Оперативные документы российской охранительной спецслужбы — не пропагандистский материал, здесь всё называлось своими именами, поэтому такие сведения важнее груды разного рода позднейших «исторических исследований» о финансовых средствах большевиков, и ниже приведён фрагмент из «Обзора…» МВД, который сам по себе способен закрыть тему о том — купались ли большевики во время войны в «золоте» германского генштаба?
Вот что узнаём мы из полицейского «Обзора…»:
«…на одном из состоявшихся в Берне в первой половине 1916 г. по инициативе Интернациональной Социалистической комиссии совещаний социал-демократов возникли пререкания между представителями Центр. Комитета РСДРП (большевики. — С.К.) и представителями Организационного Комитета партии (меньшевики. — С.К.) относительно денег.
Как известно, названная партия имеет около 140000 франков (80460 рублей. — С.К.), которые были добыты путём экспроприации в России и считались общим достоянием партии до раскола её на большевиков и меньшевиков. После раскола возник спор относительно этих денег между Центральным и Организационным Комитетами, каковой спор не разрешён и доныне, причём спорная сумма денег находится на хранении германского социалиста Каутского до решения этого спора конференцией».
Наконец, наконец-то отыскался след «германского золота» большевистской партии!! И ведь всё верно: её деньги были у немца Каутского… Вот только не Каутский финансировал Ленина, а, напротив (продолжаю цитирование полицейского обзора):
«На означенном выше совещании меньшевиками вновь был поднят вопрос об этих деньгах, причём Ленину и Зиновьеву было предложено согласиться на выдачу части этих денег в распоряжение Интернациональной Социалистич. Комиссии в Берне и на раздел остальной суммы между Центральным и Организационным Комитетами. Ленин на это предложение заявил, что собственником денег является Центральный Комитет и что по сему вопросу он до окончательного ответа снесётся с «центрами» в России».
Иными словами, Ленин не только не получал из Германии золота, но германские социал-демократы хотели на дармовщинку попользоваться частью золота большевиков — в качестве платы за хранение, что ли?
Спрашивается — если бы Ленин был на содержании у Людендорфа или у «союзников», стал бы он так отчаянно бороться за весьма скромную (по сравнению с приписываемыми ему золотыми миллионами германских марок) сумму?
Вообще-то сто сорок «общих» тысяч франков — это, скорее всего, не результат «экса», а остатки так называемого «наследства Шмита». Николай Павлович Шмит (1883–1907), совладелец полученной по наследству от отца мебельной фабрики в Москве, был племянником мануфактурщика Морозова (не Саввы, а другого Морозова — Викулы, тоже из морозовского клана). Во время учёбы в Московском университете Шмит сблизился с революционерами, стал большевиком, своим человеком среди собственных работников. Полиция называла фабрику Шмита «чёртовым гнездом», и не зря — во время Декабрьского восстания в Москве в 1905 году фабрика Шмита, вооружившего рабочих, была одним из сильных опорных пунктов в боях на Красной Пресне.
После подавления восстания фабрику Шмита сожгли, его арестовали, мучили, возили смотреть на убитых рабочих, а в 1907 году он «умер» в тюрьме, а точнее — был убит. Но Шмит успел передать из заключения на волю, что всё своё немалое состояние завещает сёстрам Екатерине и Елизавете с условием, что они полностью передадут деньги ЦК большевиков.
Возможно, что в сумму входило и «золото Камо», которое было захвачено при налёте на экспедицию Тифлисского банка летом 1907 года — в период, когда оба крыла РСДРП временно объединились. Большую часть денег — в банкнотах, использовать не удалось, но часть захваченного была в золотых империалах. А когда РСДРП вновь раскололась, деньги отдали Каутскому — как третейскому судье. Впрочем, возможно, это были и другие деньги, но надо отметить, что большевики «эксами» — вопреки клевете на них — не увлекались. Это было больше по части эсеров.
Описанная «охранкой» коллизия относится ко временам проходившей в конце апреля 1916 года в Кинтале близ Берна 2-й Интернациональной социалистической конференции. Она собрала 40 делегатов из России, Германии, Италии, Франции, Сербии и Швейцарии (среди последних были члены швейцарского парламента Грабер, Гримм и Нэн).
Избранные на конференцию делегаты от Австрии, Румынии, Болгарии, Греции, Португалии, Голландии, Швеции, Норвегии и Англии не прибыли, однако сам тот факт, что их ожидали, показывает, что ни о какой «келейности» в действиях приехавших не могло быть и речи.
На конференции были представлены отдельно большевики (Ленин и Зиновьев), отдельно — меньшевики (Мартов, Аксельрод и др.), были эсеры (Чернов и Натансон)… В числе делегатов от Германии были Карл Каутский, Франц Меринг, Роза Люксембург и Клара Цеткин…
Чем закончилось дело с «германским» золотом из сейфа Карла Каутского, я не знаю. Но вряд ли Каутский выдал ленинцам всю требуемую сумму. Скорее всего, он скупо оплачивал из хранящихся у него сумм лишь ряд текущих расходов как большевиков, так и меньшевиков.
Так или иначе дела с партийной кассой шли у Ленина в последние годы перед второй русской революцией туго, о чём — ниже…
ПОДЛИННОЕ финансовое положение большевиков во время Первой мировой войны хорошо характеризует письмо Ленина Зиновьеву от (ориентировочно) 20 декабря 1916 года. Пересылая «Григорию» «Замечания по поводу статьи о максимализме» (см. ПСС, т. 30, стр. 385–388), Ленин далее пишет:
«200 frs (примерно 120 рублей. — С.К.)послал.
Скандал со Шкловским меня дьявольски возмущает и беспокоит. А вы ещё хотели ему всю кассу отдать!! Надо действовать энергично: сказать ему, что деньги нужны к новому году, и не отставать, пока он не вернёт всего! Чертовский скандал! Действительно «панама», и у нас под носом».
(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 343.)
Таким образом Владимир Ильич отреагировал на сообщение Зиновьева о некой авантюре члена РСДРП с 1898 года Г.Л. Шкловского (1875–1937), тогда большевика, а после 1917 года — троцкиста и зиновьевца.
Зиновьев сообщал Ленину:
«…у Шкловского какой-то кризис, и он — не говоря нам ни слова — все партийные деньги пустил в оборот!.. Я уверен, что он скоро вернёт. Но пока дело стоит так, что нет ни сантима на почтовые расходы…» (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, прим. 414 на стр. 547).
«Ни сантима…» Зиновьева — это, конечно, гипербола. Но похоже, дела и впрямь обстояли неважно.
Судя по всему, Шкловский долг партии вернул, то есть банкротом не стал. А поскольку новый миллионер Шкловский в Швейцарии не объявился, то надо полагать, что позаимствованная им у партии сумма на миллионы не тянула и миллионной прибыли не принесла. Так, мелочишка! Как говаривал Остап Бендер: «Джентльмен в поисках десятки…»
Анализ переписки Ленина со Шкловским и о Шкловском в 1915–1916 годах, а Владимир Ильич сносился с ним регулярно, — вообще интересен и полезен. Шкловский наряду с Карпинским был одним из технических работников партии, с 1915 года — членом Комитета заграничной организации большевиков (КЗО), фактически заграничного ЦК. На Шкловском лежало много повседневных обязанностей, включая контакты с Радеком и немецкими социал-демократами, с Гриммом и швейцарскими демократами, текущие финансы, издательские хлопоты и т. п.
5 августа 1916 года Ленин пишет Шкловскому из Флюмса в Берн, поручая ему ряд дел, а пунктом 4) идёт ироничный вопрос: «Что давненько не было отчёта о деньгах? Или уже такая масса привалила, что не сосчитать?» (В.И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 275).
Но речь не об очередных «германских миллионах», конечно, а о копеечных поступлениях от издательской деятельности. Буквально на следующий день в другом письме Шкловскому в Берн Ленин пишет: «Ещё просьба: в Берне я заплатил 100 frs (франков. — С.К.) залога в полицию. Не можете ли Вы через секретаря, который Вас так высоко ценит, походатайствовать, чтобы их перевели в Цюрих как мой залог, а то здесь тоже требуют залога» (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 276).
Примерно такие суммы и фигурируют в расходах заграничных большевиков — сотни франков, десятки франков [26 сентября 1915 года Ленин просит того же Шкловского: «Дайте, пожалуйста, Людмиле (имеется в виду старая большевичка Л. Н. Сталь. — С.К.) 50 frs. Мы с Вами сосчитаемся по приезде»] (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 154).
ВОЗВРАЩАЯСЬ к письму Зиновьева Ленину, где Зиновьев сообщает, что на почтовые расходы «нет ни сантима», становится вполне ясно, что из всего этого можно сделать один логичный вывод: партийную кассу большевиков даже на исходе 1916 года «германское золото» не наполняло, а размер кассы был невелик — вряд ли больше нескольких тысяч франков. Во всяком случае, в ответ на отчаянную панику Зиновьева Ленин смог выслать ему всего-то сотню рублей, и этого, похоже, на текущие нужды достало.
Историк Светлана Сухова в обстоятельной статье 2014 года «Несуществующие «деньги Ленина»» касается истории с получением большевиками летом 1917 года 113 926 шведских крон (около 40 тысяч долларов) от швейцарского (точнее — немецкого) социал-демократа Карла Моора, которого позднее подозревали в работе на германскую разведку под псевдонимом Байер. При этом сама же Сухова и проясняет суть дела, сообщая, что деньги в Россию не пересылались, а были потрачены исключительно на проведение в начале сентября 1917 года в Стокгольме третьей Циммервальдской социалистической конференции. Сухова ссылается и на американского историка Ляндреса, отмечавшего: «Принимая во внимание цели конференции и состав её участников, можно с уверенностью сказать, что «немецкие деньги», на которые она была устроена, были использованы в не меньшей степени против правительства кайзеровской Германии, чем против Временного правительства А. Ф. Керенского».
Тем не менее на отнюдь не «шиллеровской» фигуре Моора стоит остановиться… Моор, которому в 1917 году исполнилось уже 64 года, был личностью сомнительной. В годы войны он оказывал содействие политическим эмиг