городам, которые пытался захватить македонский царь. Решающая битва произошла в 338 г. до н. э. недалеко от городу Херонея в Беотии. Филиппу (один из флангов македонского войска возглавлял его сын Александр) удалось разбить объединенное войско афинян и фиванцев. На месте этой битвы до сих пор возвышается каменный лев — памятник погибшим греческим воинам, напоминавший грекам об их утраченной независимости.
Впрочем, Филипп был мягок с побежденными. Ему нужны были союзники в готовившемся походе на Восток, нужно было идеологическое обоснование приближающегося завоевания Персидской державы. В 337 г. до н. э. в Коринфе был созван съезд представителен всех греческих полисов (подобно тому, как почти полтора века назад, в 481 г. до н. э., в Коринфе обсуждалась стратегия отпора вторжению Ксеркса в Элладу). На этот раз отсутствовали спартанцы, отрицательно относившиеся к македонскому владычеству. Был образован Коринфский союз во главе с македонским царем, который объявил войну Персии — предлогом была месть за поругание персами греческих святынь во время их нашествия на Элладу.
Подготовка к военным действиям началась в следующем, 336 г. до н.э., но ее прервала смерть Филиппа, павшего жертвой дворцового заговора. Битва при Херонее и Коринфский конгресс воспринимались греками как рубеж, как предел независимого существования Греции. Конечно, эта позиция, если так можно выразиться, «афиноцентристская» — ведь большинство дошедших до нас исторических сочинений либо повествует об истории Афин, либо написано афинянами, либо соединяет в себе и то и другое одновременно. Политическая история Афин и Балканской Греции в IV в. до н. э. вообще не оказывала большого влияния на жизнь греков в Сицилии или в Северном Причерноморье. Сиракузы пережили за это время тиранию Дионисия (405 — 367 гг. до н. э.), который сумел остановить наступление карфагенян и создать обширную державу в Великой Греции. В Северном Причерноморье выделялась своими размерами и благосостоянием Боспорское царство со столицей в Пантикапее — греко-варварское образование, успешно использовавшее свое положение посредника между греческим и варварским миром. Боспор стал важнейшим поставщиком зерна в Афины и в некоторые другие греческие полисы.
Но традиция заканчивать историю классической Греции 338 или 337 г. до н. э. имеет все же глубокий смысл. Важнейшей характеристикой полиса является автономия — независимость, и, утратив независимость (хотя формально и оставаясь свободными), полисы Балканской Греции вступили в другую эпоху. Греция перестала быть ведущей силой в Восточном Средиземноморье и зачастую воспринималась лишь как придаток или разменная монета в «большой политике» новых эллинистических царств, воспринявших греческую культуру.
Невозможно представить эпоху только по политической истории. В греческом обществе в IV в. до н. э. происходят значительные социальные перемены, и именно в этот период греческая философия, литература и искусство достигают небывалых высот.
Происходит трансформация полиса, он переходит из «героического» в «обыденное» состояние. Деяния героев греко-персидских войн казались далеким прошлым, стремление возродить былую мощь Афин — пустыми мечтаниями. Но на удивление устойчивой, несмотря на военные поражения, оказывается афинская демократия. Секрет ее устойчивости — в прочности социальных связей между гражданами, членами одного дема, заседавшими в одном Совете, вместе выносившими приговоры в суде. Это была, если можно так выразиться, демократия обывателей — обывателей, которые осудили на смерть Сократа, обывателей, которые высмеивали философов и ученых, обывателей, которые под влиянием эмоций или под воздействием ловких политиков-демагогов зачастую принимали в народном собрании неправильные (и неправедные!) решения. Но отнюдь не парадоксом является то, что все знаменитые критики демократии вообще и афинской в частности жили именно в Афинах, и когда один из них, философ Платон, для претворения в жизнь своих идеальных и вполне аристократических законов отправился на Сицилию к тирану Дионисию, то едва не был продан в рабство; с большим трудом друзьям удалось привезти его обратно в Афины.
«Кризис полису, о котором много писали и долго спорили историки, оказался далеко не все-общим и не всеобъемлющим. Конечно, был для Греции нелегким временем. В этот период обостряется социальная борьба в полисах, во многих из них власть захватывают тираны, граждане зачастую перестают чувствовать свое единство, до жесточайших эксцессов доходит борьба между бедными и богатыми. Так, в Аргосе в 371 г. до н. э. беднейшие граждане перебили более тысячи богатых, воспользовавшись дестабилизацией обстановки после поражения спартанцев при Левктре. В самих Афинах обычным делом стали процессы о «священных маслинах»; доносчики использовали аттический закон о неприкосновенности посвященных богине Афине деревьев и выступали с обвинениями против богатых сограждан, стремясь добиться конфискации их имущества.
Институтом, который способствовал предотвращению социального неравенства и подчеркивал солидарность граждан, были литургии. Литургия — это почетная обязанность тратить свои средства на благо всего полиса (постройку военных кораблей, организацию театральных представлений и т. п.). Если раньше, в период расцвета Афин, граждане с охотой выполняли литургии, то теперь богатые не чувствовали никаких обязательств перед беднейшими гражданами, и если и исполняли литургии, то с неохотой, из страха быть обвиненными и осужденными. Деньги становятся зачастую выше этических ценностей гражданского коллектива, о чем красноречиво пишет комедиограф Менандр:
А вот по мне — единственно полезные Нам боги — это серебро и золото. Лишь в дом их принесешь, — о чем помолишься, Все будет у тебя, что только хочется: Земля, дома, служанки, украшения, Друзья, свидетели и судьи — лишь плати! К тебе пойдут и боги в услужение...
Важную роль играло и то, что после окончания Пелопоннесской войны военные действия велись, как правило, наемниками, и только в редких и исключительных случаях сражались граждане, которые уже не считали это своей почетной обязанностью. Индивидуум стал больше и больше отделять себя от гражданского коллектива. И тем более мало кто думал об общегреческих делах. Политическая раздробленность и ослабление Греции были несомненны, но полисные структуры были настолько сильны, а полисные идеалы — настолько близки мироощущению греков, что никакие внешние перемены не могли их поколебать.
Обстановка политической нестабильности, быть может, даже способствовала расцвету литературы, науки и искусства во всей Греции. Возникали новые центры ремесла, новые художественные школы. Греческие скульпторы и художники постепенно отходят от канонов «высокой классики» предыдущего столетия, стремятся передать человеческую индивидуальность, движение души и тела. «Менада» Скопаса передает исступление, «Афродита Книдская» Праксителя — гедонистический покой, но обоим скульпторам, как и их современникам Леохару, Лисиппу и другим, свойственна высокая степень мастерства и трудно воспроизводимая духовность. К сожалению, о художниках мы можем судить только по описаниям их работ и грубым подражаниям в вазописи. Наиболее известные из них — Паррасий и Апеллес, прославившиеся реализмом своих картин, и Павсий из Сикиона, который изобрел технику энкаустики — живописи восковыми красками.
Театр следовал за потребностями публики, и на смену «древней комедии», в которой преобладали политические сюжеты, приходит «новая комедия», сюжеты которой были бытовыми, и наиболее знаменитым ее представителем был афинянин Менандр. Афины были центром ораторского искусства. Особое распространение получили два вида красноречия — судебное и политическое. В афинском суде не было адвокатов, и подсудимый должен был защищаться сам. Поэтому часто известные ораторы писали речи по заказу, хотя сами их не произносили. Самым знаменитым судебным оратором был Лисий. Не умерло и политическое красноречие. Как и прежде, афинское народное собрание выслушивало доводы и контрдоводы сторон, и часто принимало решение под воздействием удачно произнесенной речи. Во второй половине IV в. до н. э. блистал талант Демосфена — знаменитого противника Македонии, сторонника свободы Греции, который в своих «Филиппиках» (речах, направленных против политики македонского царя Филиппа) призывал сограждан отстаивать независимость родного города.
IV век до н. э. был периодом расцвета философской мысли. Он как бы весь был освящен гением Сократа. В 399 г. до н. э. Сократ был осужден на смерть афинским судом по обвинению в непочтительности к богам. В действительности его недоброжелатели расправились с ним за то, что многие его ученики были противниками демократии, а также за независимый образ мыслей. Сократ сам всегда исполнял гражданские обязанности, никогда не призывал к изменению государственного строя Афин, но его слишком высокое, по мнению судей, представление о своей значимости послужило истинной причиной вынесения смертного приговора.