ли все! Они знают, как растет трава, слышат, о чем шепчет река! Они разговаривают теперь осмотрительно, осторожно, с подозрением, неспешно собирая силы. Когда они заговорят все вместе, одновременно, гром будет такой, что его услышит весь мир! Они заставят склонить перед ними головы, бунтом охваченных, ничего не ценящих, чужих по духу и крови рабочих и комиссаров! Темные мужики, которых ты просветил, возродил, возьмут жесткой, натруженной рукой жизнь родины и поведут ее по прямой дороге. За это благодарю тебя от себя — слуги Божьего, от «земли» и от души замученного за народ брата твоего, Александра Ульянова. Прими его, всемогущий, милосердный Господь в пристанище святых Твоих!
Ленин, делая страшное усилие, встал и оперся руками о стол. Его глаза были широко раскрыты, а в них метался дикий, безумный ужас.
Старый поп поднял глаза к верху и прошептал со страстным волнением:
— Мы умираем преследуемые, гонимые, замученные! Ах! Хорошо это, благородно и сладостно подвергаться ради суровой правды ненависти бесстыжих деспотов, угнетающих свободу во имя свободы, истязающих душу, чтобы познала она извечную мудрость!
— Прочь! — крикнул Ленин и покачнулся, словно был пьяный. — Прочь! — хрипло повторил еще раз и вдруг, скрежеща зубами, охваченный судорогами упал в кресло.
Что-то протяжно зазвенело, прошипело, лопнуло… Весь мир закружился по безумной спирали и устремился в возмущенную, кипящую бездну, по которой сновали и ползали, словно бледные змеи, черные струи дыма, блуждали в тумане и чертили в мраке запутанные, тайные зигзаги…
Маленький, седой человечек выскользнул из комнаты и, увидев медсестру, доброжелательно сказал ей:
— Идите к нему, сестра, знать, не совсем еще здоров наш Владимир Ильич…
Он вышел спокойный и улыбающийся.
Тяжелый и долгий приступ вновь лишил Ленина сил и сознания. Справившись с ним, он долго пребывал в задумчивости, никого не замечая и не отвечая на вопросы присутствующих. Одна и та же неотступная мысль буравила, мучила мозг:
— Неужели мои усилия привели народ к противоположному полюсу? Это было бы насмешкой судьбы…страшнейшим проклятием… Какие же тяжкие сомнения посеял в душе моей этот безумный поп! Нет! Никогда!
Он позвонил резко, нетерпеливо три раза. Вбежал секретарь.
— Товарищ, пишите! — возбужденным, хриплым голосом воскликнул Ленин. — В Москве находится поп Виссарион Чернявин. Схватить и расстрелять… сегодня же!..