еньших трудностей, чтобы попасть в большие. Разумно это?.. От трудностей никуда не убежать"[532].
Духовный подвиг инока заключается в очищении сердца от страстей. "Дело монашества, — говорит еп. Феофан, — все внутреннее, (а) внешнее в нем есть придаток"[533]. По словам святителя, вступление в иноческий чин знаменует собой твердую решимость жить, не поддаваясь увлечениям страстей. Подвиг этот непрерывен в течение всей земной жизни вплоть до отхода из сего мира и представления пред лицем Бога. "Хотите спасаться, войдите внутрь себя, встаньте со вниманием у входа сердца и истребляйте все вражеское, выходящее и подходящее"[534] Живя таким образом, инок предстанет пред Богом верным Его служителем.
Святитель Феофан Затворник как сам в иноческом подвиге стремился держаться среднего пути, свободного и от нерадения, и от излишней строгости, так и всех, обращавшихся к нему за советом, наставлял быть благоразумными в аскетических подвигах, тем самым предостерегая от высокоумия и гордостного превозношения. В письме к инокине он пишет: "Мне показалось, что, заведши у себя порядок келейных занятий и уставив правило о пище и сне, вы этим так довольны… Но смотрите, как бы вам не вознестись прямо на небо, и не стать свысока смотреть на всех, блуждающих по земле, отягченных пищей и сном и мятущихся в суетных делах. По крайней мере, излишняя строгость к телу всегда ведет к подобным мечтам… И что еще может быть?.. Враг придет в виде ангела светла, и не знать, что может сделать с вами. Вот на какую дорогу вы себя поставили!.. Внутренность свою надо распалить прежде любовью к Господу, а там внешние подвиги сами собой устроятся"[535].
Епископ Феофан, как мудрый и опытный пастырь, очень много внимания в своих произведениях и письмах уделяет начальным ступеням на пути ко спасению, т. е. воспитанию в грешнике сознания своей греховности и искреннего покаяния. В то же время он последовательно излагает основные этапы духовного роста спасаемого человека, возводя грешника до самых высших ступеней лествицы спасения, раскрывая учение о живом Богообщении и непрестанной молитве. Все этапы, отмеченные епископом Феофаном, описаны им на основе глубокого изучения святоотеческих произведений и пропущены через собственный духовный опыт.
Эти этапы, безусловно, проходит каждый спасающийся человек. Поэтому всякий, возжаждавший духовной жизни и вступивший на путь спасения, найдет у святителя Феофана много полезного и пригодного для себя.
Мы верим, что Преосвященный владыка Феофан не только питает нас своими творениями, но и помогает своими святыми молитвами пред Престолом Живоначальной Троицы, к Которому он приблизился еще здесь на земле, достигнув духовного безмолвия и ангельского бесстрастия.
Пастырство настоятеля Оптиной пустыни схиархимандрита Моисея
Оптина пустынь была духовной лечебницей для душ, истерзанных грехом, потерявших или не нашедших смысла жизни, скорбящих и страждущих, ищущих вразумления, утешения, духовной поддержки, а также разрешения своих сомнений и недоумений.
Оптина пустынь расположена в трех километрах от древнего города Козельска, на правом лесном берегу реки Жиздры. По преданию, обитель была основана покаявшимся разбойником Оптою в начале XV столетия. Существует и другое мнение: возможно, первоначально это был общий монастырь, в котором жили монашествующие — старцы и старицы. Это мнение потверждается древними синодиками пустыни, в которых записаны имена схимонахов и схимонахинь. Русское слово "опт" выражает общее количество чего-либо. Отсюда — "Оптин монастырь", в смысле — общий монастырь.
Достоверные сведения об Оптиной пустыни появляются в XVI веке. В XVIII в. обитель пришла в запустение. Только в конце этого столетия усилиями Московского митрополита Платона Оптина пустынь возрождается, и в XIX столетии приобретает известность и славу благодаря подвизавшимся в ней в это время старцам.
Большое влияние оказывали оптинские подвижники на нравственное воспитание русского народа. Это были святые вожди нравственности земли Русской. Передовая русская интеллигенция XIX в. имела тяготение к Оптиной пустыни, не говоря уже о простом верующем народе. Ее посещали писатели, философы: Вл. Соловьев, Шевырев, И. В. и П. В. Киреевские, М. П. Погодин, Н. В. Гоголь, А. П. Толстой, Ф. М. Достоевский, К. Н. Леонтьев, Л. Н. Толстой.
Русская интеллигенция посещала эту обитель не из-за пустого любопытства, а с надеждой укрепить свои духовные силы. С благоговением эти люди изучали и описывали Оптину пустынь. Малейшее знакомство с жизнью и деятельностью оптинских старцев порождает в душе исследователя стремление глубже изучить и определить ее значение в истории Русской Церкви.
Они сознавали высоту внутреннего строя Оптиной пустыни. И. В. Киреевский прямо говорит, что для ознакомления с христианством необходимо познакомиться с жизнью оптинских старцев[536].
Прежде чем непосредственно перейти к описанию пастырской деятельности трех великих оптинских старцев, необходимо кратко познакомиться с жизнью настоятеля Оптиной пустыни архимандрита Моисея. В 1820 г. по просьбе Преосвященного Филарета (Амфитеатрова), управлявшего Калужской епархией, братья Моисей и Антоний (Путиловы), подвизавшиеся уже 10 лет в пустынных рославльских лесах Смоленской обмети, переселились в Оптину пустынь, взяв с собой еще несколько иноков. Благодаря их трудам, Оптина пустынь день ото дня начала возрастать как внешне, так и внутренне.
В 1825 году управление обителью было поручено Моисею. Это был выдающийся администратор, талантливый строитель и мудрый наставник. Он управлял обителью 37 лет — с 1825 по 1862 год. Что делалось в Оптиной пустыни до него, имело характер лишь подготовительный. И все, что делалось после него, было лишь поддержанием им сделанного. Наиболее ценным, чем ознаменовал о. Моисей свое долговременное управление Оптиной пустынью, было учреждение пастырского окормления.
Во время настоятельства ему пришлось потерпеть много неприятностей. Случалось, что некоторые из немощных братий, особенно в первое время настоятельства о. Моисея, питая к нему за что-либо неудовольствие, увлекались до того, что поносили его разными укоризнами и делали это в присутствии его, притворяясь, что его не замечают. В подобных случаях о. Моисей все выслушивал, улыбаясь, с веселым видом и с какой-то радостью принимал неприятные слова как драгоценный подарок и после ни словом, ни делом не воздавал за такое неразумие. А приходя в келию, молился пред образом Спасителя, о Котором всегда говорил: "Вот мое прибежище!"
Во все время настоятельства ему приходилось переносить некоторые неприятности от епархиального начальства. Однако он всегда был сосредоточен в себе самом и не поднимал на притеснителей ни малейшего ропота.
В обитель о. Моисей принимал всех, кто только изъявлял желание жить в монастыре — и образованных людей, и простых из всякого сословия. От поступающих он не требовал никакого вклада в пользу обители. Не столько заботился о. Моисей о том, могут ли принимаемые им люди в монастырь принести пользу, сколько о том, чтобы обитель действительно послужила к их душевной пользе и спасению, — и потому одинаково охотно принимал не только молодых и здоровых, но и старых и хилых, изъявивших искреннее произволение посвятить остаток дней своих на служение Господу. С особенною отеческой любовью смотрел он на своих слепых, как они усердно подвизались в послушании — кто звонарем, кто в хлебне.
В то время обитель была бедна, часто даже не хватало дневного пропитания. Некоторые из братий роптали на о. Моисея за то, что он принимает многих, да притом старых и больных, в монастырь. Отец Моисей обычно отвечал: "Чем больше принимается в обитель, тем больше молитвенников и служащих Богу, Который на долю всякого и посылает потребное. Здоровый и молодой везде найдет себе пристанище, а если старых-то и неспособных к делу, каковы мы с вами, не призреть, то куда им деться? Притом же на всякого поступающего в монастырь Господь и посылает, а на старичков и на больных вдвое, потому что они сами ничем не могут воздать принявшей их обители".
Труды архимандрита Моисея не ограничивались заботой о том, чтобы построить и благоустроить церкви и келии и снабдить братство одеждой и трапезой; главное внимание старца было обращено на духовное воспитание монашествующих и нравственную их поддержку. В 1829 году переместился в Оптину пустынь о. Леонид, а в 1834 году, с согласия о. Моисея, прибыл сюда же для совместного жительства с о. Леонидом и иеромонах Макарий (Иванов), бывший прежде уставщиком и ризничим в Площанской пустыни.
Хотя в духовном назидании братии и прочих лиц, приходивших в Оптину пустынь, главными действующими лицами были старцы о. Леонид, Макарий (а потом и о. Амвросий), но и о. Моисея заслуга и участие в этом деле весьма велика. Он лучше других понимал высокое значение и силу благотворной деятельности старцев; судя обо всем не по человеческим соображениям и понятиям, а с духовной точки зрения, он с большим доброжелательством содействовал их трудам в деле спасения ближних.
О. Моисей без совета старцев не предпринимал ничего. Новопоступивших и новопостригаемых поручал их руководству. Духовное руководство вводилось с большим трудом, но благодаря деятельности духовно мудрого настоятеля и его благих помощников, возделанное их сердечными воздыханиями, скорбями и молитвами, оно возрастало и укреплялось, а потом принесло и добрый плод на ниве Христовой.
Архимандрит Моисей никому не дозволял уклоняться в своеволие, но, с другой стороны, всякому благоразумно предоставлял достаточную свободу, зная, что каждый, занимаясь каким-либо делом, приобретает в нем навык и опытность и большею частью нельзя предвидеть, что может встретиться при исполнении того или другого поручения. О. архимандрит не любил входить в мелочи и тем связывать подчиненных. Главнейшее, что нужно, скажет, а остальное предоставляет собственному их соображению и обстоятельствам.