Однако потрясение было настолько велико, что я не выдержал.
– Говнюк! – рявкнул я.
Он удивленно вытаращил на меня глаза.
– Ну, успокойся, Боря, – она погладила меня по загривку и повернулась к этому своему клоуну. – Сереж, подними, пожалуйста, поводок. Они даже не удосужились подать его мне.
Тот покорно вошел в парикмахерский зал, нагнулся за моим поводком, и в этот момент из внутреннего кармана его пиджака выпал маленький синий пакетик.
Девушки-стилистки удивленно посмотрели на пакет.
– Это крысиный яд, – ехидно уточнила Лена. – Садовник попросил меня купить его, чтобы вывести кротов с участка, но лучше оставь этот яд этим… проф-ффесс-ссионалкам! Лучше им сразу отравиться, чем так работать! И отпускать домашних животных гулять по улицам огромного города!
– Ну, Елена Анатольевна, зачем вы так? Это же китайская хохлатая, а не дог, и даже не спаниель, чтобы поймать ее… Он просто сорвался с места… У нас работают лучшие…
– Пойдем, – не желая слушать ее, сказала Лена.
Мы сели в машину, на заднее сиденье. Втроем.
Лена откинулась назад и выдохнула.
– Как я испугалась, Сереж.
Я усмехнулся и посмотрел на этого Сережа. Но Сереж явно веселился после всего увиденного.
– Ладно. Поехали, – наконец-то сказала Лена.
Машина плавно покатилась вперед.
– Кстати, я забыла вас представить друг другу.
Сереж кивнул.
– Познакомься, Боря, это мой Сережа, – сказала она.
Значит, он все-таки Сережа, а то я на нервяке и не понял.
Я взглянул на него и недовольно заворчал.
– Сережа, а это – мой Боря. – Она даже слегка кивнула, как бы за меня, мол, это мне очень приятно.
– А мы с ним, кстати, уже знакомы, Лена, – улыбнулся Сережа.
Это был удар ниже пояса.
Я почувствовал, как во мне снова закипает ярость. И мне уже было не до правил приличия.
Одним рывком я вырвался из Лениных рук, громко взвизгнул, оскалился и вцепился в него зубами.
Что произошло дальше, описывать нет смысла. И дураку понятно, что скандал разразился грандиозный…
В свое оправдание могу сказать одно – такого исхода я не хотел, да и не ожидал. Я просто целился в руку, лежавшую на ноге ближе к бедру, но он, как последний трус, отдернул ее.
За что и поплатился.