С большим торжеством совершался consolamentum; во время опасностей и гонений его совершали скрытно и таинственно. Впоследствии альбигойцы в Лангедоке сосредоточили на этом обряде весь блеск, какой только могли допустить. К нему приготовлялись строгим постом и молитвой; иногда не ели по три дня. Длинный зал горел бесчисленными огнями, будто знаменуя огонь крещения; в середине стоял жертвенник, то есть стол, и на нем книга Нового Завета. Священники приготовлялись к таинственному обряду омовением рук. Собравшиеся становились в круг по старшинству, соблюдая глубокое молчание; кающийся стоял в центре, недалеко от огня. Священник держал в руке Новый Завет; он начинал учить неофита о суровости жизни, которую тот избрал для себя, и наконец обращался к нему с решительным вопросом: «Брат, твердо ли ты решился принять нашу веру?» После утвердительного ответа, обращенный становился на колени и, склонив голову между руками, испрашивал благословения. За этим следовала формула клятвы: «Я обещаю, – говорил он коленопреклоненный, – служить Богу и Его Евангелию; никогда не обманывать, не клясться, не прикасаться к женщинам, не спать раздетым, не убивать какое-либо животное и не есть ни мяса, ни молока, ни рыбы; ничего не делать без молитвы, не путешествовать, не спать, не есть без спутника. А если попаду в руки неприятеля, то непременно в продолжение трех дней воздерживаться от пищи и никакими угрозами не отрекаться от своей веры». Он заканчивал воззванием «благословите меня», и все собрание вместе с ним падало на колени. Тогда приближался священник – maior или ordinates, – давал испытуемому целовать еретическое Евангелие и возлагал на него руки. То же делали и другие «совершенные». Затем читалась молитва Господня семь раз; служба подходила к концу. Священник читал первые семнадцать глав из Евангелия от Иоанна. «Утешенному» в воспоминание столь знаменательного для него события давали нитку шерстяную или льняную, которой он должен был препоясываться; в заключение всего – поцелуи мира. Для больных обряд сокращался.
Ровный, тихий голос, скромная походка, смиренный вид, поникший взор – были признаками катара; «est Patharistis visio tristis, vox lacrimo-sa» (облик патарена печален, голос наполнен слезами).
Теперь нам следовало бы рассмотреть другое учение, о котором было сказано выше: учение вальденсов.
В 1119 году, на соборе Тулузском под председательством папы Каликста II (Calixtus)18 был осужден Петр де Брюи. Он начал действовать около 1105 года. Быстрый успех сопровождал его проповедь в Гиени и Лангедоке. Учение Петра де Брюи католический аббат Петр Достопочтенный передает в пяти пунктах.
1) Запрещается крестить младенцев, как не понимающих этого таинства. А если крещение, совершенное в детстве, недействительно, то не только прежнее человечество, но и отцы церкви, мученики, тем более папы и епископы должны быть осуждены как нехристиане.
2) Запрещается построение храмов, как излишнее, ибо церковь Христова складывается не из стен, не из камней, а из единения верующих, единения духовного. Можно так же удобно молиться в таверне – как в церкви, на площади – как в храме, пред алтарем – как перед стойлом, Бог тебя всегда услышит.
3) Кресты должны быть сломаны и сожжены, как орудие мученической смерти Спасителя. Никакого почитания или тем более поклонения им не должно быть оказываемо, а напротив, позор, меч и огонь необходимо воздвигнуть на них.
4) Тело и кровь Христова ни силой Божественной, ни заслугами священников не претворяются, а потому все, что делается в алтаре при совершении этого таинства, излишне и бесполезно; таким образом отвергалось все таинство причащения.
5) Наконец, реформатор осмеивает все остальные таинства, отрицает необходимость молитвы, милостыню и все то, что делается живыми для спасения умерших. Все это бесполезно – их душа предназначена заранее к осуждению или к вечной жизни. Еще больше сходства с позднейшим кальвинизмом представляла их антипатия ко всякой церковной внешности, к украшениям, музыке, органам, даже к пению и молитвам; их собственные молитвы не допускали пения и мелодии.
Петробрюианцы, подобно катарам, принимали непреложным только Евангелие, но Ветхий Завет, равно как Деяния и Послания Павла, отрицали. Независимость их от тенденций дуализма заключалась в том, что, в противоположность катарам, Петр де Брюи отрицал необходимость плотского воздержания и если отрицал брак, то, по-видимому, только законный, как таинство (ср.: Осокин и H. Martin, III, 455).19 Его последователи ели мясо, не имели понятия о католических постах. Ветхий Завет они отвергали, но только потому, что считали его излишним или «сомнительным».20
Осужденный собором, несмотря на приказание светским властям преследовать еретиков силой, Петр продолжал свою проповедь; изгнанный из духовных провинций Виенны и Арля, он перешел в область Нарбоннскую. Народ, побеждаемый его красноречием, во многих местах низвергал алтари, жег кресты, бил священников, перекрещивался. Монахов принуждали брать себе жен; в одном месте из сложенных крестов устроен был костер, на котором петробрюианцы варили мясо и торжественно ели его, хотя была Великая пятница. Петр де Брюи кончил трагически: верные католики взволновались, захватили его и сожгли его живьем около города Сен-Жиль на Роне, к общему удовольствию духовенства. «Верные, – говорит один католический писатель, – отомстили в городе Сен-Жиль за крест Христов; тот, кто сжигал кресты, сожжен сам, посредством преходящего огня он отправлен в огонь негасимый».
Один из учеников Петра, по имени Генрих, продолжал дело своего учителя. Прежде он был в Клюнийском монастыре, где отличался воздержанием и достиг сана дьякона. Скоро заговорили о его благочестии, даре пророчества и чудотворениях. Слухи о нем достигли жителей Маиса. Они просили у своего епископа разрешить Генриху проповедовать в городе. В 1116 году Генрих прибыл в Мане; он был принят с восторгом и произвел своей проповедью фурор. Проповедник так пылко говорил о порче и фарисействе духовенства, что народ тут же кинулся на присутствовавших священников; избитые – они едва могли спастись. Городское духовенство опасалось за свое имущество, дома, жизнь. В отчаянии оно отправило письмо Генриху: «Ты посеял вражду между клиром и народом, ты нам дал Иудино лобзание и открыто назвал все православное духовенство еретиками. Ты восстаешь против церкви Католической…» В ответ на угрозы он отвечал новой манифестацией. Он призвал к себе женщин сомнительного поведения и велел им всем вступить в супружество с юношами, на которых он указал, дабы в городе не было ничего нечистого. Золото и серебро для раздачи приданого принесено было его слушателями. Принужденный оставить Мане, Генрих через Бордо и Пуатье прибыл в Лангедок. В Нарбоннской епархии он встретился с Петром де Брюи и объявил себя его учеником и – апостолом Петра. После смерти учителя успехи его были блистательны. Граф Тулузский Альфонс открыто объявил себя за Генриха; весь город был на его стороне. В Риме испугались; легат папы Евгения III прибыл сюда, на юг, призвав на помощь святого Бернара.21 «Ни души не видно более в храмах Лангедока, – писал последний графу, – духовные власти не уважаются, над святыми таинствами кощунствуют; умирают без покаяния, детей не крестят». О Генрихе в этом письме говорилось, что он отступник, избегающий власти начальников того ордена, к которым принадлежит; жил он прежде покаянием, теперь – проповедью; то, что получал, тратил на преступные удовольствия, проводил ночи у развратниц и т. п. В 1147 году Бернар прошел Перигор, Керси, Альбижуа и Тулузскую область. Город Альби был главным сосредоточением ереси. Легат был принят здесь свистками; навстречу ему вывели стадо ослов. Но тот же самый город преклонил колени перед Бернаром. Генрих, несмотря на покровительство феодального дворянства, был схвачен вследствие измены, заключен в цепи и выдан епископу Тулузы; он, однако, избежал судьбы Петра де Брюи; в 1148 году на соборе в Реймсе Генрих был присужден к вечному заключению. Его последователи были названы генрисианами. Но мы должны смотреть на эти два движения, как на нечто преходящее.22 Последователи Петра де Брюи и Генриха существовали недолго, вероятно, присоединились к вальденсам.
Мы уже говорили, что основатель секты вальденсов Петр Вальда вступил на реформаторское поприще на юге Франции в 1175 году. Добровольно сделавшись нищим, Петр посвятил себя проповеди Евангелия. Его возмущала мысль о недоступности Святого Писания, провансальский перевод Евангелия ходил по рукам, распространяемый катарами. Пророков и Деяния апостольские он перевел сам при помощи одного священника. На улицах Лиона Петр стал толковать Евангелие; народ осаждал его на площадях. Он учил, что в деле религии надо повиноваться одному Богу, а не людям, что Римская церковь уклонилась от истинной веры и учения Христова и сделалась «блудницей вавилонской». Он говорил, что не следует повиноваться ни папе, ни епископам, что монахи католические ведут жизнь дьявольскую, что их обеты целомудрия – только предлог позорить юношей, что латинские священники носят на себе все следы зверя, упоминаемого в Апокалипсисе. Он отрицал чистилище, обедню, святых, молитвы за усопших. Народ увлекся новой верой; значительное количество перестало посещать католические церкви. Его последователи сначала не выступали в качестве проповедников; но потом, согласно предписанию самого Петра Вальды, не только мужчины, но даже женщины начали проповедовать, не имея на то разрешения. Тут и произошло столкновение вальденсов с церковным авторитетом. Архиепископ Лионский восстал против таких проповедей. Еще в 1179 году на Латеранском соборе Петр был объявлен еретиком, а теперь, в Вероне, Луций III предал его анафеме.23 Петр ушел во Фландрию. Папа Инокентий III сначала как будто примирился с вальденсами, назвав их «paupers catholiu», но в 1215 году на четвертом Латеранском соборе они были осуждены.24
Секта вальденсов исповедовала чисто евангелическое учение. Она не имела ничего общего с дуализмом. Вальденсы, в противоположность катарам, признавали только одного Бога, который создал Вселенную, признавали Троицу и воплощение Спасителя. Практический кодекс нравственной жизни вальденсов и обязанности их духовенства предписываются стихами «La Nobla leycon» (Благородное поучение), замечательного памятника вальденской литературы: «Пастыри духовные не должны проклинать и убивать лучших людей и оставлять жить в мире злых и обманщиков; этим узнается только то, что они пастыри не добрые… Но Писание гласит, да и видеть