Он облизал пересохшие губы.
— Нет ёё! Нет и всё! Звал, искал…
Игнат заморгал удивлённо.
— Ты же мне рассказывал уже об этом! Весной, вроде, дело было… Помню, я к тебе в гости заходил. И что…
Он перешёл на шёпот.
— Не возвращалась?
— У родственников, кажется, живёт, — как-то неуверенно, дрогнувшим голосом произнёс Михаил. — Я справки наводил, искал… Сейчас в Питер переехала, к дяде своему. Я телефон узнал. Позвонил… Трубку сняла и молчит. Я говорить начал, а она — бросила. Вот ведь характер…
— Может, не она? — предположил Игнат.
— Она, — ответил Искандеров. — После стольких лет человека по дыханию научишься узнавать. Она… Вот, думаю, и не вернётся. Теперь уж точно не вернётся. А я…
Он взял со стола парусник и бросил его в корзину для бумаг.
— …В путешествие. Подальше отсюда. Не могу больше в этом чёртовом городе, душит он меня!
— И куда собрался? — спросил Палевич.
Искандеров пожал плечами.
— Не решил ещё. Где потеплей, да поспокойней. Мне покой нужен… Сердце всё — будто в иголках. Истыкано и саднит…
Михаил повернулся и пошёл к двери.
— Искандеров! — крикнул ему вслед Игнат.
Михаил приоткрыл дверь и замер на пороге.
— Мобильный не отключай!
— Это конечно, — согласился Михаил. — Звони… Мне не жалко… Хоть когда — звони…
И он шагнул в приёмную.
Игнат хлопнул себя по лбу и вскочил со сттула.
— Миша! — крикнул он вслед уходящему автору. — Чуть не забыл… А чего у тебя всё время духи какие-то по страницам прыгают? Что ни глава, то полтергейсты с барабашками… Это же реалистическое произведение? Учти, я других не печатаю!
— Реалистическое! — ответил из приёмной Михаил.
— А духи зачем? — не отставал Игнат.
— А они реальные! — успокоил его Искандеров. — С натуры рисовал!
«Доктора бы ему найти» подумал Палевич.
Как-то нехорошо кольнуло сердце.
На миг — больно стало, нехорошо.
А потом Игнат взял себя в руки. Успокоился.
Вынул платок из кармана, вытер вспотевший лоб.
И, не удержавшись, платком помахал вслед ушедшему.
И решил, что, пожалуй, так оно и лучше. По крайней мере, Искандеров ушёл сам…
«Классик с возу — издателю легче!»
А ещё подумал, что щенка-найдёныша (знакомый ветеринар определил, что это девочка… как он признаки нашёл в этом пушистом шаре? удивительно!) надо назвать Найдой.
Имя красивое… И без лишнего пафоса. И собачонке вполне подходит.
Вернулись уже под вечер. Впрочем, вечер в тропическом краю был короток, и стемнело за пять минут.
В начале седьмого, когда подъезжали они к вилле "Дильмун" были сумерки и темнота ещё только подступала к городу, длинными тенями-щупальцами заползая в притихшие улицы, густые синие чернила смешивая с розово-жёлтыми закатными красками.
А когда Алексей вошёл в дом, была уже ночь.
В саду зажглись фонари, и фигурные светильники цветного стекла на лужайке перед домом раскрасили травяные ковры белыми, оранжевыми, зелёными и лиловыми красками.
В доме было темно. И, как показалось поначалу Алексею, пусто. И даже как будто до странности тихо…
«Неужели я один здесь? Неужели она всё ещё гуляет по городу?»
Но «как будто» — обманчиво.
Едва, переступая осторожно, пересёк Алексей холл и поднялся на второй этаж, как услышал он с отмякшим сердцем приглушённый расстоянием, но всё же отчётливо слышимый шум воды.
Плеск.
Струи душа били в стеклянные стенки душевой кабины, и потоки воды уходили в сток.
И сквозь этот шум услышал он голос Ирины, напевавшей какую-то песенку.
Алексей, довольно улыбнувшись, пошёл было на голос супруги, но тут некстати (или наоборот, очень даже кстати) вспомнил о намокшей и высохшей за время обратного пути своей рубашке, грязной, невероятно смятой и успевшей не раз насквозь пропитаться потом.
Алексей решил, что в таком виде показываться перед супругой ни к чему. Вовсе даже ни к чему!
«И так вылет отменил, вернулся ни с чем… Да ещё перемазался… Глупая старуха! Хорошо, если я какую-нибудь заразу от её болотной водички не подхвачу! Кстати, и надо будет сказать Викраму…»
При воспоминании о горе-водителе Алексей поморщился.
«Чтобы обязательно почистил салон. Сиденья — в особенности. Пусть купит жидкость специальную…»
Он прыснул от неожиданно подступившего истеричного смеха.
«Какая жидкость! Пусть хотя бы ремонтом машины займётся, болван! Потом я его уволю! Непременно уволю! Вениамин говорил как-то, что в Нараке приличного водителя ни за какие деньги не отыщешь, ну да ничего! Решим проблему… В крайнем случае, в Бангоре водителя искать будем. Мы этот вопрос…»
Он решил спуститься зайти в коридор, идущий вдоль кухонных комнат, и бросить по дороге одежду в лоток для грязного белья. Благо, что из лотка мятые эти тряпки сразу попадут в приёмник домашней прачечной и по желобу спустятся в подвал.
А утром вернутся слуги, и отстирают, наконец, весь этот кошмар…
А ему лучше пройти потихоньку наверх, в комнату с гардеробом, побрызгаться хорошенько дезодорантом, переодеться и предстать перед любимой супругой в приличном виде.
«Так и сделаю» решил Алексей.
Этот план он выполнял до тех пор, пока, старательно обливаясь самым приторно-ароматным из дезодорантов, не услышал звонок предусмотрительно извлечённого из сданной в стирку одежд мобильника.
Алексей, помедлив, подтянул трусы и решительно направил пахучую дезинфицирующую струю на мелко дрожащую трубку.
Открыл окно и, нажав на зелёную кнопку, приложил аппарат к уху.
Буркнув: «Хелло…»
Голос Вениамина был сладок и тих.
— Здравствуйте, Алексей Вале…
— Я занят! — оборвал его византийско-сладкую речь Алексей и хотел было прервать несвоевременный этот разговор.
— Нет, нет! Я ненадолго, я быстро! — зачастил Вениамин. — Приехал Викрам, поставил машину у офиса. Сказал, что вы уже дома. Вот я и решил позвонить. Поздновато, конечно, но уж очень срочная и важная информация. Я по поводу вашей супруги…
Алексей поперхнулся слюной от неожиданности и предчувствия недоброго. Боль когтём медленно потянула сердце.
— Что такое? Что ты себе позволяешь?! — строгим голосом спросил Алексей. — Тебе какое до неё дело? Ты чего лезешь!..
Алексей резко, с хлопком закрыл окно.
— О ваших интересах забочусь, Алексей Валерьевич, — и Вениамин добавил сахара в голос, доведя вкус его до сиропного состояния.
— Нарака — город небольшой, — осторожно продолжил Вениамин. — Все на виду, белые туристы в особенности. А одинокая женщина, и такая красавица…
— Не тяни! — приказал Алексей.
— Тут русская община небольшая имеется, — перешёл к делу Вениамин. — Понаехали, знаете ли, за последние полгода. Дауншифтеры, беглецы. Ещё дачники, эмигранты встречаются, и бизнесмены… Но последних, правда, мало. Новые лица внимание привлекают, а у меня тут кое-какие знакомые имеются.
— Быстро ты знакомыми обзавёлся, — заметил Алексей. — Приплачиваешь им?
— Бывает, — честно признался Вениамин. — Всё в рамках бюджета офиса, вы не беспокойтесь! И всё для пользы дела! Нарака — место для нас новое, ситуация здесь надо всё время отслеживать. А человечек этот родом из наших краёв, но обжился здесь хорошо, публику местную изучил, да и с полицией у него, похоже, самые дружеские отношения. И ещё — глазастый он. И хитрый.
— И что тебе этот хитрый рассказал о моей супруге? — с отчётливо слышной хрипотцой спросил Алексей.
Вениамин завздыхал, изображая смущение.
— Что?! — закричал Алексей.
— Тише, тише, — начал успокаивать его помощник. — Быть может, и ничего особенного пока нет… То есть, определённо не скажу… Но, в общем, ситуация такая: вашу супругу видели в компании этого… писателя. Ну, которого мы видели по дороге на виллу. Как его…
— Помню, — упавшим голосом произнёс Алексей.
«Ведь как чувствовал, что не к добру эта встреча! Не к добру! Задавить надо было этого писаку! Как кота бродячего — джипом переехать и спокойно поехать дальше. Гад! Паршивец! Бумагомарака!»
Но, впрочем, надежда на добродетельность супруги ещё не умерла.
И с робкой надеждой этой сказал Алексей:
— Что такого… Опять случайно встретила его, постояли на улице, поговорили…
Вениамин откашлялся.
— Не так всё безобидно, похоже. Человечек… Лицо это доверенное… В общем, видел он их на пристани, когда садились они на паром. Катерок такой, который примерно раз в два часа ходит на другую сторону залива. Тот берег, как мне говорили, дикий. Только у пристани какое-то кафе и, кажется, бар и небольшая гостиница…
При слове «гостиница» Алексей до треска сжал трубку.
— …и множество уединённых мест. Конечно, можно и такую встречу считать мимолётной и безобидной, но я считаю своим долгом сообщить…
Голова закружилась. Алексей слышал лишь обрывки фраз.
— …у нас такое положение… идёт охота за вашим бизнесом, ваши партнёры многое бы дали за документы… и там описаны схему сделок… Может, он таким образом хочет проникнуть в ваш дом? Писатели да прочие креативщики — опасная публика, нам ли не знать…
— Завтра! — выдохнул Алексей. — Завтра в девять утра быть в офисе! Открыть офис, сидеть там и ждать меня! Там всё и обсудим… И не смей такие разговоры затевать у меня в доме! В этом ли, в московской, в каком угодно — не смей! А сегодня — вообще заткнись и не звони больше. Я отдохнуть хочу.
Алексей отключил телефон и отбросил его в кресло.
Минуты три он бегал по комнате, пиная вываленные им из шкафа ворохи рубашек, пиджаков и брюк.
Раскидав одежду по комнате, пару раз споткнувшись и едва не ударившись об угол шкафа, принялся он отчаянно и быстро размахивать руками.
А потом — стонать.
И ещё, сжав кулаки, стоял он у зеркальной стенки шкафа. Будто примериваясь — ударить в зеркало с маху или нет.
И занёс уже было руку…
Но опустил.
Застонал и, опустившись на пол, сидел, охватив ладонями голову.
А потом, вскочив, как был — в трусах, выбежал в коридор. И, босыми ногами прошлёпав, побежал к спальне.