цкий призывал постоянно учиться ленинизму, который определяет политическую установку борьбы{94}. По существу, отмечая «отлив» революционного напора, Троцкий тем не менее предлагал более тщательно готовиться к грядущим боям.
С образованием Коминтерна – «партии пролетарского восстания и пролетарской диктатуры» – казалось: важно лишь дать мощный начальный импульс и дело пойдет.
Во время работы VIII съезда РКП(б) в марте 1919 года по радио поступило с ликованием встреченное делегатами сообщение об образовании Венгерской Советской Республики. Овации сотрясли зал. Съезд поручил Ленину немедленно послать в Будапешт горячее приветствие. Так было и сделано. В приветствии, в частности, говорилось: «Наш съезд убежден в том, что недалеко то время, когда во всем мире победит коммунизм. Рабочий класс России всеми силами спешит к вам на помощь… Да здравствует международная коммунистическая республика!»{95}
Менее чем через месяц приходит еще одно радостное сообщение: в Баварии пришло к власти правительство во главе с коммунистом Евгением Левине. Оно сразу же приступило к решению неотложных задач диктатуры пролетариата: национализации банков, созданию Красной Армии, введению восьмичасового рабочего дня, вооружению пролетариата, изоляции буржуазии.
Ленин также шлет приветствие и в Мюнхен, более похожее, однако, на инструкцию: «…вооружили ли рабочих, разоружили ли буржуазию, удвоили или утроили плату батракам и чернорабочим, конфисковали ли всю бумагу и все типографии… уплотнили ли буржуазию в Мюнхене для немедленного вселения рабочих в богатые квартиры… взяли ли заложников буржуазии… мобилизовали ли рабочих поголовно и для обороны, и для идейной пропаганды в окрестных деревнях?»{96}
Ленин был уверен, что европейская революция началась. Лишь бы революционное пламя занялось в Германии! Это самое главное! Тогда костер из нескольких революций, вспыхнувших одновременно, не потушить никому. Не случайно Троцкий заявлял, что «Советская Германия, объединенная с Советской Россией, оказались бы сразу сильнее всех капиталистических государств, вместе взятых!»{97}.
Ленин энергичен, напорист, возбужден. Его эмиссары едут в Германию, Венгрию, другие сопредельные страны. Везут в чемоданах иностранные банкноты, золото, бриллианты из царских запасов; часто конкретные суммы ценностей прикидывают на глазок. Золотые инъекции продолжаются. Требование одно: не жалейте денег на оружие и пропаганду.
Анжелика Балабанова, человек сложной судьбы, бывшая одно время близкой подругой Бенито Муссолини, ставшая секретарем Коминтерна, вспоминала. Вскоре после революции ее отправили в Швецию для организации связей с левыми организациями Европы. «Корабли прибывали в Стокгольм каждую субботу. Они привозили мне огромное количество денег… Цель подобных денежных перемещений была мне непонятна… Я получила письмо от Ленина, в котором он писал:
«Дорогой товарищ Балабанова. Отлично, отлично (подчеркнуто три раза – это привычка Ленина придавать особое значение своим словам), Вы наш самый способный и достойный сотрудник. Но я умоляю Вас, не экономьте. Тратьте миллионы, много миллионов». Мне разъяснили, что я должна использовать деньги для поддержки левых организаций, подрыва оппозиционных групп, дискредитации конкретных лиц и т. д.»{98}
Свидетельство весьма красноречивое.
Ленин беспокоится: шлет радиотелеграммы в горячие точки, туда, куда, по его мнению, перемещается эпицентр европейской революции.
«Бела Куну в Будапешт: сообщите, пожалуйста, какие Вы имеете действительные гарантии того, что новое венгерское правительство будет на самом деле коммунистическим, а не только просто социалистическим, то есть социал-предательским?»{99} Ленин публикует в мае 1919 года в «Правде» письмо-поддержку коммунистам в Будапеште: «Привет венгерским рабочим». Лидер большевиков не скрывает своего ликования: «Вести, которые мы получаем от венгерских советских деятелей, наполняют нас восторгом и радостью…» Однако Ленин предупреждает о грозящей опасности и призывает: «Будьте тверды. Если проявятся колебания среди социалистов, вчера примкнувших к вам, к диктатуре пролетариата, или среди мелкой буржуазии, подавляйте колебания беспощадно. Расстрел – вот законная участь труса на войне…»{100} Возможно, эти якобинские призывы к «расстрелам» не столько воодушевляли венгров и баварцев, сколько пугали их. Но Ленин ждал, что залпы и треск выстрелов в венгерских и немецких подвалах и на пустырях лишь быстрее «утвердят» революцию в этих странах.
Ленинское заявление на VIII съезде партии по поводу событий в Венгрии, что «рабочий класс России всеми силами спешит к вам на помощь», не было простой декларацией. Отправлялись деньги, пропагандистская литература (требовавшая перевода), были попытки отправить партии оружия. Подвойский сообщал телеграммой Ленину из Киева, что он в мае приступил к формированию «интернациональной дивизии для помощи Венгрии»{101}. Ленин торопил и требовал от Крестинского ускорения высылки «денежных знаков» для нужд этого формирования.
Готовятся соединения для отправки в Венгрию, а в России – мятежи, разруха, сама армия крайне неустойчива. Я приведу лишь несколько выдержек из «Сводки ВЧК политического состояния Украины с 1 января по 15 мая 1919 года». Именно отсюда собирались идти с военной помощью Венгрии.
Перечень восстаний в городах, селах, местечках, губерниях кажется бесконечным. Большевики удерживали власть только силой беспощадного террора. Подавляя железной рукой внутренние волнения, Ленин и его ЦК напряженно думали, как быстрее перенести гражданскую войну на территорию других государств. Только сила, только насилие, только террор могут привести сторонников большевиков к власти и в других странах. В «Манифесте» II Конгресса Коминтерна прямо говорится: «Коммунистический Интернационал не может допустить в свои ряды те организации, которые, вписав в свою программу диктатуру пролетариата, продолжают вести политику, явно рассчитанную на мирное разрешение исторического кризиса»{103}. Яснее сказать трудно. Тотальная ставка на подготовку вооруженных восстаний, массовых милитаристских выступлений, завоевание армий на свою сторону – лейтмотив выступлений почти всех большевистских вождей. Эта политика проводится по всему периметру Советской России, багровой от факелов и пожарищ восстаний, пролитой крови.
Но венгерским надеждам не суждено было сбыться. Тогда взгляды московских вождей стал все больше притягивать Восток. Троцкий в этой связи писал: «…наша Красная Армия на арене европейских путей мировой политики окажется довольно скромной величиной не только для наступления, но и для обороны… Иначе представляется положение, если мы станем лицом к Востоку… Дорога на Индию может оказаться для нас в данный момент более проходимой и более короткой, чем дорога в Советскую Венгрию…»{104} Далее Троцкий советует создать мощную военную базу на Урале для революционизирования Востока. В этих условиях, прогнозирует Председатель Реввоенсовета, «ареной близких восстаний может стать Азия», поэтому следует начать с подготовки военного удара на Индию, путь в которую – через Афганистан.
Троцкий отдает распоряжения начальнику полевого штаба Лебедеву о доставке «необходимых предметов военного снабжения в Афганистан»{105}. Но нельзя оставлять без внимания и Персию.
Еще совсем недавно казалось, что Персия быстро станет «красной». Раскольников сообщал оттуда в Москву: «Только что вернулся из Энзели, настроение в Персии не поддается описанию. Весь народ встречал нас с необычайным энтузиазмом. Первоначально красные флаги были вывешены только местами, но теперь уже город разукрасился ими. Персидские казаки заявили, что отдают себя в наше распоряжение. Стоявший во главе их русский офицер мною арестован, и вместо него будет назначен наш товарищ…
Прошу Ваших указаний относительно дальнейшей политики в Персии. Могу ли я считать у себя развязанными руки в смысле продвижения в глубь Персии, если там произойдет переворот и новое правительство призовет нас на помощь…»{106}
Правда, «дело» в Персии тоже скоро застопорилось. И основательно. Предпринимаются усилия по спасению персидской революции. Представитель ЦК РКП(б) Б. Абуков пишет из Персии о необходимости ускорения помощи стороннику Москвы Мирзе Кучуку. Помощи оружием, золотом, серебром… В руках Кучука пока только два города… Раскольников обещал официальное признание… Ждем реальной помощи…{107}
Предложения идут со всех сторон; нужно активизировать революционные выступления в Корее, Китае, Индии. Председатель ЦИК калмыцкого трудового народа А. Чапчаев в августе 1919 года предлагает послать вооруженные отряды в Индию с «другой стороны» через Монголию и Тибет. Но нужны деньги, золото. Взять с собой оружие для раздачи населению. Для маскировки отправиться как научным специалистам. Нужно быстрее приобщить монголов и тибетцев к мировой революции. Ленин тут же поручает готовить конкретные меры по реализации этих предложений{108}.
Революционное затмение в сознании московских вождей желаемое охотно выдает за возможное.
С корейцами Ленин сдержаннее. Делегация из Кореи просит личного приема у Председателя Совнаркома. Ленин поручает видному деятелю Коминтерна М. Ракоши принять коммунистов Кореи и «сообщить о результатах»{109} беседы. Корейцы просят у Ленина прямой поддержки корейских партизан против Японии. Чичерин выступил, однако, против, заявив: «Мы не будем бросать вызов Японии. Конечно, надо держать камень за пазухой; конечно, втайне можно и должно оказывать содействие корейским партизанам. Но никаких открытых и тем более демонстративных действий с нашей стороны…» Ленин пишет на донесении: «Тов. Молотов! Я вполне за Чичерина. Никаких открытых и тем более демонстративных действий. Больше тайны. Сию директиву дать от ЦК»{110}.
Иногда Ленину, разгоряченному донесениями, решениями собственного Политбюро и просто воспаленным воображением, кажется: революция мировая, вот она… наступает, ничто остановить ее не сможет. В октябре 1918 года Ленин пишет Троцкому и Свердлову: «Международная революция приблизилась за