[788], — говорит св. Григорий Богослов. Без преданности этой святой цели пастырь Церкви не будет пастырем в истинном смысле этого слова, не будет оправдывать то высокое служение, которое возлагает на него Церковь.
Образ доброго (духовного) пастыря и образ наемника (душевного пастыря) Христос Спаситель дал в притче о пастыре (Ин. 10, 1—16). "Добрый пастырь ведет людей к блаженству вечной жизни, свою любовь к ним он доказывает тем, что жертвует за них своей жизнью"[789]. Доброму пастырю Господь противопоставляет воров и разбойников, которые думают только о том, как бы поживиться за счет овец, а также наемников, которым овцы не дороги, которые не любят их и думают больше о своих личных выгодах и благополучии, нежели о благе пасомых, и потому ведут их не к спасению, а к погибели.
Для наглядности Спаситель сравнивает народ со стадом овец, а руководителей народа — с пастырями этого стада. Если на Моисеевом седалище, огражденном стеною Закона, сели книжники и фарисеи (Мф. 23, 2), то тем более они могут сесть на седалище Единого кроткого Пастыря и именем Его начать неправо править слово Его истины… Это случалось в мире. "Великое дело, возлюбленные, предстательство в Церкви, — говорит св. Иоанн Златоуст. — Оно требует и много любомудрия, и такого мужества, что должно, как сказал Христос, полагать душу за овец, нигде не оставлять их без защиты и помощи и твердо стоять против волка. Этим пастырь отличается от наемника. Последний, не заботясь об овцах, всегда имеет в виду собственную безопасность; первый напротив всегда заботится о спасении овец, забывая о себе самом"[790].
"Шедше, — говорит Господь Своим преемникам, — научите все народы" (Мф. 28, 19), то есть дайте духовным интересам человека преобладающее значение, раскрывая перед людьми, кто они, зачем призваны в мир и каков смысл человеческого бытия. Первая обязанность пастыря — наставлять пасомых в вере — так важна, что оставляющий ее без исполнения недостоин своего звания. Если у пастыря "только жизнь свята, то, живя так, он себя только пользует, но если он и учителен, то и себя, и других созидает"[791], — говорит блаж. Иероним.
Пастырь должен учить людей словами, делами и даже своим молчанием. По словам св. Василия Великого, "он приставлен домостроительству Слова". Ответственность за людей и страх Божий побуждают его усердно назидать паству в своих поучениях и "учить не затем, чтоб только знали, но наипаче для того, чтоб и жили сообразно с учением"[792]. Движимый духовной связью с паствой, пастырь выступает то со словом назидания, то увещания и обличения.
Истинный пастырь более всего заботится о том, чтобы заложить в глубине сердца слушателей сознание неотразимой правды и абсолютной чистоты проповедуемого учения. Для этого ему необходимы не только большие теоретические знания, но и собственная жизнь. Хотя пастырь говорит красноречиво, но если предписываемые им правила жизни не оправдываются его собственной жизнью, то слушатели не могут понимать проповедуемого в строгом смысле и применить к себе. "Кто худо живет, — говорит св. Григорий Богослов, — того обыкновенно презирают, а чью презирают жизнь, того презирают и проповедь"[793]. Продолжая эту мысль, св. Иоанн Дамаскин говорит: "Или не учи, или нравами учи, иначе словами будешь призывать, а делами отгонять"[794].
Истинный пастырь преподаваемое высокое учение сам усваивает органически, оно превращается в его плоть и кровь, становится его собственным цельным и ясным мировоззрением. Тогда его проповедь оказывает неотразимое влияние на слушателей. Слушатель чувствует, как самый дух проповедника входит в его душу. Душевный же пастырь руководствуется горделивой мыслью о своем образовании и стремится отвлеченными катехизическими и богословскими поучениями привести людей к Богу, вместо того, чтобы изменять человеческие сердца Божественной благодатью. Примером истинного пастыря в этом смысле является святитель Николай, который богословствовал делами своей жизни. Его богословие — дела любви, творимые в смирении. Он, как говорится в тропаре, "стяжал смирением высокая". Сама красота души его "блистала со всех сторон и могла радовать и освещать души смотрящих на него"[795].
Если пастырь будет связан страстями и пороками, то и сам язык его будет связан. Его слова будут пустым звуком и "тщетным искусством". Сама же порочная жизнь истощит его духовные силы и отнимет у него способность учить паству. "Такой пастырь станет достойным презрения торгашом, избравшим великое и страшное дело священнослужения средством к питанию"[796]. Ибо для пастыря "никакой нет пользы стяжать лишь навык в научении и натореть язык в говорении, если он не будет учить более примером, чем словом"[797].
В положении духовного и душевного пастыря последний может оказаться и в отношении к священнодействию. Деятельность пастыря в качестве совершителя богослужения является наиболее специальной, таинственной и ответственной частью его служения. Поучать и руководить другими может и мирянин, но священнодействовать может только пастырь, который получает для этого благодать при хиротонии. "Поставленный в священство, — говорит св. Григорий Нисский, — по внешнему виду остается прежним человеком, а по душе преобразуется на лучшее невидимою некоею силою и благодатию, даруемой ему"[798].
Эта благодатная способность относит священство к разряду небесных учреждений, ибо "Сам Утешитель установил это служение и побудил людей, еще пребывающих во плоти, подражать службе ангелов… Живя на земле, они призваны к распоряжению небесным и получили власть, которую Бог не дал ни ангелам, ни архангелам"[799].
В священнодействии пастырь предстоит пред Богом. Он призван постоянно предстоять, ходить пред Богом и жить в Боге. Это предстояние пастыря пред Богом осуществляется как в храме, когда он стоит у св. Престола и возносит свои молитвы, обращенный взором к Горнему месту, к сиянию славы Воскресшего Господа, так и дома, и во всяком другом месте за молитвой, за любым другим богоугодным делом. Наиболее полное выражение это пред стояние находит в молитве пастыря за богослужением.
В храм люди несут страдания и скорби своего сердца, кровоточащие раны своей совести, сознание заблуждения своего ума, расслабление своей греховной воли. Все это они выражают во вздохах и воплях о помощи. Этой жаждой очищения, исцеления, примирения с Богом наполняется вся духовная атмосфера храма. Каждый из стоящих в храме в своем сердце молится Богу о помощи в скорбях, об ограждении от соблазнов и искушений, сокрушается о своих неправдах. Но если все они молятся только за себя, то пастырь призван молиться за всех. "Задача каждого пастыря, — говорит прот. Иоанн Сергиев, — приблизить к сердцу и искренне возлюбить Бога, далее возлюбить искренне всех живущих на земле, за коих молится и приносит ежедневно жертву или молитву домашнюю или общественную"[800].
Молиться "о всех и за вся" пастырь может силой укрепляющего его Иисуса Христа (Флп. 4, 13). И лишь при условии этой молитвы за всех возможна духовная связь его со всеми молящимися и объединение всего храма в единое духовное тело. Эта молитва пастыря особенно усиливается при пресуществлении св. Даров, когда он с полным сознанием прямого отношения к молящимся в храме и особенно к причастникам св. Тела и Крови Христовых произносит великие совершительные слова. Пастырь сам весь как бы растворяется в молитве. Молитва переносит его в другой, неземной мир, постепенно делает благоговейного священника жителем иного мира.
И совершенно по-другому молится душевный пастырь. Он очень тяготится молитвенным подвигом, считает его чем-то устаревшим, скучным, почти бесполезным и ненужным.
"Истинный пастырь путем долговременного подвига создает в себе молитвенный дух, способность возноситься к Богу и быть там как бы своим человеком"[801]. Душевный пастырь, произнося лишь слова молитвословий и не вникая в их смысл, не умеет с вниманием и усердием исполнять богослужебные последования, не имеет дара молитвы и "является обманщиком и ремесленником, а не богомольцем"[802]. Душевность и духовность пастыря паства узнает по дару молитвенности. Когда она говорит о священнике, то первый отзыв о нем касается того, хорошо или плохо он служит. "Под хорошим служением разумеется не музыкальность голоса и его громкость, а то, что в нем слышится дух искренней молитвы"[803].
Духовность пастыря особо наглядно видна из отношения его к основному месту священнодействия — св. храму. Храм — дом Божий, в нем все Божие, все святое: и престол, и жертвенник, и Евангелие, и крест, и иконы. Храм — средоточие всей деятельности священника, здесь преимущественно проходит его пастырское служение. Здесь он — совершитель Таин Божиих и молитвенник за свою паству пред Отцом Небесным. Здесь в него проливаются дары Божественной благодати, любви и умиления, духовной радости и близости к горнему миру. Это место, которое пастырь любит, ценит, куда постоянно стремится душой. Даже в самом убогом, холодном храме душа истинного пастыря становится согретой и облагодатствованной. Вспомним маленькую церковь прп. Сергия в дремучем радонежском лесу, где когда-то трещали и чадили лучины, а молитвы святых, как говорит митрополит Филарет, восходили до небес