2366.
Но оснований для недовольства неподконтрольностью «карательного меча революции» прибавилось. Бажанов отмечал, что «забирая власть, начиная строить огромную империю Гулага, ГПУ старается как можно меньше информировать верхушку партии о том, что оно делает»2367. Из уст Ленина в 1921 году стали вырываться раздраженные фразы типа: «Арестовать паршивых чекистов» или «Подвести под расстрел чекистскую сволочь»2368.
Осенью Лениным было сделано несколько великодушных жестов. Так, к 4-й годовщине Октябрьской революции была объявлена амнистия бывшим солдатам белых армий, началось освобождение кронштадтских мятежников. Перед Рождеством 1922 года из тюрем было выпущено немало духовных лиц, а сразу после из лагерей принудительных работ освобождались некоторые категории заключенных – дети до 16 лет, женщины с детьми, нетрудоспособные пожилые люди. На IX съезде Советов в декабре 1921 года Ленин утверждал:
– У нас нет другого ответа, кроме ответа учреждения, которое бы знало каждый шаг заговорщика и умело бы быть не уговаривающим, а карающим немедленно… Но вместе с тем мы определенно говорим, что необходимо подвергнуть ВЧК реформе, определить ее функции и компетенцию и ограничить ее работу задачами политическими. Перед нами сейчас задача развития гражданского оборота, – этого требует новая экономическая политика, – а это требует большей революционной законности2369.
ЦК создал в декабре специальную комиссию, которая должна была представить проект реорганизации ВЧК под углом зрения сужения ее компетенции и круга деятельности 2370.
С введением нэпа оставшаяся интеллигенция воспрянула. Плюрализм экономический создал материальную основу для плюрализма идейного.
«В Москве поэты, художники, режиссеры и критики дрались за свою веру в искусство с фанатизмом первых крестоносцев, – вспоминал поэт – имажинист Анатолий Мариенгоф. Трибуны для ораторов стояли в консерватории, в Колонном зале бывшего Благородного собрания, в Политехническом музее, в трех поэтических кафе и на сценах государственных театров в дни, свободные от спектакля. Жаждущие найти истину в искусстве широкой шумной лавиной катились по вечерней Тверской, чтобы заполнить партеры, ложи и ярусы. Если очередной диспут был платным, сплошь и рядом эскадрон конной милиции опоясывал общественное здание. Товарищи с увесистыми наганами становились на места билетерш, смытых разбушевавшимися человеческими волнами»2371.
Нэп привнес в театральную жизнь коммерциализацию, живинку, упрощение, игру «на потребу». Булгаков жаловался, что театры полны и в них не попадешь, потому что барыги перепродают билеты за баснословную сумму. Чуковский находил, что «психическая жизнь оскудела: в театрах стреляют, буффонят, увлекаются гротесками и проч. Но во всем этом есть одно превосходное качество: сила»2372. Нераскрученная молодежь и многочисленные актеры из провинции пели и плясали по клубам и пивным.
Основания были не только для восторгов. Лето первого года НЭПа стало черной страницей для российской культуры. Символичной была почти одновременная смерть двух поэтов, олицетворявших разные судьбы людей искусства в революции: Николая Гумилева расстрелянного ВЧК, и мучительно угасшего от цинги, астмы и психического расстройства Александра Блока. «Туманное сияние поэзии Блока – и точность, ясность, выведенное совершенство Гумилева. “Левый эсер” Блок, прославивший в “Двенадцати” Октябрь: “мы на горе всем буржуям – мировой пожар раздуем” – и “белогвардеец”, “монархист” Гумилев… Блок, мечтавший всю жизнь о революции, как о “прекрасной неизбежности”, и – Гумилев, считавший ее синонимом зла и варварства» 2373 (Георгий Иванов). Готовились к отъезду из страны Горький, Ремизов, Белый, Соллогуб. «С необычайной остротой мы переживали и наблюдали конец целой эпохи, – писала Нина Берберова, – и зрелище это вызывало священный трепет, было исполнено щемящей тоски и зловещего смысла»2374.
Начальник иностранного отдела ВЧК Давыдов предлагал захлопнуть для писателей калитку на Запад: «В ИноВЧК в настоящий момент имеются заявления ряда литераторов, в частности Венгеровой, Блока, Соллогуба – о выезде за границу. Принимая во внимание, что уехавшие за границу литераторы ведут самую активную кампанию против Советской России и что некоторые из них, как Бальмонт, Куприн, Бунин, не останавливаются перед самыми гнусными измышлениями – ВЧК не считает возможным удовлетворять подобные ходатайства». Вопросы выезда рассматривало Политбюро. 12 июля 1921 года ПБ разрешили ехать Соллогубу (он так и не уехал, после того как его жена бросилась в Неву), но не позволило Блоку. За того вступились Горький с Луначарским, обратившиеся напрямую к Ленину, в результате чего ПБ 23 июля пересмотрело свое решение2375. Воспользоваться полученным разрешением Блок не успел.
Пока же голод 1921 года стал последним отзвуком катастрофы Гражданской войны и «военного коммунизма». Со второй половины года производство начало, наконец, быстро расти: за 1921 год почти удвоилось производство – с 12,8 % от уровня 1913 года до 23,3 %. Выросли объемы внешней торговли как результат того, что «Россия обросла, если можно так выразиться, целым рядом довольно правильных, постоянных торговых соглашений, представительств, договоров и т. д.»2376
Михаил Булгаков, переселившийся в Москву осенью 1921 года, рассказывал о своих ощущениях: «Знакомств масса и журнальных, и театральных, и деловых просто. Это много значит в теперешней Москве, которая приходит к новой, невиданной в ней давно уже жизни – яростной конкуренции, беготне, проявлению инициативы и т. д. Вне такой жизни жить нельзя, иначе погибнешь… В Москве есть все: обувь, материи, мясо, икра, консервы, деликатесы – все! Открываются кафе, растут как грибы… Цены сообщить невозможно, потому что процесс падения валюты принял галопирующий характер, и иногда создается разница при покупке днем и к вечеру»2377. Нина Берберова в 1922 году приехала в столицу: «Москву я не узнала: теперь это была столица нового государства, улицы были черны от народа, все кругом росло и создавалось, вытягивалось, оживало, рождалось заново, пульсировало»2378. На Болоте работал самый дешевый в Москве рынок, где торговали всякой снедью, «можно было и закусить, например, пирожками с различными начинками, полакомиться другими яствами, изготовленными по древним рецептам. На берегу находилась пристань. С приходом нэпа к пристани стали приставать маленькие пароходики… Когда пароходик выплывал из Канавы на простор Москвы-реки, его окружали лодки, байдарки, шлюпки, моторки и просто “водоплавающие” граждане в разноцветных тряпочных шапочках и без оных»2379.
Но волшебства не произошло, и многие проблемы с введением нэпа в одночасье никуда не делись. На VII Московской губпартконференции в октябре 1921 года Ленин признавал:
– Противоречий в нашей экономической действительности больше, чем их было до новой экономической политики: частичные, небольшие улучшения экономического положения у одних слоев населения, у немногих; полное несоответствие между экономическими ресурсами и необходимыми потребностями у других, у большинства.
Был ли НЭП действительно долговременным политическим поворотом, кардинально менявшим взгляды Ленина на пути построения социализма? Сам он не раз менял свои взгляды и на сроки, и на масштабы «отступления». Пятого ноября Ленин писал в правдинской статье: «Мы отступили к государственному капитализму. Но мы отступили в меру. Мы отступили теперь к государственному регулированию торговли. Но мы отступили в меру. Есть уже признаки, что виднеется конец этого отступления, виднеется не в слишком отдаленном будущем возможность приостановить это отступление». На IX съезде Советов в декабре Ленин подчеркивал, что «эту политику мы проводим всерьез и надолго, но, конечно, как правильно уже замечено, не навсегда»2380.
Когда Ленин вскоре заявит о «приостановке отступления», против этого в среде большевиков никто не возразит.
Глава 11Дистанционное управление
Теперь вперед!
Отступление окончено.
РКП,
команду на борт!
Костино
В начале лета 1921 года Ленин, долгое время героически тянувший воз государственного управления, дал слабину. Мучили головные боли и бессонница. 4 июня Политбюро обязало его взять месячный отпуск, и он уехал в Горки. Председательское кресло в ПБ занял Каменев. На следующий день Ленин писал Троцкому: «Я нахожусь вне города. Уехал в отпуск на несколько дней по нездоровью»2381. Видимо, в это время у него впервые случился приступ, о котором он расскажет врачам: «Головокружение было сильное, ВИ не устоял на ногах и вынужден был, держась за кровать, опуститься на пол. Но сознания не терял. Тошноты не было. Головокружение продолжалось несколько минут и бесследно исчезло, поэтому ВИ не придал ему значения». Из Горок Ленин появился только на несколько заседаний III конгресса Коминтерна.
Судя по всему, именно после большого доклада на конгрессе у Ленина случился новый приступ головокружения: «На сей раз оно сопровождалось потерей сознания: ВИ очнулся на полу около стула, за который, падая, он, по-видимому, хотел удержаться. Сколько времени продолжалось бессознательное состояние, ВИ не смог указать, но, по его предположению, оно было непродолжительным – 2–3 минуты. Очнувшись, он чувствовал себя настолько хорошо, что приступил к своим обязанностям»2382. На сей раз он обратился к доктору – основателю и главному врачу Солдатенковской больницы Федору Александровичу Гетье, который и снял эти «показания» пациента Ленина. Гетье тогда «не смог отметить никаких уклонений ни со стороны внутренних органов, ни со стороны нервной системы, и я объяснил себе происхождение головокружений большим переутомлением центральной нервной системы»