8
Более подробные сведения сообщаются епископом Радульфом Лысым. По его словам, ересь в Орлеан была занесена из Италии какой-то женщиной, которая заразила своей ересью не только простых и неученых, но и ученых, клириков. Два ересиарха – Гериберт и Лизой пользовались особым уважением в городе за свою ученость и строгую жизнь. Гериберт заведовал церковной школой; Лизой жил в монастыре. Они вошли в сношение со Стефаном схоластиком, духовником королевы Констанции, жены Роберта Доброго.9 Отсюда, из Орлеана, еретики пытались распространить свое учение и в Руан. Скоро, говорили еретики, их учение будет принято всем народом. Руанский священник, к которому пришли с таким известием, донес об этом герцогу Нормандскому Ричарду, а тот – королю Роберту. Король прибыл неожиданно в Орлеан, где велел собрать собор из духовных и светских лиц. На этом соборе Гериберт, Лизой и Стефан были осуждены на сожжение. Все они торжественно отреклись от католичества и высказали такие мысли, которые ужаснули все собрание. Сама королева, говорят, замахнувшись тростью, выколола глаза своему бывшему духовнику. Гериберт и Лизой не раскаивались, они твердо стояли на своем и даже изобличали противников. Кончилось дело тем, что 13 человек (Гериберт, Лизой, Стефан и 10 каноников городского монастыря) были сожжены. Шли они на смерть охотно и безбоязненно, распевая гимны.10 Ересь распространялась и в других местах, несмотря на строгие меры по отношению к еретикам. Красноречивые проповедники появились в Бретани и Нидерландах; на площадях их слушали толпы народа.
В сороковых годах XI века епископ Шалонский обращается к епископу Льежа Вазону за советом, как следует поступать с еретиками, и доносит, что в его епархии явились quidam rustici. Он упоминает о святотатственном возложении рук, отрицании еретиками брака, мясной пищи. Епископ Льежа, в отличие от других лиц, не рекомендовал мер жестоких. «Бог не хочет смерти грешника, – писал Вазон, – он ищет лишь покаяния и жизни его».
Аббат Гиберт Новигентский сообщает нам некоторые пункты учения еретиков. В его сочинении «De vita sua» в XVII главе книги III говорится следующее: «В Бюсси, недалеко от Суассона, жил с братом своим Еврардом один человек, совершенно невежественный, которого звали Климентом. Это был, как говорили, один их главных распространителей ереси. Ересь его, впрочем, была из таких, которые не поддерживают громко свои догматы, но внедряют постепенно, так сказать, украдкой, посредством разговора вполголоса, свои проклятые принципы. Вот, как передают, в чем состоит сущность дела. Они считают басней рождение Сына от Девы. Они не признают крещения маленьких детей, которые сами ничего не понимают и которых приносят к купели крестные отцы и матери. Свое крещение они называют словом Божьим, которое объясняют непонятными и темными речами. Таинство, которое происходит на наших алтарях посредством благословения и освящения, представляет для них предмет такого ужаса, что они называют пастью Ада (os inferni) уста наших священников.
Если иногда, чтобы скрыть свою ересь, они примешиваются к верным и принимают вместе с ними наш священный хлеб, то он рассматривается ими как лекарство, принуждающее их к абсолютной диете; в тот день они уже не едят ничего. Они осуждают брак и желание иметь детей.
Люди эти распространены по всему латинскому западу».
«Прочтите, – говорит далее Гиберт, – в трактатах святого Августина об ересях, и вы найдете, что нет ни одной, к которой бы ближе находилось сказанное нами, как к ереси манихеев; сначала авторами ее были люди весьма ученые, но под конец она перешла, совсем искаженная, к людям грубым, которые, хвастаясь, что живут апостольской жизнью, ограничиваются только тем, что читают деяния этих святых людей».
Тайные оргии еретиков, про которые рассказывает Гиберт, кажутся столь странными, что могли бы легко быть приняты за клевету. Слухи появлялись ввиду загадочности учения новых иноверцев, сильно занимавших народ, который и окружал их тайнами; к тому же у них действительно были ночные собрания. Михаил Пселл описывает подобные собрания манихеев во Фракии.
Со второй половины XII века главным образом ересь сосредоточивается в Южной Франции, в Лангедоке. Она не была уничтожена и в Северной Франции, распространяется во Фландрии, Германии и Англии. Судить о том, как быстро распространялась ересь и много ли было ее последователей, мы можем по выражению современника: «Если собрать всех еретиков, то их будет больше, чем католиков». Число их, говорил другой писатель, так велико, как песка морского.
Главный центр развития ересей был на юге Франции, потому что здесь благоприятные для этого условия: близость с Востоком, общение с евреями и мусульманами; развитие торговли и промышленности; вольнодумство и сочувствие народа всякому свободомыслию в религии. Здесь всегда было много миссионеров, много верований, часто бывали диспуты и созывались церковные соборы для осуждения вольнодумства. Мы укажем на собор в Туре в 1163 году, в котором участвовал Томас Бекет.11 Здесь предписано епископам и всем духовным властям с особой бдительностью наблюдать за православными, устранять их от общества зараженных ересью, и особенно от проповедников ереси, которых следует предавать в руки светской власти; еретиков лишали имущества и вообще покровительства законов, самое легкое наказание для них было тюремное заключение.
Весьма важную роль в истории альбигойцев играет ломберское собрание 1165 года. В городе Ломбер (недалеко от Альби) произошло между еретиками и католиками состязание (диспут) по вызову католического епископа города Альби, Жеральда, который и председательствовал на этом соборе. Из этого мы видим, что еретики Южной Франции так были сильны, что могли поставить себя на равной ноге с католиками. Сначала условились о правилах проведения диспута. Решено было назначить посредников с той и другой стороны; этим третейским судьям надлежало произнести приговор. Еретиков спросили, принимают ли они Библию; они ответили, что принимают только Новый Завет, а Ветхий – отвергают. На другие вопросы еретики или вовсе не отвечали, или отвечали очень сдержанно. Но когда зашла речь о духовенстве, то представители еретиков резко обличали католических епископов и священников, которые, по их мнению, далеки от того, чему учит апостол Павел, они не пастыри церкви, а жадные волки – соблазнители, тщеславные; они ищут только богатства и почестей, ведут распутную жизнь. Епископы и аббаты католические всячески старались оправдать свое сословие в возводимых на него обвинениях, но противники непреклонно стояли на своем и усиливали обличение. Тогда католики поспешили составить протокол, в котором противники были прямо названы еретиками за высказанные ими убеждения. Еретики стали кричать: «Не мы, а ваш епископ альбийский, от которого идет это решение, еретик. Мы отказываемся признавать то, что здесь написано; все это только предлог, чтобы обвинить нас…» В конце заседания католикам удалось добиться своего. Было постановлено, что убеждения высказанные катарами не что иное, как ересь. Протокол собора дошел до нас, подписанный только католиками.12
В мае 1167 года неподалеку от Тулузы, в Сан-Феликс де Карамане, происходит торжественный съезд духовенства альбигойской церкви из всех провинций. Тут председательствовал богомильский патриарх Никита, приехавший из далекой Болгарии. Между всеми церквями богомильскими, жившими отдельно, был заключен союз. Это церкви: греческая, македонская, болгарская, далматская, ломбардская, французская. После такого съезда существование новой церкви среди католицизма, следует признать, стало историческим фактом. Еретики открыто заявили о себе, привлекая к себе всех недовольных Католической церковью.
Обратимся теперь к более подробному рассмотрению доктрины дуалистической секты катаров, по приложению к Франции называемых обыкновенно альбигойцами.
Подробности учения альбигойцев сообщаются лишь их противниками, преимущественно инквизиторами. К последним принадлежат: Эрменгард, Бернар, Стефан Бургонский, фанатический монах Сернейской долины и историк альбигойских войн, Петр, Райнер Саккони из Пьяченцы, Монета из Кремоны и другие. Были и многочисленные сочинения, написанные самими французкими катарами, но их уничтожили во время альбигойских войн. Таким образом, при изучении альбигойства приходится руководствоваться показаниями их врагов.
I. Замечено было, что славянские богомилы и французские катары отвергали Ветхий Завет. Новый Завет южане имели в провансальском переводе, сделанном, по всей вероятности, не с латинской вульгаты, а с греческого текста, если не со славянского кирилло-мефодиевского перевода. В еретических евангелиях, употреблявшихся в Италии и Провансе, были те же уклонения от латинского текста, какие встречаем в византийском и славянском. Например, молитва Господня у них кончается словами «яко Твое есть Царство, сила и слава во веки веков», чего нет в переводе св. Иеронима.13 Многим местам они придавали мистический смысл, объясняя Евангелие сообразно со своей системой. Кроме того, они употребляли апокрифы; так у них был в большом ходу апокриф, озаглавленный «Видение пророка Исайи о существе Троицы и искуплении рода человеческого», сочинение, любимое гностиками, богомилами и крайними дуалистами, дошедшее до альбигойцев в итальянской редакции. Они принимали также Евангелие Никодимовское и много цитировали апокрифическое «Сказание о вопросах Иоанновых и ответах на них Христовых». Последнее было очень важно для них – Иисус беседует со своим любимым учеником о тайнах творения совершенно в духе альбигойского философа; в его ответах дуалистически толкуется о творении Мира и разрешаются вопросы о его конце и общем суде. Греческий оригинал этого апокрифа был занесен из Болгарии XII столетия.14
II. Во-первых, нужно знать, что еретики признавали двух творцов: один сотворил мир невидимый, и его называли они Добрым Богом; другой – творец видимого мира, которого они называли Богом Злым. Они приписывали первому Новый Завет, а второму – Ветхий. Они говорили, что Бог – автор Ветхого Завета есть лжец, потому что он сказал в Книге Бытия «в Мой же день вкусите от древа» и т. д., и однако, за вкушением не последовало смерти. Они называли его также убийцей, ибо он обратил в пепел города Содом и Гоморру, погубил мир в водах потопа, утопил фараона и египтян. Они думали, что есть души, созданные Злым Богом, «осужденные», это все патриархи Ветхого Завета, и считали Иоанна Крестителя в числе великих демонов.