Наконец, агитационная работа была закончена.
В Москве созвали Конгресс III Интернационала в целях решения совместного плана действий. Совещания проходили в громадном тронном зале Кремля. Среди российских и западно-европейских делегатов виднелись тюрбаны индусов, чалмы афганцев, арабов и берберов, красные и черные фески турок и персов, шелковые шапочки китайцев и аннамитов, круглые головы японцев и лоснящиеся эбеновые лица негров из США, Судана и земли Зулусов. На императорском тронном кресле с двуглавым орлом, опершись, сидел громадный негр с шеей быка и широким лицом, пересеченным линией белых зубов. Он руководил собранием с высоты Трона Рюриковичей, используя для помощи в руководстве заседанием товарища Карахана и «индийского профессора» Майавлеви Мухаммеда Барантулла.
Конгресс принял единогласно решение о священной войне против Англии. К этому постановлению присоединился посол жестокого Амануллаха, эмира Афганистана. Это имело громадное значение в глазах мусульман, так как ученые, поддавшись его влиянию, собирались признать эмира за mahdiego – «меч Аллаха» – и вручить ему сохраняемое в Мекке зеленое знамя Кровавого пророка.
Все шло по замыслу Ленина и находящихся под его влиянием комиссаров из Политбюро.
Принимали восточных делегатов сердечно и шумно. Показывали, как и другим иностранцам, посетившим Москву, предметы, доказывающие большое благосостояние России: ткацкую фабрику, типографию, образцовый дом рабочего, современную крестьянскую хату, школу, приют для детей, читальню – организованные старательно для произведения впечатления и сбития с толку наивных гостей, которые не подозревали даже, что часть фабрик остается не действующей, что в одной комнате реквизированных квартир и дворцов гнездится по три рабочих семьи, что в деревне ничего не изменилось, единственно, исчезли керосин, свечи, мыло и материалы для одежды, что школы, приюты и читальни не имеют средств даже на отопление, что они являются очагом распутства и болезней.
Ленин приглашал к себе делегатов и проводил беседы с присущим ему располагающим способом, принуждающим к откровенности. Словоохотливые негры из Америки и Судана кричали, размахивали длинными обезьяньими руками, оскаливали сильные клыки и обещали подняться все как один, чтобы истребить белых угнетателей.
Только зулус молчал и мрачно поглядывал на черных земляков. Когда они немного успокоились, пробормотал презрительно:
– Я скажу пословицу: «Благодари за каждый совет, но надейся на свой ум и на свои силы». Не руки дадут нам свободу, хотя бы и могучие. Только разум. Только разум даст нам счастье.
Он умолк и отошел от разговаривающих с Лениным товарищей.
– Вы голосовали за войну с Англией? – спросил его комиссар Карахан.
– Да! – ответил зулус. – Но война бывает разная. Не только мечи звенят и падают люди. Не только кулак обращается к разуму.
Азиаты, всегда сосредоточенные, скрытные и подозрительные, смотрели на подвижных комиссаров невозмутимым взглядом черных глаз с зрачками, скрытыми за непроницаемой завесой загадочности. Слушали внимательно, сохраняя молчание.
Японец Комура, выслушав жаркую речь Ленина, встряхнул плечами и пробормотал, втягивая воздух:
– Вы не можете нами руководить. Ваш народ темный, слабый духом и жестокий. Мы знаем его с войны 1905 года. Мы, люди из Японии, поведем Азию!
Не обрадовал Ленина также разговор с Ван Ху Коо, которого он пригласил на долгую беседу в свой кабинет.
Потирая руки и загадочно улыбаясь, китаец обратился с полным уважения поклоном:
– Мудрый господин, который не противится мне, недостойному, называть себя «товарищем», позволь мне выразить мое изумление человека невежественного и бедного! Хочешь отменить сто лет людской работы, которые отделяют Россию от Запада? Это не удастся… Мы, китайцы, который имеем для наверстывания пятьсот лет, должны добиться всего того, что возносило Европу. Мы хотим иметь капиталистическую экономику, демократию и парламент, только такой, в который войдут самые лучшие, самые честные, самые умные люди. Пусть там будут потомки императора, мандаринов, банкиров, крестьян, кули25. Должны быть, однако, наилучшие среди наихудших. Они будут думать и работать не для себя и своих друзей, но для всего народа! Так мы думаем, уважаемый товарищ, мудрый, почтенный господин!
Особенно беспокоил Ленина разговор с индусом. Был это образованный Ауробиндо Хендарквар, посланный Махатмой Ганди. Кремль зависел от индусов, так как они первые могли нанести удар по Англии, стоящей на дороге, которой шествовал коммунизм. У него было намерение обсудить с Хендаркваром совместную акцию и безотлагательное восстание горцев северо-западных провинций.
До этого, однако, не дошло, так как разговор внезапно закончился фатально.
Индус, выслушав рассуждения коммунистической программы, воскликнул:
– Теперь вижу ясно! Коммунизм является результатом материалистичной цивилизации, и его последователи, поклоняясь мертвой материи, утратили контакт с настоящей жизнью, превращаясь в машину. Боимся мы ее! Колеса машины втянут нас в свои шестерни и зубья, прямо-таки сделают из нас ее пассивные, бездушные составные части. Является она творением темных сил, и от нее придет погибель! Повернитесь в сторону души, и в ней ищите Бога! Бог – это любовь, превращающаяся в доброе дело. Вы сеете ненависть, которая оставляет после себя руины, трупы и месть. Мы питаем к вам добрые чувства, потому что вы, как и мы, боретесь с Англией. Однако наши дороги разные… Вы не можете быть нашими вождями! Кто вас для этого призвал?
Ленин был вынужден резко прервать эту беседу, так как в его кабинет входили делегаты, сопровождаемые Радеком и Иоффе: болгарский – Коларов, итальянский – Террачини, английский – Стюарт, американский – Амтер, южно-африканский – Стиркер, финский – Куусинен.
В тот же вечер диктатор вызвал к себе Чичерина, Карахана, Литвинова, Радека и долго с ними разговаривал. Решено было предназначить большие суммы на подкуп делегатов, на посылку самых лучших агитаторов в Индию и Китай, чтобы они боролись с пересудами «диких страшилищ», уже отравленных ядом цивилизации загнивающего Запада.
– Обработка азиатов не пойдет так легко… – вздохнул Карахан.
Как бы отвечая на это, вошел секретарь и подал телеграмму.
– Товарищи, – прошипел Ленин. – Эмир афганский, поднимающий восстание против Англии, был разбит по дороге в Кабул. Махатма Ганди высказался против тактики военного коммунизма и решил перейти к «пассивному сопротивлению». Сумасшедший!
Товарищи молчали.
Ленин чувствовал, что вера в него развеивается, как утренний туман под порывами ветра. Он должен был выбросить на стол новую карту, чтобы сейчас же захватить воображение комиссаров, оградить их перед последними сомнениями.
Карты этой, однако, у него не было. Охватило его внезапно ужасное безразличие. Чувствовал потребность в отдыхе, одиночестве и молчании. Холодно попрощался он с товарищами и пошел в свою комнату. Лег на канапе и ни о чем не думал. Был он смертельно усталым.
Кто-то постучал в дверь и вошел.
Дежурный офицер с поста подал телеграмму.
– Председателю Совнаркома, секретно! – доложил он.
Ленин разорвал конверт и взглянул на подпись. Телеграфировал
председатель Украинского Совета Совнаркома, донося, что крестьяне в нескольких областях перерезали «бедноту», поубивали комиссаров, учителей, коммунистов и разграбили продовольственные склады. «Послал карательные отряды, чтобы принудить крестьян к повиновению и реквизировать у них пшеницу. Три деревни сравняли с землей», – закончил свое донесение высокий чиновник нового правительства.
Создалась наиужаснейшая ситуация. Совет комиссаров выступил открыто против крестьян. Обаяние Кремля и личное очарование Ленина должны были исчезнуть бесповоротно.
Владимир Ульянов-Ленин в своем кабинете в Кремле.
Фотография. Начало ХХ века
– Что делать? – шептал Ленин. – Крестьянам не нужны ни западные товарищи, ни восточные! Ничем их не интересует электрификация и движение коммунизма вперед! Требуют мира, нормальной работы, хлеба, товаров. Я не могу им этого дать! Должен был бросить крестьянству сто тысяч тракторов, запустить фабрики. Ха! Мистер Кинг… рассказывал о могучих машинах, но позже отошел от меня и даже не оглянулся! Мистер Кинг!
У дверей стоял, вытянувшись, офицер, ожидая приказов.
Ленин вскочил на ноги и крикнул с бешенством:
– Уйди!
Офицер выскочил, испуганный.
Ленин бегал по комнате и, прикладывая кулаки ко лбу, кричал хрипло:
– Дайте мне сто тысяч тракторов, машины для фабрик, усердных рабочих, квалифицированных, гениальных инженеров, и все заработает!
Вошел возный, который обычно топил печи, и, смеясь украдкой, буркнул охриплым голосом:
– Сегодня холодно вам будет спать, товарищ! Уголь в Москву не доставили. Людишки толкуют, что где-то около Харькова голодные железнодорожники бастуют и поездов не пропускают. Ха, как брюхо сожмет, то у человека всяческая дерзость проявляется. Холодно вам будет, товарищ, так как мороз начинается.
Ленин подошел к нему и посмотрел в глаза.
– Если не будешь топить, то не шляйся по дому… «Товарищ»!
Вытолкнул его и захлопнул двери.
Правящие миром самовластно
Короли шахт, фабрик, заводов
Тем сильнее становятся, что каждый крадет
Богатства, которые создал народ!
В этой банде шкаф несгораемый,
Расплавленный в золото кровавый пот,
В собственность нам придет весь,
Как долга справедливьгй возврат!
Ленин долго прислушивался; наконец, выругался, заткнул уши пальцами и бегал по комнате, воя: «О-о-о! Мистер Кинг! Мистер Кинг!».
Глава XXXII
Месяцы уплывали и проходили, как злой сон. Из тяжелой мглы, висящей над Россией, показывались ужасные апокалиптические фигуры и метили свой след кровью.