Лекции по пастырскому богословию — страница 9 из 44

м испытаний.

Все мысли и чувства пророка Божия были направлены на заботу и попечение о благополучии своего народа. Душепопечительство о своем народе всегда преобладало в нем над попечением о самом себе. В любую минуту он готов был положить душу свою за свой народ. Так, прося помилования у Бога своему народу, он прямо говорит: "Молюся Ти, Господи, согрешиша людие сии грех велик и сотвори-ша себе боги златы. И ныне, аще убо оставиши им грех их, остави, аще же ни, изглади мя из книги Твоея, в нюже вписал еси" (Исх. 32, 31–32).

Святой пророк Моисей один из всего народа сподобился беседовать с Богом. Вспомним события, происходившие у подножия горы Синай; они ясно свидетельствуют и указывают на то, как близко стоял пророк Моисей к Богу. Эти события указывают на то, что пророк Моисей был единственным посредником между Богом и всем израильским народом[31]. Описывая события, происходившие у подножия горы Синай, святой Григорий Нисский говорит, что весь народ не имел столько сил, чтобы выносить видимое и слышимое, и потому всеми приносится общее прошение Моисею, чтобы он стал посредником закона; и народ не отказывается, как Божию велению, верить всему, что ни возвестит Моисей по научению свыше.

Как уже говорилось, до Моисея не было иерархического священства. В те времена патриархальное священническое служение не было и не могло быть отдельным служением, потому что Церковь еще не выходила за пределы семейной жизни, и вся власть, связанная с этим служением, была сосредоточена в одном лице — главе семьи. Но во времена пророка Моисея, когда Церковь представляла собой уже весь народ израильский, когда верующие образовали большое религиозное общество, выделяется по повелению Божию особое пастырское служение. Святой пророк Моисей учреждает новое священническое сословие служителей Божиих при Скинии — иерархическое священство, которое состоит из трех степеней. Выполняя волю Божию, святой пророк Божий Моисей посвящает брата своего Аарона первосвященником, а сыновей его — священниками.

Исключительные пастырские качества пророка Моисея, его живая вера в Бога, любовь к Нему и Его народу, жертвенность, твердость и верность долгу делают его пастыреначальником ветхозаветного священства и ярким образцом для новозаветных пастырей.

III. ПАСТЫРСТВО НОВОЗАВЕТНОЕ

Богоучрежденность христианского пастырства

Богоучрежденность в Церкви иерархического служения не может подлежать сомнению, настолько ясно и непререкаемо засвидетельствовано оно в Новозаветном Писании. По свидетельству Священного Писания, Господь Иисус Христос, "Первосвященник по чину Мелхиседекову", Сам учредил в Церкви Своей особый класс людей, которым даны были обязанности быть в ней в достоинстве ее учителей (Мф. 28, 19–20; Деян. 1, 8), духовных руководителей христиан, с правом вязать и решать грехи верующих (Ин. 20, 22) и священнослужителей (Мф. 28, 19).

Из Священного Писания известно, что Сам Иисус Христос непосредственно из Своих учеников избрал двенадцать, которых назвал Апостолами (Лк. 6, 13), и потом говорил к ним: "Не вы Мене избрасте, но Аз избрах вас, и положих вас, да все идете и плод принесете…" (Ин. 15, 16). Христос Спаситель только избранным ученикам Своим дал заповедь и власть учить верующих ко спасению (Мф. 28, 19; Лк. 22, 19; Мф. 18, 18). Он преподал эту власть св. Апостолам точно так же, как Сам принял от Отца: "Якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю Вы…" (Ин. 20, 21). Потом Христос Спаситель Сам же непосредственно избрал еще 70 учеников, которых послал на то же великое дело (Лк.10, 1). "Жатва убо многа, — говорил Он Своим ученикам, — делателей же мало. Молитесь убо Господину жатвы, да изведет делатели по жатву Свою" (Мф. 9, 37–38).

После Своего воскресения Христос Спаситель сообщил Апостолам и особое дарование Святого Духа. "Рече же им Иисус паки: мир вам. Якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы. И сие рек, дуну, и глагола им: приимите Дух Свят. Имже отпустите грехи, отпустятся им: и имже держите, держатся" (Ин. 20, 21–23). Это говорит Господь в то время, когда беседовал с Апостолами об устройстве Своей Церкви, учреждая средства к ее существованию (Деян. 1, 38).

Передавая власть и распоряжения св. Апостолам, Господь Иисус Христос вместе с этим ясно выразил Свою волю в том, чтобы все это сохранялось и продлилось до скончания века. Спаситель обещал ученикам послать от Отца Духа Святого, Который будет пребывать с ними вовек (Ин. 14, 16), а относительно Себя: "Се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века" (Мф. 28, 20), и, кроме того, о Своей Церкви Он прямо сказал, что и "врата адова не одолеют ее" (Мф. 16, 18), а потому с несомненностью должно полагать, что Иисус Христос вместе с властью учительства, священнодействия и пастырства передал св. Апостолам и полномочия на непрерывную передачу власти их преемникам.

Но чтобы это дело продолжалось и после них, Дух Святый по вознесении Иисуса Христа установил преемство церковных учителей. По Его внушению, Собором апостольским был избран новый апостол на место отпадшего Иуды, и, кроме того, св. ап. Павел также соделался избранным сосудом, дабы пронести имя Христово "пред языки и царьми". Обращение и избрание ап. Павла ясно свидетельствует, что пастырское служение, на котором он паче всех потрудился, не от человек принято, но ведет свое начало от Самого Учредителя веры Иисуса Христа. По воле Его ап. Павел не только сам соделался проповедником и служителем Евангелия, но вместе с другими апостолами, имея дух и ум Христовы, "рукополагал пресвитеры на вся церкви", равно и епископов, возлагая на них обязанность учительства. Епископы, в свою очередь, получили от апостолов право устроять по городам пресвитеров, чтобы дело учительства повсюду более и более распространялось.

Так основалось, утвердилось и распространилось учительство в Церкви как особое звание, особый чин людей, на это дело избираемых, ведя свое начало от Иисуса Христа.

Христос Спаситель — Основатель Новозаветного пастырства

Чаяние Мессии и пришествие в мир Искупителя

Ветхозаветное священство было только прообразом того благодатного пастырства, которое должно было открыться миру с пришествием на землю Великого Первосвященника — Христа, имевшего возродить человека нравственно и указать ему то райское блаженство, о котором сказано: "Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (1 Кор. 2, 9).

Ветхозаветное священство не могло возродить человека, поднять его на ту высоту, с которой он ниспал. Оно побуждало человека к исполнению Моисеева закона по букве, но не по духу. Апостол Павел пишет, что оно было "тенью будущих благ" (Евр. 10, 1). И все ветхозаветное человечество находилось в ожидании того великого дня, когда Истинный Пастырь придет и соберет своих рассеянных овец.

Ветхозаветный человек изнывал в своих поисках, ища Доброго Пастыря. Так, праведный Иов взывал: "О, если быя знал, где найти Его… Я изложил бы пред Ним дело мое" (Иов. 23, 3–4).

Пророк Давид в своих псалмах взывал: "Для чего, Боже, отринул нас" (Пс. 73, 1). "Тебя жаждет душа моя" (Пс. 62, 2). Ветхозаветный евангелист Исаия ожидал Еммануила (Ис. 7, 14), Который бы "взял на Себя наши немощи и понес наши болезни" и "ранами Его мы исцелились" (Ис. 53, 4–5).

Когда пришло назначенное время явиться Христу, Он сказал: "Вот иду исполнить волю Твою, Боже" (Евр. 10, 9). Христос пришел как Первосвященник, вошел во святая святых, но уже не с кровию "коз-лию ниже тельчию", а со Своей Кровью, и искупил человека раз и навсегда. Он в Своем Лице соединил права и обязанности служения пастырского. Он пришел взыскать и спасти погибшего.

Божественный Искупитель явился именно тем любвеобильным Пастырем, Который, оставив девяносто девять овец, идет искать в горах одну заблудшую. Сообразно с приточным указанием на Себя, как на Пастыря, пришедшего взыскать заблудших овец, Спаситель прямо называл Себя Пастырем, Которого знают овцы и Который отверзает двери во двор овчий, чтобы сводить туда всех входящих дверьми, а не "прелазающих инуде", т. е. достойно избираемых, а не самозванных. На этом основании и Апостолы, признавая Спасителя Главой Церкви, Совершителем и Начальником спасения, называли Его Первосвященником и Пастыреначальником. Апостол Павел, например, говорит: "Мыимеем Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса, Сына Божия" (Евр. 4, 14).

"Для возвращения всего утраченного нами, — говорит о. Иоанн Сергиев, — определено было в вечном Совете Божием сойти на землю Самому Источнику святости и чистоты, просветить род человеческий Словом Божиим, научить его святости, чистоте и правде, очистить все его грехи искупительной Кровию страданий и смерти Сына Божия, Агнца Божия, вземлющего добровольно грехи мира. А так как Он пришел именно возвратить нам святость нашей души, то Он благоволил называться Первосвященником"[32]. Самое рождение Его во плоти и Его искупительная смерть составляют одно величайшее тайнодействие, без которого было бы невозможно наше спасение. Итак, пришел Христос, чтобы быть и Жертвой, и Священником, быть "Приносящим" жертву и "Приносимым" в жертву.

Жизнь Спасителя от Его рождения до вступления на общественное служение

В лице Иисуса Христа явился в мир Сын Божий, "воплотившийся от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечившийся". "Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца" (Ин. 1, 29–31). Евангелие обстоятельно повествует о событиях рождения Богомладенца и поклонении Ему пастырей и волхвов, а также о бегстве святого семейства в Египет, возвращении оттуда и поселении в Назарете. Но совсем ничего, кроме путешествия двенадцатилетнего Отрока с родителями в Иерусалим, не говорится о жизни Спасителя до начала Его общественного служения. Но и то, что сохранилось, весьма поучительно для пастыря. Евангелист Лука повествует: "Отроча растяще и крепляшеся духом, преспеваше премудростию и возрастом и благодатию у Бога и человек" (Лк. 2, 52).

Христос, до Своего общественного служения, был сокрыт от народа. Находясь в захудалом городке Назарете, Он с кротостью повиновался своим родителям. Удаленный от широкого потока жизни, находясь как быв уединении, вдали от средств и пособийк широкому и многостороннему образованию, Христос, однако, не пребывал в замкнутости. Под руководством Своей богомудрой Матери Он постоянно развивал Свои духовные силы и способности, "поучаясь в Законе Господнем день и ночь". Телесные силы Его развивались под воздействием участия в домашних трудах праведной семьи.

Известно, что Иисус Христос в отроческие лета не посещал раввинских школ и не слушал учебных наставлений какого-либо достохвального ритора или ученого раввина. Кратко повествуя об отроческих годах земной жизни Иисуса Христа, Евангелисты только замечают, что Он "возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать Божия была на Нем" (Лк. 2, 40). Жил Христос у Своего нареченного родителя по плоти — Иосифа, изредка совершая путешествия со Своими родителями в Иерусалимский храм. Следовательно, школою для Него был лишь дом родителей и храм Отца Его Небесного, благодать Которого заменяла Ему всяких учителей и наставников и исполняла Его такою премудростью, которой не мог дать или научить ни отдельный мудрец того времени, ни весь тогдашний, уже обветшалый и разлагавшийся мир. Таким образом, Иисус Христос не связан был никакими преданиями частных или общественных школ, никакими тенденциями или воззрениями учителей, что обыкновенно характеризует и приложимо бывает к каждому проповеднику или мудрецу-философу.

Домашнее воспитание Иисуса Христа способствовало Его духовному развитию, так что впоследствии Его Божественной мудрости и разуму удивлялись еврейские учители, которые слушали, вопрошали и "ужасались" глубине Его познаний и мудрости (Лк. 2, 42–47).

С двенадцатилетнего возраста еврейским отрокам предписывалось исполнять закон. Они назывались детьми закона. Отрок Христос, посещая иерусалимский храм как дом Отца Своего, желал постоянно пребывать в нем и питать Свою душу чтением закона Господня. Во время одного из таких посещений, как повествует евангелист Лука, когда окончился праздник и все возвращалисъ по своим домам, Отрок Иисус остался в Иерусалиме, и не заметили того Иосиф и Матерь Его, думая, что Он идет с другими; проведши дневной путь, стали искать Его и не нашли; возвратились в Иерусалим и нашли Его в храме. Христос сказал: "Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему" (Лк. 2, 45–49). Эти слова говорят о том, что Христос всецело был предан Богу Отцу, Который послал Его в мир для того, чтобы спасти людей.

После путешествия в Иерусалим Христос продолжал преуспевать в премудрости и возрасте и в любви у Бога и людей (Лк. 2, 52). Так продолжалось до тридцатилетнего возраста. По ветхозаветному закону, в эти годы иудейские раввины вступали в должность народных учителей. Прежде чем начать Свое общественное служение, Христос Спаситель, как неоднократно говорит Евангелие, прошел суровую школу сосредоточенного уединения, внутреннего подвига молитвы и нераздельного единения с Небесным Отцом.

Христос любил уединение. Он неоднократно удалялся в пустынное место, где предавался пламенной молитве Своему Небесному Отцу. Здесь, вдали от мира и его треволнений, Он погружался в глубину Своего духа, размышляя о деле, ради которого Он явился. В пустыне Он приготовлялся к борьбе с искушениями, которые во всей силе предстали Ему во время сорокадневного поста Его — этого высшего и решительного акта Его приготовления, но которые, несомненно, не оставили Его и после.

В уединении Христос был наедине с природой. В созерцании ее Ему открывалась чудная картина жизни человеческой и благости Божией, языком и образами которой Он так прекрасно пользовался впоследствии. Природа для Христа была вспомогательной книгой в Его мессианском служении. Он неоднократно приводил примеры о сеянии доброго семени, о виноградной лозе, полевых лилиях, птицах небесных и т. д. Все это было нужно для того, чтобы человек мог лучше воспринять то Божественное учение, которое проповедовал Христос Спаситель.

По мере приближения времени Крещения Спасителя, проповедник покаяния Иоанн Креститель говорил народу, что не он Мессия, но Мессия идет вслед за ним. "Вот грядет Тот, Кто сильнее меня, я недостоин понести обувь Его. Он будет крестить вас Духом Святым и огнем" (Мф. 3, 11). Проповедь Предтечи и вся его жизнь создавали ореол величия вокруг его имени; глубокое же его смирение перед грядущим Спасителем мира возбуждало народ и привлекало внимание к Тому, у Которого этот великий пророк недостоин развязать ремень обуви.

И вот "приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него" (Мф. 3, 13). "Иоанн же удерживал Его и говорил: Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? — Оставь теперь, — отвечал Господь Иоанну, — ибо так надлежит нам исполнить всякую правду" (Мф. 3, 13–15). И Предтеча допускает Его. Как человек, Христос был безгрешен. Он лично не нуждался в покаянии, но выступал пред людьми как Основатель нового благодатного Царства. В это Царство, по Его учению, нельзя войти без Крещения (Ин. 3, 3).

Крестившись, Иисус молился. И вот "отверзлось небо, и Дух Святый нисшел на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой возлюбленный, в Тебе Мое благоволение" (Лк. 3, 21–22).

В день Крещения Господня открылась людям истина о Триипостас-ном Боге. Отец глаголет, Возлюбленный Сын является в образе Сына Человеческого и Божественный Дух — в виде голубя.

В Крещении Господь наш Иисус Христос выступил открыто на мессианское служение как Агнец Божий, пришедший взять на Себя грех мира (Ин. 1, 29). Таково новозаветное Богоявление. Крещение Спасителя есть вместе с тем торжественное объявление о Его Божественном достоинстве. Оно, наконец, есть видимый знак посвящения Его на общественное служение (пастырство) и явления миру (Ин. 1, 32).

Христос, выступая на служение миру, являя Себя людям, показал Себя не в громе, молнии и землетрясении, не в славе Сына Божия в сопровождении сонма ангелов, а как смиренный человек. И обращается Он к Крестителю Иоанну не как Бог, а со смирением просит совершить над Собою Крещение во исполнение "правды Божией". Об этом поет Святая Церковь: "Яко человек, на реку пришел еси, Христе Царю, и рабское крещение прияти тщишися, Б лаже, от Предтечеву руку, грех ради наших, Человеколюбче"[33]. Таким образом, Крещение Спасителя явилось началом Его пастырского служения.

Искушение Господа Иисуса Христа диаволом в пустыне. Прообразовательное значение борьбы с искушениями для пастырей и паствы

"Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал"

(Мф. 4, 1–2).

Прежде чем выступить на общественное служение спасению рода человеческого, Иисус Христос после Крещения был возведен Духом Святым в пустыню. Что это значит? Почему не Он Сам пошел, а возведен был Духом Святым? Это значит, что Он был не только Истинным Богом, но и истинным человеком, что все человеческое, кроме греха, не было чуждо Ему. Он боялся и трепетал при мысли о Своем страшном конце — о распятии на кресте. В саду Гефсиманском, пред крестными страданиями, он молился Отцу до кровавого пота, чтобы миновала Его эта страшная чаша страданий. Но естество человеческое в Его Святейшем Лице соединилось нераздельно и неслитно с естеством подлинно Божественным. Вот почему Духом Святым Он и был возведен в пустыню. Ему трудно было как человеку решиться на великий подвиг сорокадневного поста, на жизнь в дикой пустыне со зверями. Трудно Ему было решиться на тяжкое искушение от диавола, ибо знал Он, что предстоит оно.

Зачем нужно было Христу столь долгое пребывание в пустыне в таких тяжелых условиях? Он готовился к Своему Божественному подвигу, к подвигу искупления рода человеческого Кровью Своею от власти диавола. Он готовился непрестанной молитвой, беседой с Богом Отцом. Ему нужно было уединение, полное отрешение от людской суеты, чтобы всецело предаться общению с Богом. Ему надо было этим общением укрепить Свою человеческую волю, принять от Отца всесильную помощь в предстоящем служении.

Таким образом, и для Самого Пастыреначальника необходимо было приготовление. Если же и Он постился и молился пред началом Своего служения, если Его примеру следовали впоследствии Апостолы (Деян. 1, 14) и великие отцы Церкви (св. Василий Великий, св. Иоанн Златоуст и др.), то не тем ли более необходимо такое приготовление для всякого кандидата священства, для того, кто является продолжателем дела Господа Иисуса, идущим по стопам Его.

Пребывание в пустыне было заключительным, высшим актом приготовления Спасителя к общественному служению, но начало этого приготовления было положено, как отмечалось выше, еще в детском возрасте. Так и кандидатам священства должно проходить приготовление, начиная готовиться с того времени, когда возникло решение принять священный сан; окончательное же приготовление, завершение его, должно произойти пред самым принятием священного сана. И в момент, когда на него уже готова снизойти Божественная благодать в таинстве Священства, его духовное око еще раз должно обозреть всю прошедшую жизнь и прозреть будущее, чтобы решить окончательно и бесповоротно, достоин ли он, в состоянии ли принять и носить то звание, которое может быть достоянием лишь избранников Божиих (Ин. 15, 19).

По примеру Пастыреначальника, каждый желающий получить благодать священства должен заранее направить все свои силы к тому, чтобы научиться отвергать все предметы искушений. Диавол, не оставивший и Самого Господа, не преминет приблизиться с своими кознями и к грядущему на путь пастырский. Только победа над искушениями и может служить свидетельством надлежащего приготовления.

Враг рода человеческого диавол приступил к Господу, искушая Его похотью плоти, похотью очес и гордостью житейской (1 Ин. 2, 16). Эти искушения победил Спаситель. К победе над ними должен приучить себя еще заранее и всякий пастырь.

Похоть плоти

Искуситель, приступив ко Христу, сказал: "Если Ты Сын Божий, скажи, чтобыкамни сии сделались хлебами" (Мф. 4, 3). Диавол знал, что к концу поста ослабляется не только тело человека постящегося, ослабляется и воля его; человек начинает жалеть себя, трепещет душа его, опасаясь смерти от голода. И воля его расслабляется до такой степени, что начинает он помышлять о прекращении поста, о прекращении подвига своего, об отказе от него. Это знал сатана, он ждал только момента, когда под влиянием сорокадневного поста ослабеет воля Спасителя по человечеству, ибо тогда легче будет искушать Его. И вот поэтому через сорок дней он и приступил искушать Христа. Он как бы говорит: "Если ты Сын Божий, то сотвори чудо, повели камням стать хлебами. Ведь Тыже погибнешь от голода, ведь Ты же Чудотворец. Почему же не хочешь чудотворную силу Свою употребить на насыщение хлебом, в который превратишь камни". Сатана знал, что искушение пищей, в особенности для человека, голодавшего сорок дней и ночей, весьма тяжело, и надеялся победить Христа этим искушением. Сущность искушения состояла в том, что Пастыреначальнику предлагается воспользоваться присущей Ему чудодейственною силою Божиею для удовлетворения чувственных, телесных потребностей человеческой природы. Господь отражает это искушение указанием на Священное Писание: "Написано: не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих" (Мф. 4, 4; Лк. 4, 4; Втор. 8, 2). Так и пастырь Церкви прежде всего должен заботиться о исполнении возложенного на него высшего духовного подвига, о питании себя, главным образом, пищею духовною, при которой он как бы забывает на время о пище телесной; а тем более несвойственно пастырю дарованные духовные силы обращать в служебное орудие для своих плотских влечений. Нельзя, конечно, совсем игнорировать требования плоти. Такого бремени не возлагает, да и не может возложить на пастыря Церковь. Он должен заботиться о своей плоти, но настолько, чтобы она не брала перевес над духом. Нельзя плотские похотения ставить выше духовных потребностей, удовлетворение которых составляет главную задачу жизни не только священника, но и всякого человека. Поэтому, кто любит свою плоть до забвения духовных потребностей, кто все внимание свое обращает лишь на то, чтобы питать и греть ее, не умея обуздывать ее пожелания, тому лучше не помышлять о священстве, которое есть служение духа (2 Кор. 3, 8).

Чаще всего это искушение скрывается под пристрастием к материальным благам, т. е. под сребролюбием. Об этом искушении св. Апостол Павел пишет, что "корень бо всем злым сребролюбие есть" (1 Тим. 6, 10). Суть этого зла заключается не только в деньгах, но вообще в корыстолюбии и стяжательстве. Искушается тот пастырь, который думает, что он должен равняться в материальном положении со светскими лицами. Часто бывает, что пастырь, чувствуя тяжесть своего служения, ищет повышения материального вознаграждения. Его требования увеличиваются, и он забывает, что должен нести благое иго пастырского служения с любовью ко Христу и пасомым. Сребролюбие, как об этом свидетельствует Священное Писание, имеет страшные последствия. Пастырь-сребролюбец уподобляется Иуде, предавшему Христа, он является поругателем Евангелия. Пастырь, не отвергнувший страсть сребролюбия, в короткое время теряет веру и делается формалистом. Для него пастырское служение становится средством к достижению материального благополучия. Особенно ужасно то состояние, когда священник смотрит на сан как на средство своему существованию, когда алтарь и престол, на котором совершается страшная Бескровная Жертва, становится для него лишь местом работы с соответствующей платой. Это страшный грех. Такой пастырь уже не есть пастырь, но наемник.

Если человек принимает на себя священство по одним житейским расчетам, то он уже поддался искусителю, который предлагал и Христу богатство и славу. Безусловно, средства для жизни нужныи священнику, часто обремененному более или менее многочисленным семейством. Ни Господь, ни Апостолы, ни каноны церковные не запрещают священнику за свое служение пользоваться доходами и содержанием от прихода. Но все дело в том, чтобы пастырь не ставил материальную сторону в основу своей жизни.

Часто бывает, что пастыри по-разному относятся к людям влиятельным и простым. Первым для своей выгоды пастырь оказывает даже послабление и обходит их недостатки молчанием, готов совершить для них торжественное богослужение и проч. Что лежит в основе таких пастырских действий, как не скрытое начало корыстолюбия?

Кандидат священства должен помнить слова Спасителя: "Никто не может двема господинома работати; либо единого возлюбит, а другого возненавидит, или единого держится, а о друзем же нерадети начнет; не можете Богу работати и мамоне" (Мф. 6, 24). И еще: "Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит?" (Мф. 16, 26).

Пастырю следует всегда помнить, что он обещался служить Богу, поэтому должен избегать дел лихоимства. "Суд Божий страшен сребролюбцам. Милостивые — наследники благословения Божия, а самолюбивые, сребролюбцы с Иудою осуждение приимут"[34]. Следовательно, священнику нужно с первых дней своего служения избегать всякого пристрастия к материальному благополучию, которое делает его нерадивым пастырем. "Всякое сердечное пристрастие к чему-либо земному есть измена наша Богу, Которого мы должны любить всем сердцем и всею душею и всею силою каждую минуту. Не изменяй, человек, своему Творцу", — пишет о. Иоанн Сергиев[35]. И св. Димитрий Ростовский дает премудрый совет: "Будь щедрым и милостивым, чтобы душа твоя приобрела милость Господа в день суда"[36].

У пастыря на первом плане должно быть ревностное усердие к исполнению своего долга. Когда пасомые увидят в пастыре это усердие, то начнут любить его, и этим он приобретет доверие прихожан. Материальные средства к такому пастырю придут быстрее, чем к тому, кто их ищет. Кандидат священства должен заранее отучить себя от излишества в пище, сне, особенно от спиртных напитков. "Остерегайся, — говорит блаж. Иероним пастырю, — чтоб от тебя никогда не пахло вином". Ведь священнослужителю приходится часть совершать священнодействия, из которых многие являются непредвиденными и срочными (исповедь больного, напутствие умирающего и др.).

Кандидату священства нужно еще обратить особое внимание на свою нравственность. Он должен победить в себе похоть сладострастия, не говоря уже о грехах любодеяния и прелюбодеяния. В супружеской жизни он также должен быть целомудрен и скромен. Иначе как он будет учить своих пасомых? Паства, по Апостолу Павлу, должна брать пример с семейной жизни священника (1 Тим. 3, 4).

Много нужно трудиться пастырю над самим собой, чтобы одержать победу над искушениями, и главным помощником ему в этом служит Слово Божие, всегда могущее умудрить во спасение (2 Тим. 3, 15).

Гордость житейская

Человеконенавистник, искушая Господа Иисуса Христа, не ограничился первым искушением. Он использует другое, более опасное искушение — тщеславие. Он предлагает Спасителю, чтобы Господь показал всенародно в столице иудейской Иерусалиме Свое Божественное достоинство и всемогущество, и тогда народ пойдет за Ним. Для этого диавол берет Христа, поставляет Его на крыше иерусалимского храма и говорит Ему: "Если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: "Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею". Иисус сказал ему: "Написано также: не искушай Господа Бога твоего" (Втор. 6, 16; Мф.4, 6–7; Лк. 4, 9-10). При втором искушении диавол опять хочет, чтобы Спаситель явил чудодейственную силу, но обратил ее уже не на удовлетворение телесных потребностей, а на исполнение тщеславных намерений. Господь отражает и это искушение ссылкой на Священное Писание.

Впоследствии это искушение повторилось в жизни Спасителя еще раз, когда Он начал открыто говорить "ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту" (Мф. 6, 21). И Апостол Петр, отозвав Господа в сторону, возразил Ему: "Да не будет этого с Тобою" (ст. 22). Однако Господь указывает Петру, что в этом его благожелании и выражении человеческой любви есть нечто сатанинское, несознаваемое намерение искусить, соблазнить Господа, подобно тому, как сам сатана в пустыне, под видом благожелания, предлагал Иисусу противобожественные способы легко и скоро совершить предназначенное Ему от Бога дело[37]. Иисус Христос отверг этот соблазн с такой же силой и решительностью, с какой отразил Он слова искусителя в пустыне: "Отойди от меня, сатана… потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое" (ст. 23).

Ученики Господа, следовавшие за Ним как за проповедником будущего Царства, но царства, по их понятию, земного, царства Израильского, не могли еще в тот момент уяснить, зачем их Учителю нужно страдать. Они как бы говорили: "Ведь Ты же Чудотворец и, если захочешь, можешь стать царем хоть сейчас, и народ пойдет за Тобой". И Господь, возводя их ум от земли к духовному, указывает, что, размышляя так, они думают "не о том, что Божие, но что человеческое" (Мф. 16, 23)[38].

Господь дает Своим пастырям благодатную силу для прохождения служения; но нельзя злоупотреблять этой силой для своего самолюбия. Христос упрекал Своих Апостолов за то, что они просили у Него разрешения низвести огонь на селения, не принявшие их. Господь ответил им, что он пришел не губить, а спасать души человеческие. В противном случае это будет лишь искушением Бога, подобным тому, какое допустил некогда народ еврейский, требовавший от Моисея извести им воду из скалы, говоря: "Точно ли Господь среди нас?" (Исх. 17 гл.).

Этот соблазн "святости" (чудотворения) является для пастыря самым опасным из всех искушений. Опасность его в том, что он проистекает из побуждений высшего порядка, из стремления к особому нравственному совершенству, а может совершенно незаметно вовлечь пастыря в грех прелести, т. е. духовного самообольщения.

При сем своем делании пастырь стоит у святыни. Ежедневно предстоя престолу, он является посредником между людьми, ищущими святости, и Богом, Источником святости. Всякое священнодействие, совершаемое священником, есть дерзновенное прошение у Бога чуда. И при каждом священнодействии это чудо происходит, независимо даже от личных достоинств иерея, его ума, внешности, способностей. Вода освящается, грехи прощаются, евхаристические Дары прелагаются в Тело и Кровь, освящаются иконы, кресты, облачения, дома и вообще "всякая вещь". Все обычное и привычное по молитве его становится освященным, необычным и неприкосновенным для непосвященного.

Все это проистекает из самой сущности священное лужения. Священник молится, ходатайствует, призывает, а благодать Духа Святого все восполняет, врачует, прелагает, освящает.

И как некогда диавол приступил ко Господу с требованием показать чудо, броситься вниз с кровли храма, так и к священнику в какую-то минуту его жизни приступает искуситель и соблазняет его той же самой мыслью о чуде. Здесь лукавый голос начинает искушать священника, внушая ему, что он сам по себе, в силу своих совершенств и дарований, уже достиг особой силы и степени святости и может стать чудотворцем. Иерей прекрасно понимает, что освящающая сила принадлежит Святому Духу, но возможность достигнуть освящающего действия он может приписывать себе, своим духовным достоинствам, своему подвигу.

В жизни священник на каждом шагу встречается с такими обстоятельствами, которые, при известных условиях, могут особенно благоприятствовать развитию в нем страсти гордости. Паства очень часто оказывает самое высокое уважение своему священнику и каждое слово его считает непререкаемой истиной. Его все называют "батюшкой", "отцом святым" и другими лестными словами. А если он хорошо проповедует и заботится о благолепии храма и совершает со страхом Божиим службу, то прихожане преклоняются пред ним. Все это вместе взятое может погубить священника, если только он не будет приписывать все Богу, помогающему ему в этом служении[39].

Следует отметить еще одну сторону в жизни пастыря на приходе, которая очень часто ввергает его в пропасть искушений. В окружении всякого пастыря иногда находятся такие экзальтированные (восторженные) личности, которые всегда стремятся кого-то обожать, кому-то служить, перед кем-то преклоняться. Они легко и быстро находят себе предмет обожания в любом мало-мальски незаурядном пастыре. Каждое его слово ловится на лету, голос его приводит в трепет и волнение, каждый шаг и жест толкуется в особом смысле. Такой пастырь уже не может, по их мнению, ошибаться, каждое его слово — жемчужина мудрости, каждая его проповедь затмевает Златоуста, его молитвенность — огонь пред Богом. В приходе начинают распространяться особые слухи: "Наш-то батюшка святой… Он ведь не от мира сего… Он себя замаривает… Он ночи напролет Богу молится" и т. д.

Хуже всего, если неопытный в духовной борьбе пастырь сам начинает легко поддаваться таким обольщениям, начинает сам верить в свои мнимые дарования, незаметно для себя входить в роль такого "целителя", "молитвенника", "святого". Вместо того, чтобы с первого же момента решительно, может быть, даже и резко — ибо резкость в таком случае и полезна и оправданна — отвергнуть и отсечь подобного рода лжеумиления и преклонения, пастырь увлекается этим, впадает в ложное настроение и тем губит себя и других.

Нужно сказать, что ни один из истинных подвижников не заявлял о своей святости и не стремился обратить на себя внимание окружающего мира. Об этом говорит Священное Писание и житийная литература. Совершенно другое замечается у пастыря, который в самом начале не отверг это искушение мнимой святости.

Но как же преодолеть пастырю это искушение? Пастырь, прежде всего, должен обратить внимание на пример Самого Спасителя, так как Он победил это искушение. Диавол, искушая Господа, предлагал Ему броситься с кровли храма, чтобы совершилось чудо. Вслед за этим ненужным чудом последовала бы рабская привязанность людей ко Христу, которые бы, таким образом, никогда не создали Царства Божия на основах любви, смирения, духовной радости и в духе мира. Господь, отвергнув это искушение, отверг тем самым и рабскую привязанность людей к Себе. Он этим также показал, что для спасения нужна живая вера, а не чудо (правда, Спаситель совершал чудеса, но не по повелению диавола). Поэтому и пастырь должен отвергнуть искушение — рабски привязать к себе верующих. Он должен отвергнуть уже самую мысль, что достиг своего нравственного совершенства. Священник должен возгревать в себе все священное, духовное, небесное; сам все более и более должен укореняться в атмосфере молитвенности и священнодействия. Он ничего не должен приписывать своим личным дарованиям, не считать себя никаким особым молитвенником и избранником, а, наоборот, смирять себя в своих собственных глазах и в глазах паствы.

Пастырь также должен отвергнуть мысль о своевольном мученичестве, которое основывается не на любви ко Христу и к пастве, а только на тщеславии. Конечно, преодолеть это искушение пастырь может только тогда, когда он будет вести богоугодную жизнь, непрестанно очищать свое сердце от страстей. Это единственный путь, по которому он должен идти, чтобы быть истинным продолжателем дела Христова.

"Будь добрым пастырем, — пишет архиеп. Антоний, — и мученичество всегда будет при тебе — и в жизни, и в смерти". Когда пастырь будет жить во Христе, тогда он утвердится в истинной святости, будет истинным мучеником, распинаясь со Христом ради паствы, тогда и будет достойным носителем благодати Христовой.

Из всего сказанного можно заключить, что самой удобной почвой для этого искушения, как и для прочих, является гордость. Нужно сказать, что не чужды ее и старые пастыри, если они не ведут постоянной борьбы с этим злом. Пастырь, который не стремится к преодолению этого искушения, честолюбиво возвышается над своими собратиями, часто подчеркивая свою образованность, культуру, академическое знание и другие свои мнимые превосходства. Отсюда и происходит частое "осуждение, непослушание, насмешки, раздоры, свары, хвастовство"[40] среди пастырей, что им как раз не подходит. Конечно, горделивый пастырь не достигает своей цели. Тогда и появляется на почве ошибок и неудач упадок необходимой пастырю энергии, даже веры и любви. Оскорбленное чувство самолюбия вызывает у пастыря подозрения к собратьям и верующим, которые, по его мнению, устраивают ему какие-то козни. Пастырское служение такого священника сводится к чиновничьему требоисправлению. Он начинает все рассматривать только с точки зрения своего "я" и подчинять своей эгоистической цели.

Но как же освободиться пастырю от этого искушения? Прежде всего, следует горделивому самолюбию противопоставить смирение и исполнять заповедь Спасителя, Который говорит: "Кто хочет быть больший между вами, да будет вам слугой; и кто хочет быть первым между вами, да будем всем рабом" (Мк. 10, 43–44). Эту заповедь должен пастырь исполнять именно потому, что он является продолжателем дела Спасителя, а "Сын Человеческий не пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих" (Мк. 10, 45).

Пастырю следует стремиться к утверждению в ангелоподобной жизни и не забывать, что он является служителем Бога. Св. Димитрий Ростовский, поучая пастырей, говорит: "Если ты служитель Божий, если ты пастырь словесных овец, если ты учитель, то будь по жизни своей непорочен, как ангел Божий. Возвещая Слово Божие, не делай дел демонских"[41].

Епископ Неофит, разбирая этот вопрос в своем курсе Пастырского богословия, говорит, что степень смирения и братской услужливости ярко выражает подготовленность пастыря к ответственному пастырскому служению, как и является оценкой самого этого служения[42]. Не гордость, а смирение украшает пастыря. Смирением же пастырь стяжает благодать Божию, необходимую в пастырском служении.

"Гордость и самообольщение относительно своей мудрости или праведности, — говорит святой Григорий Двоеслов, — препятствует видеть свет истины… кто приписывает себе небывалый блеск праведности или мудрости, тот далек от совершенного знания и тем более удаляется от истинного света, чем более о себе мечтает, как и замечено о некоторых в Писании: "Называя себя мудрыми, обезумели" (Рим. 1, 22).

"Облекитесь смиренномудрием, — пишет св. ап. Петр, — потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать" (1 Пет. 5, 6). Но как же приобрести себе смирение? Чтобы приобрести его, как говорится в книге душеспасительных изречений, должно постоянно укорять, порицать и обвинять себя во всем, считать себя не только грешнее всех, но даже и всякой бессловесной твари…; когда укоряют в чем-либо, то молча, кротко, объясняя истину; отвергнуть свою волю, терпеть поношения, оскорбления и уничижения — вот истинный путь к смирению[43].

Победить эту страсть можно, если пастырь будет постоянно поучаться в Слове Божием и проводить свою жизнь согласно его требованию, подражая во всем Пастыреначальнику, Который был кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29).

Готовящийся к священству еще заранее должен приучить себя к мысли, что если всякое звание дает человеку не только права, но и возлагает на него известного рода обязанности, то тем большие обязанности возлагает на него звание служителя Христова. Пастырь должен помнить, что дело служения спасению людей есть не столько дело самого пастыря, сколько дело Божие, и, следовательно, ему нечем гордиться и величаться. Служителю алтаря нужно знать, что рано или поздно гордость откроется пред всеми, потому что она противна Богу и людям.

В борьбе с искушениями пастырь обязан возводить ум "горе", чтобы думать "о том, что Божие" (Мф. 16, 23), а не мыслить по-плотскому, ибо "помышления плотские суть смерть… суть вражда против Бога… живущие по плоти Богу угодить не могут" (Рим. 7, 6–8).

Похоть очес

В третьем искушении диавол, приступив к Христу в третий раз, решается на более дерзкое искушение, обнаруживая свою цель совершенно уклонить Иисуса Христа от Бога и избранного пути. До этого он не знал точно, что Иисус Христос есть Сын Божий; теперь он предлагает решительное испытание. Он берет Христа и возводит Его на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их. И сказал диавол: "Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она мне предана, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое" (Лк. 4, 6–7).

Вместо чрезвычайного дела искупления людей путем страданий, на который намерен вступить Господь, диавол предлагает Мессии купить у него власть над миром самой легкой ценой: выражением покорности ему, поклонением князю мира сего. Господь властно отгоняет от Себя искусителя, ссылаясь при этом на слова закона: "Отойди от Меня, сатана; писано бо: "Господу Богу твоему поклоняйся и Ему Единому служи" (Мф. 4, 10; Лк. 4, 8; Втор. 6, 13; 10, 20). Как повествует евангелист Матфей, "тогда остави Его диавол, и се Ангели приступиша и служаху Ему" (Мф. 4, 11).

Этому искушению властолюбия, честолюбия и славолюбия подвергаются и пастыри. Честолюбие проявляется в том, что пастырь начинает рассчитывать, через сколько лет он получит камилавку, когда будет произведен в протоиереи, в благочинные, скоро ли будет награжден митрой или какое место он займет в ранге священнослужителей при соборных служениях. Это внешнее честолюбие.

Гораздо опаснее стремление пастыря к духовному властвованию. Действительно, ему дана власть от Бога, но эта власть должна растворяться отеческой любовью и пастырской сострадательностью к пасомым. Желая господствовать, пастырь забывает, что он, прежде всего, должен соболезновать людям, духовно возрождать и преображать их жизнь по заповедям Христа. Это господство проявляется, с одной стороны, в жажде добиться от пасомых полного послушания. Священник мнит себя старцем вверенных ему душ. Старчество очень полезно и спасительно, но в основе его должно быть не просто повиновение, а доверие и откровенность между пастырем и пасомым, а также видимая духовная польза, какую получает спрашивающий о всех, даже самых мелочных, вопросах в духовной и практической жизни.

С другой стороны, это искушение проявляется в том, что пастырь во что бы то ни стало хочет быть для своих пасомых "авторитетом". Он считает себя знатоком во всех областях, во все вмешивается со властью и требует признания этой своей власти.

Также опасным для пастыря и его служения является стремление создать свой авторитет показной ученостью. "Искушается тот пастырь, — пишет архиепископ Антоний, — который… задачею своей деятельности считает возводить народ до себя чрез преподавание отвлеченных катехизических истин, вместо того, чтобы изменять человеческие сердца из злых в добрые…"[44]. Нет сомнения в том, что в жизни отвлеченная катехизация совершенно бесполезна. Этим не отрицается значение катехизических бесед с верующими, но они должны быть доступными и обязательно иметь нравственно-практический вывод. Пастырь должен избрать для паствы доступный способ беседы. Ка-тихизическая беседа или проповедь должна изменять человеческие сердца, а не удивлять пасомых ученостью. Горе пастырю, если он, когда паства не может понять его отвлеченные катехизические беседы и проповеди, возмущается невежеством прихожан и, наконец, начинает их ненавидеть. Пастырь для устроения Царства Божия на земле должен привлекать души пасомых, но этого он достигает только тогда, когда, как врач, будет прислушиваться к биению сердец пасомых, подавая вовремя нужное лекарство. Ярким примером такого врачевания является учение Самого Спасителя. Ему следовали св. Апостолы и все выдающиеся пастыри Церкви. В ежедневной борьбе с искушением — производить впечатление ученостью современные пастыри должны учиться у Христа Спасителя, Который имел только одну цель — спасение словесных овец.

Бывает, что пастырь, желая достичь доброй цели, в конце концов, все свое пастырское служение сводит к роли "культур трегера"[45]. Он таким образом хочет завоевать себе авторитет у верующих и окружающего общества. Однако, не избегая возможности культурного влияния на пасомых, пастырь не должен забывать, что главной его заботой является проповедь Евангелия. Пастырю не следует оставлять проповедь Евангелия ради светской деятельности. Так как место пастыря только в Церкви Христовой, то и все его служение должно быть устремлено к созиданию Царства Божия на земле. Поэтому для пастырского дела может стать вредным его увлечение идеалами, не совпадающими с христианским мировоззрением, в основе которого лежит любовь к Богу и человеку. Чтобы пастырю преодолеть это искушение, он должен помнить слова Господа, Который сказал: "Царство Мое несть от мира сего…" (Ин. 18, 36). Поэтому пастырь в деле созидания Царства Божия на земле может употреблять только духовное влияние на паству, которого он может достигнуть посредством молитвы и внутреннего подвига. "Будь ангелом по жизни, — говорит св. Димитрий Ростовский, — и все будут с удовольствием сладостно слушать слова твои и творить, что ты повелеваешь… и ты не можешь упасти вверенное тебе стадо и наставить их на путь спасения, если сам первый не будешь идти по пути спасения"[46]. Устраивая Царство Христово посредством культурно-просветительной деятельности, пастырь должен не забывать, что если он употребит только эти средства, то никогда не достигнет своей цели. Поэтому-то "жизнь наша должна быть сокрыта со Христом в Боге, т. е. Христу мы должны следовать, подражать Ему, Его учение проповедовать"[47], — пишет митрополит Варфоломей. И действительно, любой другой путь является неприемлемым для пастыря.

С этим искушением связано стремление некоторых пастырей производить впечатление на пасомых своей личностью. Пастырь, который позволил действовать этому искушению в своей душе, стремится обратить внимание пасомых на свой голос и различные внешние действия, которые очень обольстительны и вначале производят кажущийся успех. Кажущийся потому, что все внешние эффекты оставляют лишь поверхностное впечатление, сердце же не трогают. Это, безусловно, противоречит пастырскому служению. Пастырь должен воздействовать на души пасомых не внешним впечатлением, а согревать их молитвой и словом Божиим. В Священном Писании имеется много примеров, которые говорят о ненужности эффектных приемов. Сам Спаситель их никогда не употреблял. Пастырь не должен забывать, что стремление производить впечатление своею личностью — это самообман и обман верующих. По этому вопросу архиепископ Антоний замечает: "Власть и влияние, основанное не на началах правды и любви, а на обмане, возбуждают впоследствии вместо доверия ненависть"[48]. Святитель Игнатий (Брянчанинов) дает пастырю следующее наставление: "Всякий духовный наставник должен быть только слугою Жениха Небесного, должен приводить души к Нему, а не к себе… Ты, наставник, охранись от начинания греховного! Не замени для души, к тебе прибегшей, собою Бога. Последуй примеру святого Предтечи: единственно ищи того, чтобы возвеличился Христос в учениках твоих"[49].

Единственным условием благотворного влияния на сердца людей, по словам протоиерея Иоанна Сергиева, является искренность пастыря не только на словах, но и на деле. Для этого необходимо строго следить за собой, за своим душевным миром, за своим внутренним деланием[50].

Стремясь к славе мирской, пастырь подвергается другому виду искушений — человекоугодничеству. Это искушение часто появляется у пастыря, когда он переходит на новый приход, но оно может появиться и в любое время его пастырского служения. Челове-коугодничество не должно иметь места в Церкви Христовой, ибо пастырское служение — это Богоугождение, а не человекоугождение. Нужно сказать, что человекоугодничество, или иначе говоря, приспособленчество пастыря к своим пасомым противно христианскому духу. Такая приспособляемость не имеет ничего сходного с приспособляемостью, о которой пишет св. Апостол Павел: "Бых иудеом, яко иудей, да иудеи приобрящу; подзаконным яко подзаконен, да подзаконныя приобрящу; беззаконным яко беззаконен, не сый безза-конник Богу, но законник Христу, да приобрящу беззаконныя. Бых немощным яко немощен, да немощныя приобрящу; всем бых вся, да всяко некия спасу" (1 Кор. 9, 20–23).

Мудрая широта взглядов св. Апостола Павла — это забота о душе человека. Он начинает с малого добра, которое хранится в душе человека, чтобы эту душу постепенно привести к уразумению истины и ко спасению. Св. Апостол Павел в этом подражает Господу Иисусу Христу, Который смиряется даже до смерти не для того, чтобы приспособляться к человеку и покрывать его пороки, но чтобы привести его ко спасению. В Священном Писании можно найти много ярких свидетельств, которые говорят о противопоставлении челове-коугодничества неустрашимой правде Божиих служителей.

Чего же достигает пастырь своим внешним приспособленчеством к пасомым? Можно сказать: ничего! Он не врачует их духовные болезни, а усугубляет, стараясь поладить со всеми. Он сводит свое служение к пустому лицемерию. Вот цель человекоугодничества — мирская слава, а не слава, которую дает Бог. Такой пастырь, наконец, потеряет авторитет среди верующих и сделается отрицательным человеком, напоминающим мирских чиновников. Поэтому пастырю следует вначале отвергнуть это искушение и не допустить его воздействия, дабы остаться бескомпромиссным руководителем душ пасомых. Он должен помнить, что "еже есть в человецех высоко, мерзость есть пред Богом" (Лк. 16, 15).

Пастырь-человекоугодник перестает быть истинным служителем Господа, как об этом пишет св. Апостол Павел: "Аще бо бых человеком угождал, Христов раб не бых убо был" (Гал. 1, 10). При искушении человекоугодничеством пастырь не должен забывать, что мирская слава является препятствием к достижению вечной славы и свидетельством недостатка веры. Об этом говорит Сам Спаситель: "Како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единого Бога, не ищете?" (Ин. 5, 44). Человекоугодничество не совместимо с Евангелием, а пастырь должен быть исполнителем заветов Евангелия в своей жизни. "Не имеющий же духа премудрости, — говорит св. Димитрий Ростовский, — и не сохраняющий в устах своих разум, не достоин пастырского сана"[51].

Как вначале было сказано, пастырское служение — это не человекоугождение, а Богоугождение — то Богоугождение, которое заключается в следовании Христу, Которому должен пастырь отдать всю свою жизнь, ибо без этого никто ни в чем благом не преуспеет[52].

Диавольское искушение властолюбия и славолюбия пастырь должен постоянно препобеждать в себе. Для этого, по учению св. отцов, пастырь ни в коем случае не должен почитать себя чем-нибудь[53], потому что "и насаждающий, и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий… Мы соработники у Бога" (1 Кор. 3, 7–9). Это, однако, не означает, что пастырь должен предаваться бездеятельности. "Когда Я скажу беззаконнику: беззаконник! Ты смертью умрешь; а тыне будешь ничего говоришь, чтобы предостеречь беззаконника от пути его, то беззаконник тот умрет за грех свой, но кровь его взыщу от руки твоей" (Иез. 33, 8), — говорит Господь пастырю словами пророка Иезекииля.

Пример Христа Спасителя в преодолении пастырских искушений

Пастырь является продолжателем дела Христова, вследствие чего он, подобно Спасителю, должен пройти путь искушений. Ему необходимо стремиться к их преодолению, быть и оставаться всегда в Боге. "Священник, — пишет о. Иоанн Сергиев, — как ангел Господа Вседержителя, должен быть выше всех страстей и возмущений духа, всех пристрастий мирских или суетных страхов, наводимых от бесов; он должен быть весь в Боге, Его одного любить и бояться. Боязнь человеческая означает, что он не прилепился к Богу всецело"[54]. Таким образом, только непрестанная борьба с искушениями и жизнь, проводимая в непрестанном Богообщении, есть единственный путь пастыря. Пастырь, проводящий такую жизнь, будет "неодолим и неуязвим, как некогда слабое растение купины"[55].

Следует отметить, что грехом ограничена свобода духа человека, вследствие чего борьба с искушениями связана с борьбой за свободу духа. Поэтому пастырь обязан часто, лучше ежедневно, испытывать свое духовное состояние. Следует не забывать, что нападения на пастыря со стороны диавола происходят особенно после минут молитвенного и религиозного подъема. После согласия пастыря на любое диавольское искушение происходит не только разрушение его пастырской настроенности, но полагается начало разрушению самого дела пастыря. Правда, диавол, подвергая пастыря искушению, употребляет такие прииемы, что часто бывает очень трудно открыть замысел диавольского внушения. Иногда он даже "преобразуется в ангела светла" (2 Кор. 11, 14). И искушения, представленные диаволом под видом добра, могут иметь для пастыря и его дела худые последствия, если он, узнав сущность этих искушений, не пресечет их дальнейших действий.

Все искушения диавола были решительно отражены Искупителем. Так и кандидату священства должно одерживать по возможности непрестанно победу в борьбе с похотью плоти, похотью очес и гордостью житейскою. В этой борьбе ему необходимо закалить свой характер, чтобы затем уже с чистым духом и незазорною совестью приступить к великому делу, не боясь новых искушений. Только к победившему все искушения приступит ангел Господень и к утомленному борьбой снизойдет небесная помощь, утешающая и ободряющая. Правда, не совсем еще отступит от него искуситель; много еще и в самом пастырстве ждет его борьбы, муки и тяготы душевной, как имели они место во время общественного служения и Пастыреначальника.

Господь Иисус Христос отражал диавольские искушения, как повествует нам Св. Евангелие, словом Божиим, молитвой и постом. Пастыри Церкви Христовой в борьбе с искушениями должны следовать примеру своего Пастыреначальника.

Молитва и пост

Сам Христос Спаситель заповедал св. Апостолам, а в лице их и всем пастырям, побеждать силу вражию молитвой и постом (Мф. 17, 21). Молитва и пост — это как бы два крыла, которые возносят пастыря от земли в небесные области. Истинный пастырь всегда, а особенно при нахождении искушений, пребывает в молитве. Св. Иоанн Златоуст говорит: "Молитва — великое оружие, великая защита"[56]. Молитва носит в себе духовную силу, которая разрушает все козни врага.

Исходя из глубокого убеждения в важности молитвы в жизни пастыря, святитель замечает: "Что для тела свет солнца, то для души молитва. Она есть занятие для человека общее с ангелами, ею мы вступаем в их общество, делаемся соучастниками их жизни, состояния, достоинства, благородства, мудрости и разумения. Кто не молится Богу и не имеет усердия непрестанно беседовать с Ним, тот мертв, бездушен, бессмыслен".

Епископ Игнатий пишет: "Блаженна душа, которая молитвою непрестанно стучится в двери милосердия Божия… она возрадуется в свое время о чистоте своей и о бесстрастии своем"[57].

Молитва, по учению о. Иоанна Сергиева, "есть как бы дыхание души, духовная пища и питие, духовный воздух и вместе свет, духовный огнь и духовное одеяние"[58]. Наиболее действенна подкрепляющая сила молитвы в пастырском одиночестве, которое ему нередко приходится испытывать среди своей маловерной и малодушной паствы. Это одиночество тем мучительнее для пастыря, чем более он соответствует своему предназначению — носить в своей душе всю паству. Тяжесть этого настроения высказывали еще ветхозаветные пастыри. Так любвеобильнейший Моисей, видя народное ожесточение, жаловался Богу, говоря: "Я один не могу нести всего народа сего; потому что он тяжел для меня. Когда Ты так поступаешь со мною, то лучше умертви меня, если я нашел милость пред очами Твоими, чтобы мне не видеть бедствия моего" (Числ. 11, 14–15). Таков же смысл слов пророка Илии (3 Цар. 19, 10) и Иеремии (15, 17–20). Жалуется на одиночество свое и ап. Павел (2 Тим. 4, 16–17). Указывает на тяжесть одиночества и Христос Спаситель, говоривший ученикам в час предания: "Вот наступает час и настал уже, что вы рассеетесь… и Меня оставите одного, но Я не один, ибо Отец со Мною" (Ин. 16, 32). Для человека замкнутого отчужденность от жизни общества, пожалуй, не будет тяжелым бременем, но для пастыря, любящего народ свой, эта отчужденность грозит отчаянием, если он не употребляет против такого недуга духовного врачевства и противоядия, каковым и является молитва, переносящая пастыря в торжествующую Церковь, которая восполняет его душу, созерцающую колеблющихся сынов Церкви воинствующей. Христианин, пребывающий в молитве, приближается к состоянию такого же прозрения, как пророк Елисей, который при нападении сириян на Дофаим говорит слуге своему: "Не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними. И молился Елисей, и говорил: "Господи, открой ему глаза, чтоб он увидел". И открыл Господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея" (4 Цар. 6, 16–17). Так и всякий истинный пастырь, возносящийся в молитве душею в мир небесный, постоянно сознает себя окруженным обществом святых и бывает менее одинок в своем уединении.

Св. Григорий Богослов в молитве находил полноту жизни и утешение в одиночестве, когда был вынужден удалиться в изгнание. Он писал: "Поставьте над собою другого, который будет угоден народу, а мне отдайте пустыню, сельскую жизнь — и Бога.

Ему одному угожу даже простотою жизни… Нет, нет, не буду говорить приятного слуху, председательствуя в священных местах или один, или в совокупном собрании многих; не отрину глаголов Духа из заботливости снискать любовь у народа, не стану тешиться рукоплесканиями, ликовать на зрелищах… Владей всем этим, кому угодно и кто хитр. А я безтрепетно буду исполняться Христом… Вот, я — дышащий мертвец, вот, я — побежденный и вместе (не чудо ли?) увенчанный, взамен престола и пустой внешности стяжавший себе в Боге и божественных друзей!.. Стану с ангелами. Какова ни будет моя жизнь, никто не причинит ей вреда, но никто не принесет и пользы. Сосредоточусь в Боге"[59].

Если высоконравственная жизнь требует от пастыря напряжения его духовных сил, то молитва способствует укреплению этих сил на пути нравственного совершенствования. Молитва не только укрепляет, но и освящает и просвещает духовные силы пастыря. "Как хлеб служит пищею телу, а добродетель душе, так духовная молитва есть пища ума" (Преп. Нил Синайский)[60]. Св. Иоанн Златоуст указывает на просвещающее свойство молитвы: "Как при появлении солнечного света убегают все звери и скрываются в ложах своих, так и молитва, как луч некий, появится из уст наших и нашего языка, тогда ум просвещается, все же неразумные и зверовидные страсти отступают, разбегаются и прячутся в свои норы, только бы мы молились как следует, с душою бодренною и трезвенною мыслию". Только молитва делает пастыря способным к истинному общению с Богом, оживотворяет его душу и дает все новые и новые благодатные силы для его нравственного преуспеяния. Молитва вводит пастыря в атмосферу небесной жизни, дает силу его духу. Она соединяет его с членами Торжествующей Небесной Церкви и тем спасает его от одиночества и уныния даже в тех случаях, когда все на земле иногда покидают его. И тогда внутренний голос, подобно Елисею, подскажет молящемуся пастырю: "Не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними" (4 Цар. 6, 16).

Если молитва является носительницей особых благодатных даров и состояний, то она является также первым и сильнодействующим средством, оружием против страстей и врагов нашего спасения. Силою молитвы христианин легко врачует свои духовные язвы. "Молитва прелагает гнев, похоть ли жгла — она погашает, зависть ли точила — она прогоняется с великим удобством"[61], — говорит святой Иоанн Златоуст.

Молитва необходима для сокрушения греха, который делает человека духовно мертвым. Святой Григорий Синаит говорит: "Ум, если не будет иметь в руке силу молитвы, то не возможет сокрушить грех и противные силы"[62].

Молитва пастыря условно может быть разделена на общественную и частную. Совершение общественного богослужения — служебный долг пастыря, дающий ему возможность вводить своих пасомых в атмосферу религиозной жизни, низводить на них благодать Божию, как быреально соединять их с небом. Небрежность пастыря в исполнении этого долга — тяжкий грех. Но и частная ежедневная молитва является обязательной для каждого пастыря. Это согласно утверждают все пасторалисты. Пастырь, совершающий ее с должным вниманием, настроенностью и серьезностью, ежедневно исполняется новой ревностью и воодушевлением к исполнению своего служения, все более и более вводится в дух своего дела. Молитва не позволяет ему коснеть во грехах, приносит ему истинное утешение, наполняет его сердце радостью и душу миром.

Пастырю вообще, а тем более обуреваемому искушениями, нужно молиться постоянно, везде и всегда, в каких бы обстоятельствах он ни находился и каким бы делом ни был занят. "Постоянно пребывающий в молитве избрал для себя самое главное из всех дел, — говорит св. Макарий Великий, — надлежит ему пребывать в великом подвиге и неослабном напряжении; потому что встретит много препятствий, поставляемых злобой прилежанию к молитве: сон, уныние, тяжесть в теле, преобладание помыслов, непостоянство ума, расслабление и прочие начинания злобы, а потом скорби и восстания самих лукавых духов, упорно воюющих с нами, и противоборствующих нам, и не допускающих приблизиться ко Христу душе, которая поистине непрестанно взыскует Бога"[63].

От упражнения в непрестанной молитве пастырь приобретает молитвенный опыт, опыт борьбы с врагом и его искушениями. Самую тесную связь с молитвой имеет пост. По учению многих святых отцов, глава добродетелей — молитва, а их основание — пост. "Пост, — говорит св. Василий Великий, — предпосылает молитву на небо, делаясь для нее как бы крыльями при восхождении горе"[64]. Молитва бессильна, если она не основана на посте. Пост отрешает человека от плотских страстей, а молитва борется с душевными страстями. Если пастырь будет сеять семена молитвы, не истончив плоти, то не победит искушений. Каждый пастырь, по примеру Христа Спасителя, свв. апостолов и всех подвижников, должен соблюдать благоразумный пост, соединяя его с молитвой.

Кроме того, пост укрепляет и охраняет молитву, он имеет самостоятельное действие на духов злобы во время искушений пастыря. Причина этого действия заключается в том, что укрощенное постом тело доставляет духу пастыря свободу, силу, трезвенность, чистоту, тонкость. "Пост, — пишет св. Исаак Сирин, — исцеляет болезни, прогоняет диавола, удаляет злые помыслы, просветляет ум, очищает тело, возносит… к Престолу Божию"[65].

Чтение Священного Писания и творений свв. Отцов

Чтобы пастырь мог преодолевать все встречающиеся в жизни искушения, ему необходимо тщательно изучать Св. Писание, особенно же Евангелие. "О, пастырь, — говорит святитель Тихон Задонский, — тебе наипаче подобает быть умудренным в слове Божием… наипаче препоясаться мечом глагола Божия и облещися во всеоружие и бодрствовать, и опасно поступать на брани сей, на которой супостат тебя наипаче уязвить и низложить тщится, и тако себе и прочих тебе порученных хранить. От руки твоей вси христианские души взыщутся. Помни сие, возлюбленне, и вложи в сердце твое, и не дремли, стоя на стражи Господни"[66].

Евангелие есть основа духовной жизни христианина и особенно каждого пастыря. Им должен он проверять правильность своей духовной жизни, своего шествия по лествице духовного совершенствования. Изучая Священное Писание, пастырь духовно развивается и становится способным преподать верующим чистые религиозно-нравственные понятия и убеждения. В связи с этим св. Иоанн Златоуст говорит: "Не ожидай; есть у тебя слово Божие, никто не научит тебя так, как оно"[67].

Без глубоких знаний Священного Писания пастырю нельзя быть истинным служителем Христовым. Поэтому пастырь должен иметь слово Божие всегда перед собою, изучать и носить его в своем уме и сердце, чтобы оно, как светильник, освещало его путь, исполненный трудов, скорбей и искушений. Заблуждения в роде человеческом никогда не умирают.

Диавол, исконный отец лжи, никогда не перестает сеять эти семена на нивах сердец человеческих. Не перечесть всех видов заблуждений людей, и от всех их пастырь Церкви должен уметь защищать истинную православную веру и обращать заблуждающихся на путь спасения. Это он может сделать только силой слова Божия. "Я владею, — говорит св. Иоанн Златоуст, — Священным Писанием. Это мой жезл, это моя опора, это моя безмятежная пристань. Я содержу Божественные Писания, я читаю их; эти письмена — моя стена и безопасность… Напротив, от незнания Писания — всякое зло; душа делается "робкой и боязливой, неспособной к выполнению трудных обязанностей пастырского служения"[68]. Нерадение в изучении Священного Писания и христианского вероучения приводит к лености, которая зарождает и питает в сердце служителя различные грехи. "Остроптеваяй же учитися, — говорит Премудрый, — впадает в злая" (Прит. 17, 16). "Ничто так не бесполезно для предстоятельства церковного, — пишет св. Иоанн Златоуст, — как эта праздность и беспечность"[69]. "Такой священник, — замечает святитель в другом месте, — сам пребывает во мраке и на вверенный ему народ навлекает множество зол"[70]. Враг приходит сеять плевелы посреди пшеницы именно тогда, когда рабы домов ладыки спят (Мф. 13, 25). Поэтому когда пастырь, предавшийся праздности, не обрабатывает с постоянным старанием пшеницы, тогда быстро размножаются вредные растения. Когда он не делает добра, тогда зло растет быстро и укореняется глубоко.

За все это пастырь навлекает на себя наказание Божие, о котором говорит пророк Осия: "Яко тыумение отвергл еси, отвергу и Аз тебе, еже не жречествовати Мне; и забыл еси закон Бога своего, забуду и Аз чада твоя" (Ос. 4, 6). В связи с этим св. Григорий Богослов замечает, что "не знающим ни того, что должно говорить, ни того, что должно делать, лучше учиться, нежели, не зная, учить"[71].

При этом необходимо учесть следующее. Образование, особенно семинарское и богословско-академическое, имеет большое значение; оно расширяет взгляды человека на зло, на добро и на мир в целом. Но оно таит в себе опасность подмены знания реального знанием отвлеченным. Отвлеченным знанием истин Церкви многие заградили себе вход в Царствие Божие и мешали другим войти в него.

Изучая глубочайшие истины, пастырь должен воспринимать их не только умом, но и сердцем. Священное Писание также говорит: "В законе Его поучится день и нощь" (Пс. 1, 2). "Я не могу жить без чтения (Св. Писания), — говорит прот. Иоанн, — сколько тут содержания. Сколько открыто законов жизни души человеческой. Сколько человек, стремящийся к духовному обновлению, может почерпнуть здесь указаний для того, чтобы переродиться из злого в доброго"[72]. О благотворном действии слова Божия на душу человека говорит Сам Господь устами пророка Исаии: "Как дождь и снег нисходит с неба, и туда не возвращается, но напояет землю и делает ее способною рождать и произращать, чтобы она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест; так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его" (Ис. 55, 10–11).

Слово Божие, как Слово самой Божественной Истины, благодатной своей силой просвещает разум, очищает совесть и сердце, делает их способными к восприятию благодатных внушений. Сила благодати, сокровенная в слове Божием, возбуждает и укрепляет волю к исполнению закона Божия, к борьбе с искушающим злом и с демонами. Слово Божие, по словам святителя Тихона Задонского, насаждает и укрепляет в нас веру, утверждает надежду, насаждает и укрепляет в нас любовь к Создателю. Словом Божиим вся Святая Церковь в вере пребывает, утверждается и спасается.

Святой Иоанн Златоуст говорит, что "телесная пища для поддержания наших сил — то же, что чтение для души. Оно есть духовная пища, которая укрепляет ум и делает душу сильною, твердою и мудрой, не позволяет ей увлекаться неразумными страстями"[73]. В Священном Писании излагается все, что должно делать и чего не должно. Оно есть одно из главнейших средств для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности (2 Тим. 3, 16). Для того дано наставление Писания, чтобы совершен был "божий человек"[74].

"Видишь, что земля во время бездождия, иссохши, не дает плода, — говорит св. Тихон Задонский, — разумей, что так душа, не напояемая росою Божия Слова и благодати, иссыхает и бесплодна бывает. Тело наше изнемогает от алчбы и жажды, а далее, когда не подкрепится пищею, умирает; так и душа, когда не питается и не напояется Словом Божиим, изнемогает, а потом и умирает"[75]. Притом, сердце человека никогда праздным не бывает. Если только мы его не заполним молитвой и чтением Слова Божия, то диавол заполнит его своими скверными мыслями и пожеланиями, от которых сердце наше станет не храмом Духа Святого, а вертепом разбойников.

Если вообще так необходимо чтение и изучение слова Божия, то еще более должен искать в нем укрепляющую силу и поддержку не только в борьбе с искушениями, но и во всей своей деятельности пастырь Церкви Христовой. Священное Писание пастырю Церкви особенно полезно читать, когда дух его находится в усыплении и сердце загрубело от беспечности и разленения, во время изнеможения духа от сильных искушений, скорбей и бедствий, от страстей и борьбы с помыслами; надо читать Слово Божие для успокоения духа и собирания мыслей, перед тем, как приступить к совершению молитвы.

Пастырю необходимо знать, с какими чувствами нужно читать Евангелие, чтобы извлечь из этого чтения назидание для своей души. "Раскрыв для чтения книгу — святое Евангелие, — пишет еп. Игнатий (Брянчанинов), — вспомни, что она решит твою вечную участь. По ней мы будем судимы и, смотря по тому, каковы были здесь на земле по отношению к ней, получим в удел или вечное блаженство, или вечные казни (Ин. 12, 48)"[76].

Приступая к чтению Книги Жизни, нужно предварительно вознести молитву ко Господу, чтобы Он Сам открыл наш ум к пониманию Его Закона; при этом нужно смирить свой гордый ум и успокоить все свои мятущиеся чувства, ибо Евангелие, по словам епископа Игнатия, "допускает к себе одних смиренных"[77]. Читать Евангелие нужно вдумчиво, с благоговением и вниманием, потому что "каждая йота его испускает луч жизни, а пренебрежение жизнью ведет к смерти"[78]. При чтении Евангелия нельзя искать наслаждений, восторгов или блестящих мыслей, это может привести к ложному пути.

Читать Евангелие нужно постоянно, и не просто читать, а благоговейно изучать его. Каждый пастырь должен усвоить Евангелие настолько, чтобы ум человека, по образному выражению епископа Игнатия Брянчанинова, "плавал в нем, жил в нем"[79].

Святой Амвросий Медиоланский, напоминая о долге пастыря Церкви и каждого служителя Божия "напоевать и напитывать (свою душу) глаголом Божественных Писаний", говорит: "Пусть слово Божие, как роса, снисходит и освежает душу нашу. Божественное Писание есть пиршество премудрости; каждая книга — особое кушанье. Всегда размышляй прежде, какое из этих кушаний для тебя доступнее, удобоваримое, и тогда уже налагай руку твою, принимайся читать; так, чтобы ты все, что читаешь или что принимаешь от Господа Бога твоего, мог исполнить в самой жизни твоей. Старайся оправдать в звании своем данную тебе благодать Божию, как Апостолы Петр и Павел, которые благовествованием своим некоторым образом заплатили долг своему Учителю"[80].

Евангелие — книга духа, она понимается только духовным разумом; ум плотский не может воспринять ее. Только для того, кто оставил греховную жизнь, все плотские привязанности и наслаждения, Евангелие станет доступным и понятным. Человек, привязанный к земле, "читает букву, но слово жизни, как Дух, остается для него под непроницаемой завесою"[81]. Чтение Евангелия должно быть неразрывно связано с осуществлением в жизни всего того, что оно заповедует.

По мере исполнения евангельских заповедей будет открываться и бесконечная глубина Евангелия. "Не довольствуйся одним бесплодным чтением Евангелия; старайся исполнять его заповеди, читай его делами. Это книга жизни, и надо читать ее жизнью,"[82] — пишет святитель Игнатий.

Пастырю Церкви Христовой необходимо также знать, как он должен раскрывать евангельские истины при встрече с людьми инакомыслящими. С его стороны пусть всегда в этих встречах исходит благожелательство к человеку, кем бы этот человек ни был.

Пастырь должен быть уверен, что истину Церкви Христовой нечего защищать, ее надо лишь открывать. Защищать же надо душу человеческую — от ее ошибок вольных и невольных. Свет в мире не защищают, его зажигают… Слепого не убеждают, его исцеляют.

Многие читают святое Евангелие, но воспринять его слова каждый может в соответствии со своим внутренним миром; поэтому для правильного понимания Евангелия христианину непременно нужно читать и творения святых отцов.

Всегда, особенно во время искушений, пастырю необходимо, кроме слова Божия, изучать и творения святых отцов.

Писания св. отцов и подвижников благочестия — это неисчерпаемая сокровищница духовного опыта истинно христианской жизни. Св. отцы и подвижники не теоретически только, а опытом познали человеческую природу, все ее немощи, страсти, пороки, причины грехов, все хитрости и наветы духов злобы, средства побеждать их, глубоко постигли путь благочестия и спасения. И этот свой опыт они оставили нам в своих писаниях для полезного и душеспасительного назидания и руководства к благочестивой, добродетельной жизни.

Наши отечественные подвижники придавали очень большое значение в деле духовного роста пастыря чтению писаний святых отцов. Но, зная склонность человека (особенно молодых) к увлечению прочитанным, они предостерегали новоначальных от чтения книг, не соответствующих их духовным понятиям. "Книги святых отцов… должно читать о большой осмотрительностью", ибо "замечено, что новоначальный никак не может применить книги к своему положению, но непременно увлекается направлением книги"[83]. Если книга написана для безмолвников и живописует об обилии духовных плодов, доставляемых безмолвием, то в молодом пастыре она может возбудить желание оставить свой приход и где-либо в уединённом месте предаться безмолвию. Если же книга написана для общежительных монахов и говорит о том совершенстве, которого может достигнуть инок под руководством старца, то у пастыря может возгореться желание строжайшего жительства в полном повиновении старцу. Но "Бог не дал нашему времени ни того, ни другого из этих жительств"[84].

Находясь под сильным влиянием прочитанной книги и не находя в окружающей его действительности того, о чем пастырь прочитал, он может, с большим ущербом для своей духовной жизни, оставить свой повседневный пастырский труд.

В предостережение от увлечения прочитанной книгой можно привести слова святого Иоанна Лествичника, который писал: "Диавол влагает живущим в повиновении желание невозможных добродетелей. Равный образом и пребывающим в безмолвии советует подвиги, несвойственные им. Раскрой образ мыслей неискусных послушников, и найдешь там понятие, родившееся от самообольщения: найдешь там желание строжайшего безмолвия и поста, непарительной молитвы, совершенного нетщеславия, непресекаемого памятования смерти, всегдашнего умиления, всесовершенного безгневия, глубокого молчания, превосходной чистоты. Они, обольстившись, напрасно прескочили (перешли из братского общежития в глубокое уединение), не имея в себе при новоначалии упомянутых добродетелей… Обольститель (диавол) ублажает пред безмолвниками страннолюбие послушников, их служение, братолюбие, общежительность, хождение за больными, чтобы вторых, как и первых, сделать нетерпеливыми"[85]. Такие мысли и желания могут возникнуть у пастыря от чтения книг, не соответствующих его образу жизни.

Весьма полезно читать пастырские и нравоучительные труды св. Иоанна Златоуста, св. Василия Великого и св. Григория Богослова, наших отечественных святителей и святых: Тихона Задонского, Димитрия Ростовского, преподобного Серафима Саровского, оптинских старцев, епископа Феофана, прот. Иоанна Сергиева; аскетов и подвижников: Иоанна Лествичника, Варсонофия Великого и Иоанна, Ефрема Сирина, аввы Дорофея, Исаака Сирина и др. Святоотеческие творения рекомендуется читать, положив себе за правило: не увлекаться направлением книги; не читать книги поспешно и соблюдать постепенность — начиная с творений более простых, постепенно переходя к более углубленным.

Не меньшую назидательность имеют примеры жизни святых и подвижников благочестия. Пример жизни других людей имеет сильное влияние на наше сердце и волю. Пример же жизни святых возбуждает в нас ревность ко спасению, стремление к добродетели и духовной жизни, научает нас, каким образом исполнять заповеди Божии.

Молитва, пост, чтение Священного Писания и творений св. отцов делают пастыря опытным в духовной жизни и способным преодолевать все искушения, встречающиеся в его многотрудной деятельности.

Исповедь

Наиболее ценным средством в борьбе с диавольскими искушениями в жизни пастыря является исповедь. Пастырь должен как можно чаще исповедоваться, чтоб быть достойным совершителем таинств, чтоб восходить от силы в силу (Пс. 83, 8) в своей пастырской деятельности.

Как часто исповедовались святые пастыри древних времен, из жизнеописаний их не видно; это была сокровенная сторона их жизни. Но христианская исповедь есть лекарство. Следовательно, она более необходима для больных, чем для здоровых. Таким образом мы, нынешние пастыри, как не имеющие чистоты жизни древних пастырей, больше нуждаемся в частом врачевании себя исповедью. Главное, что должно побуждать нас чаще исповедоваться, это — наша Литургия. Как мы можем приступать к совершению Бескровной Жертвы, если совесть наша упрекает нас в каком-либо тяжком грехе? Не со смущением ли духа мы возьмем тогда в свои руки Тело Христово, когда будем возглашать с ним: "Святая — святым"? Если вообще от приступающих требуется "святость", т. е. отчужденность всякой страсти и украшение себя добрыми делами, то не тем ли более необходимо сложить с себя тяжкие грехи пастырю?

Если даже пастырь в известный промежуток времени не имел тяжких и смертных грехов, зато не много ли раз в году он согрешал одними и теми же грехами человеческой немощи? И как же, ощущая на себе бремя таких грехов, может он, без смущения совести продолжать служение Божественных литургий? Особенно как он приступит к Литургии в великие праздники, когда по торжественности дня хочется и службу совершить с более светлой и успокоенной душой?

Господу угодно даже одно наше понуждение себя к частому покаянию. Почему же? Потому, что это для нас как бы "ломка самих себя", ломка в жертву Богу; этим мы выражаем свое нерасположение жить в греховной нечистоте. Мерзость Господеви, — сказано, — путие развращеннии; приятны же Ему вся непорочнии в путех своих" (Прит. 11, 20); А так как Господь Бог Пресвят и по святости Своей чуждается порока, любит же добро и добрых, то, выражая в себе и одни порывы исповедаться, сложить с себя сознаваемые грехи, питая в сердце своем при каждой исповеди желание вести себя сдержанно от всякого порока, уже этим самым мы входим каждый раз в единомыслие с Ним, делаемся Ему угодными. Пастырь, сознавая, что он обязан исповедать грехи свои, уже одной этой мыслью сдерживается от повторения прежних согрешений.

Иерей Божий должен чаще прибегать к таинству Исповеди, этому великому средству очищения своих грехов. Таинство Исповеди решительно очищает все согрешения, соделанные словом, делом, помышлением.

Пастырь обязан располагать прихожан к частому говению. Но как будет он располагать их к этому, когда сам редко слышит высокотаинственные слова от своего духовника: "Да простит тя (брате) вся согрешения твоя… прощаю и разрешаю ти от всех грехов твоих…", когда сам редко испытывает и, следовательно, мало ценит радостное состояние духа после разрешения от грехов? А если священник будет очищать себя исповедью, то и для себя самого найдет более душевного покоя, и для народа станет священнослужителем с трезвенным духом и телом. Словом, тогда дух христианской и пастырской ревности постоянно будет в нем поддерживаться и воистину он будет духовным пастырем!

Исповедь — огромное средство в деле их духовного совершенствования и достойного предстояния пастыря пред престолом Божиим. Пренебрежение этим средством ничего другого, кроме вреда пастырскому делу и Церкви, принести не может. Скажем прямо: для верующих оно не может не быть соблазнительным, а для самого священника — неразумным, вредным и опасным. Без частой исповеди пастырь может духовно уснуть, и нужны бывают большие потрясения, чтобы разбудить его от этого сна.

Пастырь должен открыть свое сердце пред духовником, не скрывая от него ни единого греха. Но если кто утаивает грехи и не говорит на исповеди, то хоть и слышит от духовника "прощаю и разрешаю", но Дух Святой, как Сердцеведец, не простит и не разрешит его. Св. Ефрем Сирии говорит: "Если какой человек сделает что-либо недозволенное и держит в себе это скрытно, то скрытностью своей более радует внушившего сие беса, нежели самим делом"[86].

Пастырю Церкви необходимо также знать самому и разъяснять пасомым чрезвычайную важность таинства Исповеди при смущении помыслов. Иногда случаются помышления неверные и хульные на Бога или на Пресвятую Богородицу, на святых, на Святые Тайны, на иконы и т. д. Такие помыслы могут неожиданно возникнуть в любое время, даже во время молитвы или богослужения. Такие злые помышления, возникающие помимо нашего желания, есть внушение врага рода человеческого — диавола. Их надо презирать, как будто их и нет. Не допускать смущения и скорби, ибо этого и добивается диавол, но следует открыть их духовнику на исповеди.

В Патерике повествуется, как один брат смущаем был хульными помыслами, но стыдился исповедовать их. Часто ходил к старцам с намерением исповедать свои мысли, но когда приходил, стыд запрещал ему сделать это. Авва Пимен, к которому также неоднократно заходил этот брат, прозрел его борьбу и однажды сказал: "Чадо, сколько раз приходишь ко мне с помыслами, и снова со скорбью уносишь с собой, не исповедав их. Скажи мне, что тебя беспокоит?" Брат со стыдом отвечал: "Хульные мысли, и стыжусь высказать их!" Как только это произнес брат, тотчас почувствовал облегчение. Старец же сказал ему: "Чадо, когда придет к тебе хульный помысл, говори: я этой мысли не соизволяю, хула твоя на тебе да будет, диавол, помысла твоего не хочет душа моя. Всякие же мысли, — продолжал старец, — которые душа не хочет, недолго задерживаются, но скоро, как дым, исчезают". Брат, приняв совет, отошел, благодаря Бога.

Исповедь облегчает душу не только от хульных помыслов, но и от всего, что ее тяготит, от всего, чем пастырь мог согрешить в своей жизни. Св. Иоанн Златоуст говорит: "Будем во грехах своих не людей стыдиться, но убоимся, как должно, Бога, Который и ныне видит дела наши, и в будущем веке накажет непокаявшихся"[87]. За утаенные грехи пастырь еще здесь, на земле, во время предсмертной болезни, мучим бывает злой силой, а по смерти подлежит мучению во аде. Об этом есть много сказаний у св. отцов.

Кто может скрыть свои грехи от Бога? Адам хотел скрыться в деревьях рая; пророк Иона хотел бежать в другой город, но встретил Господа в бушующем море. "Камо пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего камо бежу?" — взывал Псалмопевец.

От Бога не уйдешь. Нужно жить с Ним; но чтобы жить с Ним, нужно оставить грех, потому что грех есть самое ужасное зло в мире. От него пастырь, как и всякий человек, терпит всякие бедствия здесь, на земле, через него он лишается вечного блаженства.

В заключение вопроса о борьбе Господа Иисуса Христа с искушениями и значении этого примера для пастырей Церкви Христовой необходимо обратить внимание и на роль самих искушений в жизни пастыря и пасомых.

Вначале было уже сказано, что причина искушений заключается в том, что, во-первых, враг рода человеческого стремится воспрепятствовать пастырю в устроении Царства Божия на земле; во-вторых, пастырь, как и каждый христианин, должен вести борьбу за свободу духа от страстей. И пастырю не следует смущаться искушениями, ибо посредством их, как железо в огне, он испытывается в вере, любви и смирении. Св. апостол Иаков пишет: "Всяку радость имейте, братие моя, егда во искушении впадаете различна… Блажен муж, иже претерпит искушение, зане искусен быв, приимет венец жизни…" (Иак. 1, 2—12). Поэтому искушения имеют большое значение для духовного возрастания пастыря, если только он ведет борьбу с ними, ибо "аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни" (2 Кор. 4, 16).

Если же пастырь сребролюбив, самонадеян и т. д., то лишь только потому, что он не ведет борьбы с искушениями. Каждое искушение, прежде чем оно выразится во внешней жизни пастыря, начинается с греховного помысла. Пастырю, который по своему положению в этом мире обязан быть беспорочным, более всего необходимо быть внимательным к своим помыслам, чтобы не дать им претворяться в дела, а затем в пороки. "Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить" (1 Пет. 5, 8). "Не будем спать… но будем бодрствовать и трезвиться" (1 Сол. 5, 6). Сам Спаситель указал на необходимость борьбы с помыслами, когда сказал, что блуд совершается даже тогда, когда кто "смотрит с вожделением" (Мф. 5, 28), т. е. наслаждается блудными помыслами.

Постоянно бодрствуя, пастырь избежит многих падений (а он обязан хранить себя от падений, чтобы не быть соблазном для пасомых), если будет вести борьбу с искушениями и, прежде всего, с греховными помыслами. Пастырь должен хранить себя и от рассеянности, потому что рассеянность ума дает повод к возникновению греховных помыслов.

Имея целью своей жизни и деятельности спасение душ человеческих, искоренение из них всякого зла и приближение их к Богу, пастырь делает все возможное, чтобы устранить препятствия для них на пути к Царству Небесному. Но истинным руководителем и пастырем может стать только тот, кто сам научился преодолевать эти препятствия, т. е. искушения, кто в борьбе с ними постоянно нравственно совершенствуется. Архиепископ Антоний (Храповицкий), раскрывая значение духовного подвига пастыря для воздействия его на пасомых, приводит в своем труде слова одного старца, который, благословляя молодого иеромонаха на общественную деятельность, сказал: "Поезжай, работай, но духовной жизни не оставляй и помни, что никогда тыне сделаешь добра ни больше, ни меньше, чем сколько будет его в тебе самом"[88].

Напротив, нежелание преодолевать искушения отрицательно влияет на паству и разрушительно действует на все дело устроения Царства Божия на земле. Таким образом, пастырь, преодолевая искушения, примером своей жизни приводит ко спасению и пасомых. Об этом высоком значении жизни пастыря говорит св. Иоанн Златоуст: "О какая требуется от пастыря высота жизни! Как она одна сильна для того, чтобы вести нас в Царство Небесное!"[89] Поэтому пастырь всеми силами должен стараться поддерживать в себе мужество и дерзновение против бесплотного врага, непрестанно искушающего его. Тогда только он может быть обличителем пороков людских, истинным служителем Всевышнего Бога и продолжателем дела Христова.

Общественное служение Спасителя как высочайший пример для пастырей