С.К.), например, несомненный революционер и горячий сторонник социализма, для своей газеты не нашёл более подходящего названия, как буржуазный вопль: “ Отечество в опасности!”».
В соединении противоречивых задач — патриотизма и социализма — была роковая ошибка французских социалистов…»
(В. И. Ленин. ПСС, т. 16, стр. 451.)
С момента выступления Ленина в Женеве прошло ровно 10 лет, и в феврале 1918 года в России возникла ситуация, напоминающая французскую в 1871 году.
К декабрю 1917 года немцы оккупировали значительную часть страны. Советская Россия не имела возможности противостоять угрозе со стороны германских агрессоров, и с начала декабря 1917 года в Бресте велись мирные переговоры с Германией. Троцкий их сорвал, а в феврале 1918 года немцы, нарушив перемирие, начали наступление на Петроград.
И как же повёл себя Ленин?
Ленин… написал воззвание «Социалистическое отечество в опасности!» и пояснил: «До Октября 1917 года мы были пораженцами, после Октября 1917 года мы оборонцы»…
Итак, когда Ленин из области теории перешёл в область практики, оказалось, что патриотизм и социализм вполне совместимы. Так что — Ленин ошибался, или же он проявил политическое и идейное двуличие?
Никак нет!
В отличие от французских рабочих пролетариат России должен был бороться в 1918 году за общенациональную независимость под руководством не чужого, не либерального буржуазного правительства, но Совета народных комиссаров рабоче-крестьянской России. А это, как говорят в Одессе, — две большие разницы!
СОБСТВЕННО, Ленин ещё во время Первой мировой войны прозорливо увидел проблему в её будущей практической постановке. 30 ноября (13 декабря) 1916 года он отвечал Инессе Арманд. Та усмотрела противоречия в прежнем и текущем отношении Ленина к «защите отечества» — мол, Маркс сказал, что пролетарии не имеют отечества, а у Ленина выходит что-то не то… И Владимир Ильич пояснял:
«…Мне сдаётся, что Вы рассуждаете как-то немного односторонне и формалистично. Взяли одну цитату из «Коммунистического Манифеста»… и хотите без оговорок применять её, вплоть до отрицания национальных войн.
Весь дух марксизма, вся его система требует, чтобы каждое положение рассматривалось лишь (о) исторически; (Р) лишь в связи с другими; (у) лишь в связи с конкретным опытом истории.
Отечество понятие историческое…
В «Коммунистическом Манифесте» сказано, что рабочие не имеют отечества.
Справедливо. Но там сказано не только это. Там сказано ещё, что при образовании национальных государств роль пролетариата несколько особая…
Маркс и Энгельс сказали в «Коммунистическом Манифесте», что рабочие не имеют отечества. Но тот же Маркс звал к национальной войне не раз: Маркс в 1848 г., Энгельс в 1859 г…
Были ли Маркс и Энгельс путаниками, сегодня говорившими одно, завтра другое? Нет. По-моему, признание «защиты отечества» в национальной войне вполне отвечает марксизму».
(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 329–330.)
В этом весь Ленин — ни на миг не схоласт, не догматик, а всегда — диалектик. До Октября 1917 года Россия вела войну империалистическую, без внятно обозначенных национальных целей — если не считать стремления получить Босфор и Дарданеллы, за что профессора Милюкова и прозвали «Милюков-Дарданелльский»…
После Октября 1917 года Россия официально, устами Председателя Совета народных комиссаров Владимира Ульянова (Ленина), с империалистической войной покончила, но Германия этот благородный шаг не оценила и продолжила против России империалистическую войну. И теперь перед народом России стояла чётко обозначенная национальная цель: защитить национальную территорию от захвата агрессором. Война стала для России национальной, а признание «защиты отечества» в национальной войне вполне отвечает и классическому марксизму, и здравому смыслу (от подлинного марксизма, впрочем, неотделимому), и естественному патриотическому чувству всех истинных сынов Отечества.
В своём воззвании Ленин писал:
«Германский милитаризм хочет задушить русских и украинских рабочих и крестьян, вернуть земли помещикам, фабрики и заводы — банкирам, власть — монархии. Германские генералы хотят установить свой «порядок» в Петрограде и Киеве…
Священным долгом рабочих и крестьян России является беззаветная защита республики Советов против полчищ буржуазно-империалистической Германии…»
Восьмым пунктом в воззвании шло: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».
Так в феврале 1918 года началась возглавляемая интернационалистом Лениным национально-освободительная война народов России за свободу и независимость. В ходе её Советской России пришлось отражать не только германскую, на и англо-французскую, и американскую, и японскую, и турецкую, и польскую агрессию. А во главе этой национальной борьбы стоял Ленин.
Подлинно русским патриотизмом в сочетании с высоким всечеловеческим интернационализмом пронизаны и работы Ленина, и его переписка на протяжении всей его жизни. Вот, например, 30 января 1917 года, ещё из Швейцарии, Ленин пишет Арманд:
«У нас было недавно двое бежавших пленных… (один из пленных, пишет Ленин, пробыл год в немецком плену, в лагере из 27 000 чел. — С. К.). Немцы составляют лагеря по нациям и всеми силами откалывают их от России; украинцам подослали ловких лекторов из Галиции. Результаты? Только-де 2000 были за «самостийность» (самостоятельность в смысле более автономии, чем сепарации) после месячных усилий агитаторов!! Остальные-де впадали в ярость при мысли об отделении от России…
Факт знаменательный! Не верить нельзя. 27000 — число большое. Год — срок большой. Условия для галицийской пропаганды — архиблагоприятные. И всё же близость к великоруссам брала верх! Отсюда… вытекает, что, авось, от «австрийского типа» развития судьба Россию избавит».
(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 377)
Это был взгляд классовый, но классовый взгляд патриота единой и неделимой России! В 1917 году всем уже было ясно, что «лоскутная» Австро-Венгерская империя обречена на распад, но для России Ленин такого варианта не только не желал, а, напротив, исходил из того, что его следует избежать… Что Россия должна сохраниться как собирательница народов вокруг себя, признавая их право на самоопределение, но, в то же время, призывая не разъединяться, а объединяться в едином государстве.
Тогда же Владимир Ильич написал: «Мы не сторонники мелких государств», и разъяснил, что хотя «ни один демократ не может… отрицать права Украины на свободное отделение от России, именно безоговорочное признание этого права одно лишь и даёт возможность агитировать за вольный союз украинцев и великороссов, за добровольное соединение в одно государство двух народов…» (В. И. Ленин. ПСС, т. 32, стр. 341, 342).
ВНАЧАЛЕ Ленин стал Спасителем России. Он спас Россию от хаоса, в который та погружалась после всех провалов царизма и Временного правительства. Спас Ленин Россию и тем, что увёл её от раздробления и судьбы полуколонии, то есть — от того, что получила Россия в конце XX века, отказавшись от Ленина и от продолжателя его дела Сталина.
Спасительную роль Ленина — пусть и с опозданием, пусть и сквозь зубы, признал даже великий князь Александр Михайлович, дядя императора Николая Второго («дядя Сандро»). В июне 1932 года, в Париже, он написал:
«…в России последовал целый ряд авантюр наших бывших союзников, которые способствовали тому, что большевики были возведены на пьедестал борцов за независимость России… Главы союзных государств вели политику, которая заставила русских офицеров и солдат испытать величайшие разочарования в наших бывших союзниках и даже признать, что Красная Армия защищает целость России от поползновений иностранцев.
Англичане появились в Баку и создали независимое государство Азербайджан с целью овладения русской нефтью…
Итальянцы появились почему-то в Тифлисе и помогли образовать самостоятельную Грузию в южной части Кавказа, которая была известна своими марганцевыми месторождениями.
Французы заняли Одессу, главный пункт южнорусского экспорта, и стали благосклонно прислушиваться к предложениям лидеров "самостийной" Украины, которые ещё месяц тому назад исполняли роли тайных и явных агентов германского командования…
Вершители европейских судеб (Антанта. — С.К.)… надеялись одним ударом уничтожить и большевиков, и возможность возрождения сильной России.
Положение вождей белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны — на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи, апеллируя к трудящимся всего мира…»
Этой — убийственной для клеветников на Ленина — цитатой я и завершу свой рассказ о «пломбированном вагоне», в котором возвращался в Россию самый знаменитый его пассажир.
И остаётся сказать немногое — уже в послесловии.
Весьма краткое послесловие
В 1960-е ГОДЫ Александр Керенский — формально непосредственный предшественник Ленина на посту главы Российского государства, издал на деньги англосаксов и на английском языке свои мемуары, о чём читатель уже осведомлен. Описывая в них ситуацию перед Февральским переворотом, Керенский лгал напропалую — не столько фактически, сколько в своих оценках. Впрочем, фактически он тоже лгал, когда утверждал, например, следующее:
«Ленин… полагал, что поражение царской России ускорит наступление мировой революции. Победить Россию могла только Германия, а посему долг каждого «настоящего» революционера — помочь Германии в этом деле. И соответственно только «социал-шовинисты» и «наёмники буржуазии» откажутся содействовать поражению собственной страны.