1390. Но по пути на трибуну Ленин в последний раз поинтересовался у Робинса, можно ли рассчитывать на помощь Антанты для противостояния Германии. Тот развел руками.
Ленин выдержал очередной бой с левыми коммунистами и с левыми эсерами, по-прежнему призывавшими к революционной войне с немцами. Камков дважды назвал большевиков «приказчиками германского империализма». На оборонческих позициях оставались меньшевики, призывавшие «создать новую власть, которая могла бы найти за собой достаточно сил чтобы и возможностей, чтобы сорвать этот мир»1391. Ленин тоже был резок:
– Когда они только кричат: похабный мир, ни слова не говоря о том, кто довел армию до этого положения, я вполне понимаю, что это буржуазия с делонародовцами, меньшевиками-церетелевцами, черновцами и их подголосками (аплодисменты), я вполне понимаю, что это буржуазия кричит о революционной войне… Это понятно от людей, которые, с одной стороны, наполняют страницы своих газет контрреволюционными писаниями…
– Закрыли все, – несется с мест левых эсеров.
– Еще, к сожалению, не все, но закроем все1392, – обнадежил Ленин. Бурные аплодисменты.
Мировой пролетариат уже спешит на помощь, «эпоха победы мировой социалистической революции» не за горами. Поздно ночью 15 марта за «разбойничий мир» проголосовали 784 человека, против – 261, воздержались – 115. Среди воздержавшихся был Бухарин и другие сторонники революционной войны.
РКП(б) с трудом, но сохранила единство, поскольку левые коммунисты смирили гордыню. Совершенно иначе обстояло дело с левыми эсерами. Хрупкий союз с ними не выдержал Бреста. В знак протеста левые эсеры покинули Совнарком и перешли к крайним методам борьбы и против мирного договора, и против ленинского правительства. А для Антанты большевики стали еще и людьми, предавшими союзнические обязательства России.
Как оценивать брестскую эпопею Ленина? Конечно, невозможно просчитать все альтернативы и точно оценить, кто был прав – Ленин или его оппоненты. И все же на ум приходит известное высказывание Уинстона Черчилля о том, что когда выбор стоит между войной и позором и ты выбираешь позор, то в итоге получаешь и то, и другое. Брестский мир, по-моему, как раз тот случай. Большевики получили беспрецедентно позорный мир. И получат войну.
IV съезд Советов 17 марта принял уже официальное постановление о переносе столицы из Петрограда в Москву. Но опасения по поводу безопасности столиц сохранялись. А потому, как подтверждал Муралов, «на всякий случай Ильич признавал необходимым часть государственных ценностей увезти не только из Петрограда, но даже и из Москвы подальше в глубь России…»1393. Назад они уже не вернутся.
Наконец Свердлов и Бонч-Бруевич повели Ленина в Сенатский корпус смотреть будущую квартиру. Свидетельствовала Крупская: «По старой каменной лестнице, ступеньки которой были вытоптаны ногами посетителей, посещавших это здание десятки лет, поднялись мы в третий этаж, где помещалась раньше квартира прокурора судебной палаты. Планировали дать нам кухню и три комнаты, к ней прилегавшие, куда был отдельный ход. Дальше комнаты отводились под помещение Управления Совнаркомом. Самая большая комната отводилась под зал заседаний. К ним примыкал кабинет ВИ, ближе всего помещавшийся к парадному входу, через который должны были входить к нему посетители. Было очень удобно. Но во всем здании была невероятная грязь, печи были поломаны, потолки протекали. Особенная грязь царила в нашей будущей квартире, где жили сторожа. Требовался ремонт. Временно нас поселили в Кремле в так называемых «кавалерийских покоях», дали две чистые комнаты»1394. Кухню и столовую пришлось делить с семьей Троцкого.
В апреле отремонтировали квартиру в Сенате (нынешний Президентский корпус, где работает и Путин). Ленин заселился туда с супругой, сестрой Маняшей, домработницей и котом. Общая площадь квартиры была более 300 м2. Для Ленина позднее сделают два лифта – один в квартиру, а другой – на крышу, где организуют террасу для прогулок. У квартиры Ленина была установлена сдвоенная караульная служба: один сотрудник в штатском – от его личной охраны из чекистов, другой – часовой в военной форме из курсантов военной школы ВЦИК1395. За семьей закрепили машины из бывшего императорского гаража: французские «Тюрат-Мери» и «Рено» и английский «Роллс-Ройс».
Теперь Ленин гулял под защитой кремлевских стен, предпочитая тротуар «напротив Большого дворца, здесь было глазу где погулять, а потом любил ходить внизу вдоль стены, где была зелень и мало народу… Около здания “судебных установлений” стоял окрашенный в розовую краску Чудов монастырь, с маленькими решетчатыми окнами; у обрыва стоял памятник Александру II; внизу ютилась у стены какая-то стародревняя церковь»1396. Им недолго оставалось стоять и ютиться. Это был еще старый Кремль, не тронутый рукой большевиков, которая изменит сердце России до неузнаваемости.
Когда Брестский мир уже стал реальностью, а государственные структуры еще перебирались в Москву, Ленин задумался о том, какую же все-таки политику ему проводить и как соотносить ее со «штурмом неба». Программа среднесрочных преобразований была сформулирована им в «Очередных задачах Советской власти», набросках к ним и ряде выступлений в марте – апреле 1918 года. Это был уже не совсем тот Ленин, который писал «Государство и революцию». Или даже совсем не тот. Никаких даже намеков на отмирание государства в «Очередных задачах» обнаружить нельзя. Ленин с весны 1918 года стал проповедником… государственного капитализма! На заседании ВЦИК 29 апреля он однозначно заявит:
– Мы имеем образец государственного капитализма в Германии. Мы знаем, что она оказалась выше нас. Но если вы подумаете хоть сколько-нибудь над тем, что бы значило в России, Советской России обеспечение основ такого государственного капитализма, то всякий не сошедший с ума человек и не забивший себе голову обрывками книжных истин должен был бы сказать, что государственный капитализм для нас спасение». В Германии в тот момент существовала исключительно жесткая мобилизационная модель, позволявшая выжимать последние ресурсы для поддержания фронта и прокорма голодающего населения.
Ленин утверждал, что главной задачей является «работа налажения чрезвычайно сложной и тонкой сети новых организационных отношений, охватывающих планомерное производство и распределение продуктов, необходимых для существования десятков миллионов людей». Для этого нужно для начала восстановить управляемость страной. «Мы, партия большевиков, Россию убедили. Мы Россию отвоевали. Мы должны теперь Россией управлять».
Ленин оптимистично настроен по поводу предстоящего мирного периода развития: «На очередь дня выдвигается восстановление разрушенных войной и хозяйничаньем буржуазии производительных сил; излечение ран, нанесенных войной, поражением в войне, спекуляцией и попытками буржуазии восстановить свергнутую власть эксплуататоров; экономический подъем страны; прочная охрана элементарного порядка». Обеспечить порядок должны строгие учет и контроль. «Веди аккуратно и добросовестно счет денег, хозяйничай экономно, не лодырничай, не воруй».
Особую и неожиданную роль для борца с капиталом Ленин теперь отводил банкам. «Чтобы продолжать дальше национализацию банков и идти неуклонно к превращению банков в узловые пункты общественного счетоводства при социализме, надо прежде всего и больше всего достигнуть реальных успехов в увеличении числа отделений Народного банка, в привлечении вкладов, в облегчении для публики операций внесения и выдачи денег, в устранении “хвостов”, в поимке и расстреле взяточников и жуликов и т. д.».
Любопытно, что «государственный капитализм» в ленинском умственном хозяйстве мирно уживался с доведением до конца дела экспроприации экспроприаторов и изживания капиталистов. «На очередь дня выдвигается поэтому новая, высшая форма борьбы с буржуазией, переход от простейшей задачи дальнейшего экспроприирования капиталистов к гораздо более сложной задаче создания таких условий, при которых бы не могла ни существовать, ни возникать вновь буржуазия». Отвечая критикам вброшенного им лозунга «грабь награбленное», Ленин утверждал:
– Как я к нему ни присматриваюсь, я не могу не найти в нем что-нибудь неправильное. Если выступает на сцену история. Если мы употребляем слова: экспроприация экспроприаторов, то – почему же здесь нельзя обойтись без латинских слов?
Ленин предлагал ужесточить диктатуру пролетариата, напротив, считал он, «наша власть – непомерно мягкая, сплошь и рядом больше похожая на кисель, чем на железо»1397.
Вместе с тем к весне 1918 года Ленин сообразил, что просто изгоняя представителей «эксплуататорских классов», к которым относили и интеллигенцию, и научно-технический персонал, и офицерство, большевики остаются с одними пролетариями, не сильно способными к управлению производством или чем-то еще. Отсюда революционная (точнее, совершенно контрреволюционная) идея привлечения «буржуазных специалистов», особенно тех, «кто был занят практической работой организации крупнейшего производства в капиталистических рамках, и значит в первую голову – организацией синдикатов, картелей и трестов… Прежние вожди промышленности, прежние начальники и эксплуататоры, должны занять место технических экспертов, руководителей, консультантов, советчиков». Но долго полагаться на спецов нельзя, надо готовить собственную производственную элиту, чтобы избавиться «от всякой “дани” этим специалистам».
Некоей панацеей Ленину тогда виделась и американская система Тейлора! «Надо создать в России изучение и преподавание системы Тейлора, систематическое испытание и приспособление ее». Но все эти буржуазные и американские штучки сработают только в сочетании с жесткими мерами для укрепления трудовой дисциплины. На президиуме ВСНХ 1 апреля Ленин утверждал:
– При капиталистическом строе увольнение было нарушением трудовой сделки. Теперь же при нарушении трудовой дисциплины, особенно при введении трудовой повинности, свершается уже уголовное преступление, и за это должна быть наложена определенная кара.