Согласно концепциям Плеханова, научная эстетика объясняет художественные формы идеологическими, этнологическими, историческими условиями среды. Её дело – не плакать, а объяснять: всякому овощу своё время. Оно и решает дилемму: искусство для искусст ва («Поэт» Пушкина) или искусство для общества (слова Белинского о «Поэте»). Плеханов подходил к проблеме объективистски.
Но была в его работах «спасительная непоследовательность»: Плеханов одновременно утверждал некий абсолютный критерий, дающий возможность понять и оценить разницу между Леонардо и Фемистоклюсом179.
Этот критерий абстрактен (умение художника воплотить свой замысел). Ведь всё дело в том, каков сам замысел.
Формализм – это не разрыв формы и содержания за счёт концентрирования на форме, а разложение и формы, и содержания.
Плеханов высказал несколько очень тонких замечаний о связи формы и содержания. К примеру: девушка может плакать об утраченном возлюбленном, скряга не может плакать об утраченных деньгах. Но Плеханов и тут не был последователен.
Сознание больного и сознание врача – это две формы отражения бытия больного тела. Они многим отличаются одна от другой. Больной отражает своё бытие автоматически. Сознание врача отражает внешнее бытие, объективную картину, в которой соединяются объективные показатели тела и сознание больного, выраженное в его жалобах и объяснениях.
Человеческое сознание отражает не только бытие самого человека, но и бытие в широком смысле этого слова: здесь начинаются объективный контроль, суд, критерии. Задача нашей эстетики и заключается в том, чтобы соединить исторические суждения с объективной истиной.
Процесс отражения – исторический процесс отношений субъекта к объекту. В этом процессе объект не пассивен. Он должен приобрести познаваемость, чтобы быть познанным. Таким образом, в историческом развитии познания не всё решается качествами, мастерством субъекта.
Плеханов оценивал Льва Толстого с точки зрения качеств субъекта. Ленин видел в Толстом зеркало русской революции и даже его «кривизну» оценивал как отражение её особенностей. Сила и слабость Толстого, по Ленину, – это не личные его свойства, а выражение силы и слабости русской революции.
Фриче и другие рассматривали действительность как среду, окружающую художника. Для ленинской теории отражения первичное и главное – это весь объективный мир, а среда – лишь частное его проявление.
Содержание произведения – не то, что думал автор, а то, что действительно в нём отразилось: какой реальный эквивалент каких сторон действительности создал художник.
Герцен считал, что разумение человека – это разумение природы о самой себе. «Умён он оттого, что всё вокруг умно».
Реальная критика – полная противоположность эстетической критике, занимавшейся школьными оценками того, как писателю удалось то или это.
Добролюбов считал такой метод унизительным для настоящего художника. Он предлагал принять произведение как факт и анализировать заключённое в нём жизненное содержание.
Вспомним статью «Русский человек на rendezvous»180. Обычно говорили про тургеневских героев: характер не выдержан. А Чернышевский показал, что характер верен действительности – и в том, в чём он хорош, и в слабостях своих.
В 1907 году Ленин применил этот анализ к оценке русского обывателя, отшатнувшегося от революции181.
Что отразилось фактически? Или только риторика и обещания?
Бальзак называл художника секретарём истории182.
Есть ли в произведении действительное или только мнимое содержание – это более важный вопрос, нежели соотношение мастерства и содержания.
Но художник – не пассивный летописец. Быть зеркалом действительности, уметь видеть и выражать истину – это большое и субъективное качество художника.
Действительность – основа искусства, образующая и субъективную силу художника. Сила действительности проявляется в силе искусства. Искусство – часть высшей деятельности человека. Нет стены между тем, что создаёт действительность, и ею самой, между идеальным и реальным. Богатством содержания определяется и форма искусства, а не только его сила и качество.
Эпопея, роман – это определённые «формы времени», которые с классической полнотой и ясностью развиваются в определённые исторические эпохи.
Силу мастерства, силу формы иногда объясняют тем, что взгляды старых мастеров были правильны для своего времени. Но эта точка зрения, ещё кое-как терпимая, например, в отношении Дидро, не может принести пользы в понимании Аристофана, Шекспира, русских иконописцев и т. д.
Идеи рока во времена античности или привидения у Шекспира были ложны и тогда.
И потом, если принять точку зрения, о которой речь, то можно прийти к выводу об относительной ценности и самого мастерства, формы («красиво для своего времени»).
«Крейцерова соната» написана на ложную тему. Идея аскетизма – азиатская идея человеконенавистнического и реакционного характера. Но в то же время «Крейцерова соната» – неотразимо сильное, прекрасное произведение. Не является ли оно аргументом в пользу теории: содержание – ложно, а вот мастерство?.. Нет, не является. И это произведение говорит о том, что источником красоты является истина.
Ведь содержание «Крейцеровой сонаты» – не то, о котором говорит или хочет сказать Толстой. Толстой хотел сказать, что всё физическое в любви – уродство. Но в самом его рассказе – умное, глубокое, правдивое содержание, фактически оно доказывает нечто другое.
Чтобы понять это другое, надо вспомнить переписку Ленина с Инессой Арманд183.
«Эмансипаторы» у Толстого встречают патриархальную оппозицию купца. «Свободная любовь» (выбор Вани, который кудрявее) – не выход из рабства буржуазного брака. Ленин показал, что «свобода любви» – оборотная сторона буржуазно-мещанской любви, так же, как проститутки, жулики и т. п. – оборотная сторона «позитивных» буржуазно-собственнических общественных устоев.
«Крейцерова соната» с демократической, хотя и патриархальной позиции критикует либерально-краснобайское буржуазное решение вопроса. Фактически Толстой показал, что это освобождение – не освобождение. Оно двусмысленно. Бородач, при всей уродливости своих взглядов, – более сильная фигура, чем адвокат, в решении этого вопроса.
Рассказ Толстого – демократическая, народная (хотя и патриархальная) критика буржуазной цивилизации. Она не противоречит социалистической точке зрения о том, что проблему можно решить только в обществе, через общество, через изменение общественных отношений.
Нельзя судить о произведениях Джотто, Рублёва и даже Леонардо по авторской программе. Иногда произведения на религиозную тему написаны о человеке. Фейербах говорил, что храмы посвящались не богу, а архитектуре184.
Когда художник подходит к изображению действительности с неясным, запутанным сознанием, в его творчестве могут возникнуть или «победы реализма», или крах. Сравним стихи Пушкина по заказу с его лучшими произведениями или «Мёртвые души» Гоголя с «Избранными местами из переписки»185.
Специфически художественное содержание – это то, что наиболее широко и полно обнимает жизнь.
Художественность, говорит Белинский, это умение художника соблюдать такт действительности186.
Всякая односторонность, деревянность гибельны для искусства. Истину нельзя доказывать ложью, её надо доказывать истиной187.
Художественность может появиться и без осознания правды, когда правда, действительность входят в сам рассказ.
«Примечание романиста равно честному слову гасконца» (Бальзак).
Вспомним примечания Толстого к «Крейцеровой сонате».
Сравним «Степана Разина» Сурикова188 с его лучшими полотнами. В «Разине» – потуги; художественная слабость приходит из доктринёрства, из того, что художник не нашёл ситуации, содержания, тщится быть учителем жизни.
Художественное в классицизме, барокко и т. п. – не то, что составляет особенное, а то общее, что не совсем барокко, не совсем классицизм… Между вершинами разных направлений общего больше, чем между их последователями, развивающими, как правило, не общее, а особенное. Рембрандт и Леонардо более похожи, чем рембрандтисты и леонардисты.
По мнению Кирпотина, всё великое в искусстве – создание отщепенцев от своих классов189.
Идеалисты и материалисты по-разному понимают конкретное. Невмешательство в жизнь, роль пассивного зеркала, резиньяция – всё это порождения идеалистической эстетики.
Конкретное в жизни – это то, что существует, действует во времени и пространстве. Оно неизбежно включает элементы единичности. Оно имеет классовый исторический характер.
В художественном творчестве правда побеждает не только «вопреки», но и «благодаря».
Настоящий художник – больше своего стиля, своей программы. Вместе с тем, в его творчестве действительность может быть выражена как живое, актуальное, действующее содержание, а значит, и благодаря стилю. Без стиля Леонардо не было бы Леонардо.
Подлинная ценность искусства лежит на пересечении того, что шире стиля, авторской идеи, и того, что выражает его историческую конкретность, партийность, классовость.
Самокритика класса иногда бывает художественнее, сильнее, чем его критика с общечеловеческой, филантропической или даже абстрактно-социалистической точки зрения.
В этом превосходство Теккерея над Жорж Занд, которая застря ла где-то между историческими и социальными силами и пристрастиями.