). Почему же мы делаем глупости? Это понятно: во‑первых, мы – отсталая страна, во‑вторых, образование в нашей стране минимальное, в‑третьих, мы не получаем помощи извне… В-четвертых, по вине нашего государственного аппарата2554.
Постепенно речь набирала обороты. «Сначала осторожно: видно, жалел себя, соразмерял свои силы, – наблюдал Аросев. – Потом проснулся в нем старый, сильный, пламенный революционер. Он загорячился. Забыв немецкие слова, пощелкивал пальцем, чтобы вспомнить. Из первых рядов и из президиума вперебой подсказывали нужные слова. Некоторые подсказки он отвергал и искал выражений более тонких, более точных.
– Что делается, совсем прежний Ильич!
– А ведь ему усиленно телефонировали с того света, – сказал мне кто-то сбоку в ухо, – и поэтому я думаю, не рано ли ему выступать?
Должно быть, так же змий посеял сомнение в душу человеческую о ее безгрешности. Что же, змий был прав… В середине речи у Ленина наступил какой-то перелом: он, видимо, стал уставать. Голос становился глуше, и реже он пощелкивал пальцами, – должно быть, не мог уже так заострять свою мысль»2555. Лозовский в зале переживал: «Вид у него был чрезвычайно болезненный… Говоривший обычно свободно по-немецки, на этот раз он запинался: чувствовалось огромное внутреннее напряжение, которое ему потребовалось для того, чтобы вообще выступить на конгрессе»2556. Концовку, касавшуюся собственно Коминтерна, Ленин очевидно скомкал.
– Я беседовал с некоторыми прибывшими сюда делегатами и надеюсь в дальнейшем ходе конгресса хотя и не лично участвовать в нем – это, к сожалению, для меня невозможно, – но подробно поговорить с большим числом делегатов из различных стран.
Раскритиковал резолюцию предыдущего конгресса «об организационном построении коммунистических партий и о методах и содержании их работы»:
– Резолюция прекрасна, но она почти насквозь русская, то есть почти все взято из русских условий… Все сказанное в резолюции осталось мертвой буквой.
И завершил речь призывом к «русским и иностранным товарищам» учиться:
– Мы учимся в общем смысле. Они же должны учиться в специальном смысле, чтобы действительно постигнуть организацию, построение, метод и содержание революционной работы, если это совершится, тогда, я убежден, перспективы мировой революции будут не только хорошими, но и превосходными2557.
Бурные овации. Бухарин напишет: «У нас сердце замирало, когда Ильич вышел на трибуну: мы все видели, каких усилий стоило Ильичу это выступление. Вот он кончил. Я подбежал к нему, обнял его под шубейкой: он был весь мокрый от усталости – рубашка насквозь промокла, со лба свисали капельки пота, глаза сразу ввалились…»2558
Операторы потом досадовали, что упустили шанс запечатлеть исторический момент. «Ильич тогда только что оправился после тяжкой болезни, и его не разрешено было снимать, но, когда заседание конгресса закончилось, операторы остались ждать у Кремля в надежде увидеть ВИ и испросить у него разрешения на съемку, – расскажет В. Яковлев. – И действительно, вскоре на пороге появился тов. Ленин.
– А-а, питерцы, здравствуйте! – обратился он к съемщикам. – Что, опять приехали снимать меня? Не дам.
Это была последняя киновстреча»2559.
Двадцатого ноября собралась руководящая в коминтерновских делах «пятерка ЦК» в составе Ленина, Троцкого, Зиновьева, Радека и Бухарина и утвердила подготовленный Лениным проект резолюции конгресса КИ о его программе: «1. Все программы сдаются в Исполком Коминтерна или в комиссию, назначенную им, для детальной обработки и изучения… 2. Конгресс подтверждает, что национальные партии, не имеющие еще своих национальных программ, должны немедленно приступить к выработке таковых с тем, чтобы не позже, как за три месяца до следующего конгресса, внести их в Исполком для окончательного утверждения на будущем конгрессе»2560.
Осенью 1922 года Ленин вполне благодушно смотрел на окружающий мир и высоко оценивал достижения собственной дипломатии, в которой не видел необходимости каких-либо изменений2561.
Его последней внешнеполитической игрой стала подготовка к международной конференции по Турции. «При живейшем участии ВИ была обсуждена и принята та программа, которую мы защищали в Лозанне… Обсуждение вопроса о проливах с ВИ было последним, которое я с ним имел»2562, – напишет Чичерин.
Англичане, французы и итальянцы неохотно начали переговоры, когда стал ясен исход греко-турецкой войны. Генеральное сражение произошло у Афьон-Карахисара 26 августа. Разбитая греческая армия побежала к Смирне. 40 тысяч греков были посажены на суда, а еще 50 тысяч оказались в плену, а армия Мустафы Кемаля, отпраздновав свой триумф сожжением Смирны и неистовой резней христианского населения, повернула свои колонны к Константинополю и проливам»2563. Перед европейскими державами замаячила перспектива величайшего унижения: изгнания их войск из Стамбула бойцами Ататюрка. Итальянцы и французы сбежали, но не англичане, защищавшие Чанак при поддержке флота, который стоял в проливах. Перемирие между Турцией и странами Антанты было подписано 11 октября.
Десятого ноября 1922 года в интервью «Observer» и «Manchester Guardian» Ленин заметил: «Конечно, окончание греко-турецкой войны, которая поддерживалась Англией, является моментом, который увеличивает в известном отношении шансы на заключение англо-русского соглашения. К этому соглашению мы стремились и до окончания этой войны и будем стремиться теперь с наибольшей энергией»2564. В Лондоне пришлось иметь дело уже с новым правительством: Чанакский кризис положил конец премьерству Ллойд Джорджа, которого сменил глава консервативного кабинета Э. Бонар Лоу2565.
Встал вопрос об участии России в Лозаннской конференции. Ленин отвечал на него положительно. Британская пресса интересовалась у него: считала ли Москва свое участие в решении ближневосточных проблем «делом престижа только, или Вы исключительно исходите из реальных интересов России?». Ленин дал поразительный ответ: «Я надеюсь, что всей нашей международной политикой в течение пяти лет мы вполне доказали, что к вопросам престижа мы относимся совершенно равнодушно и никогда не способны выдвигать какое бы то ни было требование или ухудшать действительные шансы мира между державами только из-за престижа. Я уверен, что ни в одной державе нет в народных массах такого равнодушия и даже такой готовности встретить вопрос престижа самой веселой насмешкой». Понятие государственного престижа для Ленина было просто пустым звуком.
Конкретную же позицию России по проливам Ленин излагал так: «Во-первых, удовлетворение национальных стремлений Турции… Во-вторых, наша программа заключает в себе закрытие проливов для всех военных кораблей в мирное и военное время… В-третьих, наша программа в отношении проливов состоит в полной свободе торгового мореплавания»2566.
В Лозаннской конференции участвовали на полных правах Великобритания, Турция, Франция, Италия, Япония, Греция, Румыния, Югославия, делегации России и Болгарии пригласили только для обсуждении вопроса о проливах. Лозанну нередко считают провалом России и дипломатическим успехом Англии и Турции. Проливы с согласия Кемаля были оставлены открытыми не только для торговых, но и военных судов всех стран в мирное время2567. Таким образом, южные пределы России становилась открытыми для интервенции. Ататюрк ответил на оказанную ему Лениным военную помощь черной неблагодарностью.
Последний раз Ленин появился на публике 20 ноября 1922 года в 18.30 – на объединенном заседании пленума Московского Совета с членами районных Советов. «Правда» на следующий день писала: «Появление на эстраде тов. Ленина встречается громкими раскатами “ура”, горячими и продолжительными аплодисментами, переходящими в долго несмолкаемую овацию, почти заглушающую не менее мощные звуки “Интернационала”… Тов. Ленин пробует начать свое слово, но его перебивают снова и снова горячие возгласы, несущиеся со всех сторон: “Да здравствует вождь мировой революции!”» Ленин с ходу признавался (неправленый текст стенограммы):
– После болезни, начиная с декабря месяца, я весьма порядочно, выражаясь языком профессионалиста, потерял работоспособность довольно длительно, и в силу уменьшения работоспособности мне пришлось откладывать неделю за неделей настоящее собрание, и пришлось очень значительную долю работы, которую я в начале, как вы помните, взвалил на т. Цурюпу, а потом на т. Рыкова, еще дополнительно взвалить на т. Каменева, и надо сказать, что на нем оказалось внезапно, выражаясь сравнением, которое я уже употребил, два воза, и, хотя продолжая сравнение, надо сказать, что лошадка оказалась исключительно способной и ретивой (Аплодисменты), но все-таки тащить два воза не очень полагается, и я теперь с нетерпением жду времени, когда вернутся товарищи Цурюпа и Рыков, и мы разделим работу хоть немножко по справедливости2568.
В основном, оправдывал введение нэпа, делая при этом упор на его временном характере:
– Странное название. Эта политика называется новой экономической политикой потому, что она поворачивает назад. Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперед.
Редчайший случай – Ленин заговорил о ценности человеческих жизней (в данном случае, павших от рук врагов):
– Мы из-за них понесли всевозможные потери, потеряли всякого рода ценности и главную ценность – человеческие жизни в невероятно большом масштабе. Теперь мы должны, со всей внимательностью присматриваясь к нашим задачам, понять, что главной задачей теперь будет – не отдавать старых завоеваний. Ни одного из старых завоеваний мы не отдадим.
Последние слова последнего выступления Ленина:
– Позвольте мне закончить выражением уверенности, что, как эта задача ни трудна, как она ни нова по сравнению с прежней нашей задачей и как много трудностей она нам ни причиняет, – все мы вместе, не завтра, а в несколько лет, все мы вместе