отив Ильича”, единственным исключением был Троцкий… Обычно во время общих прений Ленин вел себя в достаточной степени бесцеремонно. Прений никогда не слушал. Во время прений ходил. Уходил. Приходил. Подсаживался к кому-нибудь и, не стесняясь, громко разговаривал. И только к концу прений занимал свое обычное место и коротко говорил:
– Стало быть, товарищи, я полагаю, что этот вопрос надо решить так!
Далее следовало часто совершенно не связанное с прениями “ленинское” решение вопроса. Оно всегда тут же без возражений и принималось»2001. На IX съезде партии в марте 1920 года Ленин сделает ценное признание:
– Я не могу помнить и одной десятой доли декретов, которые мы проводим2002.
О юридической чистоте решений мало задумывались. «Следует заметить, что при том количестве декретов и постановлений, которые принимались правительственными органами в первые годы существования Советской власти, вносимые проекты часто страдали большими редакционными недостатками и отсутствием увязки с прежним законодательством».
Вопрос о необходимости редакционной и кодификационной работы был поставлен Лениным только в 1921 году.
1 ноября при рассмотрении в Совнаркоме вопроса о тарифной политике он внес предложение: «Обязать Наркомюст найти лицо, специально посвящающее себя участию в заседаниях Большого Совнаркома для проверки вносимых законопроектов с точки зрения кодификационной». Курский предложил кандидатуру Бернштейна, которая Совнаркомом была утверждена.
Заседания – по любым меркам – готовились из рук вон плохо. «Предварительной рассылки материалов, на основании заранее составленной повестки, не было ни в Большом, ни в Малом Совнаркоме, ни в Президиуме ВЦИК… ВИ и в этом деле (рассылка кратких справок, излагающих существо вопроса, и отзывов заинтересованных наркоматов) проявлял живой интерес и нажим; постепенно такой порядок твердо установился. И не раз затем на самих заседаниях можно было слышать едкие критические замечания ВИ уже по существу самих справок». В Совнаркоме «стенограммы докладов и прений, к глубокому нашему огорчению, не велись. Такова была воля ВИ»2003.
Заседания Совнаркома Ленин тоже недолюбливал. 12 января 1920 года он сознавался: «У меня есть одно чрезвычайно проклятое ремесло, которое состоит в том, что я председательствую в Совнаркоме, и мне приходится страдать почти на каждом его заседании от отвратительной ведомственной драчки. Наркомпрод петухом сидит на Наркомпути и обвиняет его во всех грехах. Сцены бывают таковы, что после многократных испытаний я говорю, что я когда-нибудь после одного из наших заседаний утоплюсь. Люди приходят и говорят такую ведомственную чепуху, что стыдно становится, что приходится тратить на это время»2004.
Альфа и омега ленинского управленческого стиля кадровой политики – своеобразная система сдержек и противовесов, – при которой у всех лидеров были конкуренты и отдельные ветви государственного управления были противопоставлены друг другу. Хорошей иллюстрацией являлся как раз Совнарком, где у Ленина долгое время вообще не было заместителей. В 1921 году будут назначены двое – Рыков и Цюрупа, которые были злейшими врагами друг друга.
Малочисленность заместителей не избавляла от бюрократии и не повышала эффективности правительства. Ленин писал Цюрупе: «Нас затягивает поганое бюрократическое болото и писание бумажек, говорение о декретах, писание декретов, и в этом бумажном море тонет живая работа. Умные саботажники умышленно нас затягивают в это бумажное болото. Большинство наркомов и прочих сановников “лезет в петлю” бессознательно… Центром тяжести Вашей работы должна быть именно эта переделка нашей отвратительно-бюрократической работы, борьба с бюрократизмом и волокитой, проверка исполнения… Для сего, по-моему, надобно: 1) Разгружать СНК и СТО, относя все мелкие вопросы в Малый СНК и распорядительные заседания СТО… 2) Минимум заседаний. Норма 1 раз в нделю СНК + 1 раз СТО по два часа». Большего, Ленин понимает, он уже сам не выдержит. 20 февраля он добавлял: «(1) вдесятеро подтянуть СНК и СТО в смысле том, чтобы наркомы не смели тащить в них мелочь, а решали ее сами и сами за нее отвечали; (2) аппарат управдела СНКома (ныне бездельный на ¾) сделать отвечающим за это; проводящим это; (3) то же о Малом СНК плюс его сугубое сокращение»2005.
Совет рабоче-крестьянской обороны после окончания Гражданской войны был преобразован в Совет труда и обороны (СТО), который стал комиссией при Совнаркоме. Ленин разъяснял VIII съезду Советов:
– Совет труда и обороны считался чуть ли не равным Совнаркому. Откажемся от этой мысли. Пусть это будет комиссия при Совнаркоме. Мы устраним массу трений и выиграем близость фактического осуществления2006.
«Распорядительные заседания СТО, на которых рассматривались более мелкие вопросы, обыкновенно вел Аванесов; иной раз его заменял Андреев, входивший в состав СТО в качестве представителя ВЦСПС. Протоколы распорядительных заседаний СТО утверждались ВИ на другой же день, как и протоколы Малого Совнаркома… В пленарных заседаниях СТО председательствовал неизменно ВИ»2007. Ленин в конце 1920 года затеял серьезную реформу СТО, переориентировав его на задачи хозяйственного строительства. Он предложил расширить «пределы ведомства Совтрудобороны», включив в них: «1 (а) объединение всей работы экономических наркоматов; 2 (б) утверждение и осуществление единого хозяйственного плана РСФСР».
Затем началось создание вертикали СТО. В мае 1921 года Ленин написал постановление: «1. Повсюду должны быть созданы губернские и уездные экономические совещания, находящиеся к губ- и уисполкомам в таких же отношениях, как СТО к СНКому. Управления делами или секретариаты должны быть общие… 2. Низшими органами СТО на месте должны быть селькомы и сельсоветы, а в фабричных и городских поселениях районные советы, райэконсоветы и фабкомы. Волисполкомы либо целиком исполняют обязанности волэконсоветов, либо выделяют несколько своих членов для составления волостных экономических совещаний». Ленин полагал, что тем самым он решает задачу «согласованной работы различных ведомств – одно из больших зол, препятствующих хозяйственному строительству»2008.
Противник – в теории – всякой бюрократии и чиновничества, Ленин создавал систему, которая автоматически вела к еще большей бюрократизации. Когда ты ставишь на первое место вопросы учета, контроля и распределения, то требуется большое количество людей на всех уровнях, которые будут учитывать, контролировать и распределять. А также тех, кто будет надзирать над теми, кто учитывает, контролирует и распределяет. С переходом к государству функции регулирования всех сфер жизни страны, которые ранее обходились без регулирования, возникли предпосылки для роста аппарата в геометрической прогрессии. В госаппарат хлынули и все желавшие как-то устроиться в новой жизни. С 1917 по 1921 год число госслужащих выросло в пять раз – с 576 тысяч до 2,4 миллиона2009. Причем пополнение шло в основном не от станка. Виктор Серж в 1921 году записал: «В комиссариатах можно встретить элегантных господ, тщательно напудренных хорошеньких машинисток, служак в ладных френчах, увешанных знаками отличия, и весь этот бомонд, так контрастирующий с голодным уличным плебсом, посылал вас по самому пустяковому делу из одной канцелярии в другую без малейшего результата»2010.
А Ленин говорил Горькому:
– Аппарат у нас – пестренький, после Октября много влезло в него чужих людей. Это – по вине благочестивой и любимой Вами интеллигенции, это – вследствие ее подлого саботажа, да-с!2011
Ленин замечал, что госаппарат «в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в меньшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьезным изменениям»2012. В этом не было ничего удивительного – количество чиновников прежних режимов, работавших в госструктурах, было немалым. Например, в наркомате финансов они составляли 97,5 % от всех сотрудников, в наркомате путей сообщения – 88,1 % и даже в НКВД – 48,3 %. Кстати, в таком обилии чиновников царских времен, «мелкобуржуазного элемента» и в неэффективности госструктур крылась одна из главных причин стремления Ленина опереться именно на партаппарат – гораздо более компактный, социально и идейно выдержанный. Но и с ним была беда.
Так, в мае 1921 года член президиума Ставропольского губкома Лизарев направил в ЦК докладную записку, где в числе широко распространенных явлений в парторганах назвал пьянство, протекционизм, укрывательство преступлений, расхлябанность, бандитизм, грабеж, истязания, безделье. Ленин отписал Молотову: «Записка Лизарева архиважна. Надо обратить сугубое внимание и проверить через вполне объективных людей»2013. Изучение ситуации показало, что Лизарев не далек от истины. Квалификация руководящих работников тоже оставляла желать лучшего.
Проблему повышения квалификации партаппарата ЦК пытался решить через развитие сети совпартшкол, обучение в которых объявлялось партийной обязанностью, создание курсов по изучению марксизма при Социалистической академии, дискуссионных клубов в губернских городах. Однако уровень слушателей местных советско-партийных школ был таков, что изучению основных предметов часто должны предшествовать курсы русского языка и арифметики. В 1922 году только 0,6 % членов партии имели высшее образование и 6,4 % – среднее.
Каркас партийной и государственной власти, созданный Лениным, доживет до начала 1990-х годов, если не считать СТО, который позднее сольется с Совнаркомом, и ВЦИК, который переименуют в Верховный Совет. Наследники не поставят под сомнение основы ленинского государства диктатуры пролетариата, они озаботятся его большей эффективностью.
Чтобы не было богатых
Экономическая политика первых лет большевистского правления – политика «военного коммунизма», как мы помним, включала в себя жесткую централизацию системы управления экономикой, ускоренную ликвидацию частного предпринимательства, милитаризацию народного хозяйства, подчинение его интересам войны, использование чрезвычайных мер для хлебозаготовок, натурализацию хозяйства и сокращение сферы денежного обращения, прямое снабжение горожан минимумом продовольствия и промышленных товаров. Государство диктатуры пролетариата сделало все возможное, чтобы в России не осталось богатых. Что резко увеличило число бедных.