[539], – признал год спустя Сталин.
4. Сталин – формальный (в смысле «съездовский») руководитель партии после событий 3 июля 1917 г., во время отсутствия Ленина; бывший региональный руководитель «Кавказского филиала», в течение длительного времени доверенное лицо основателя партии. Как и Свердлов постоянно, с 1912 г., находился на центральной партийной работе. Как и Свердлов, вернувшись из Туруханска, Сталин вышел на общероссийский уровень, однако взлетел он не настолько стремительно, как Свердлов.
К Октябрьскому перевороту были абсолютно готовы Ленин, Троцкий и Свердлов, впрочем, последний не участвовал в жарких дискуссиях; Сталин, как известно, отличился пассивным сопротивлением вооруженному захвату власти, предпочтя роль наблюдателя. За что и поплатился вполне формально – в первом составе советского правительства он стал единственным из комиссаров, оставшимся без прилагательного «народный». Впрочем, очень скоро, Сталин исправит это «недоразумение» – сам. В 1918 г. он демонстративно подписал многие документы как «нарком Сталин».
Лидерство четверки было оформлено вскоре после прихода большевиков к власти, 29 ноября (12 декабря) 1917 г. Шестым пунктом повестки дня заседания в чистовом протоколе заседания ЦК зафиксировано:
«Украинские с.-д. просят разрешения именоваться с.-д. рабочей партией Украины ввиду того, что Российская СДРП по-украински значит русская. Ввиду необходимости обсудить все данные за и против и отсутствием времени – этот вопрос передается в Бюро ЦК (Сталин, Ленин, Троцкий и Свердлов).
Постановляется, что ввиду трудности собирать заседание ЦК этой четверке предоставляется право решать все экстренные дела, но с обязательным привлечением к решению всех членов ЦК, находящихся в тот момент в Смольном»[540].
Приведем и черновой вариант последнего абзаца: «Четверо решают экстренные дела. Сталин, Свердлов, Ленин, Троцкий. С обязательным привлечением всех членов ЦК»[541]. Текст чистового и чернового вариантов, как видим, не идентичен, однако логично предположить, что дополнение в итоговой формулировке о «Смольном» было абсолютно логичным. Иначе решение об обязательном «привлечении всех членов ЦК» лишало бы смысла самое выделение Бюро ЦК.
Таким образом, в конце 1917 г. формально четверка вождей как раз и составляла Бюро ЦК РСДРП(б), хотя, как свидетельствуют протоколы заседаний ЦК, четверо обязывались привлекать к работе всех членов Центрального комитета, находившихся в конкретный момент в Смольном (соответственно, до марта 1918 г., позднее – в Кремле).
Раздел IIIСвердлов, Троцкий и создание Реввоенсовета республики
Глава 1«По существу характер жалобы». Троцкий, Вацетис и Реввоенсовет восточного фронта[542]
Российские социал-демократы прекрасно знали историю буржуазных революций и понимали: в периоды политической дестабилизации обладание армией означает обладание властью, в конце революции к власти обязательно придет Вильгельм Оранский, Джордж Монк или Наполеон Бонапарт. Поэтому вождь мировой революции В.И. Ленин, у которого бланкизм был неотъемлемой частью мышления, организовывал назначения на высшие политические посты в военном ведомстве лично преданных людей, не имевших никакого отношения к армии (Н.И. Подвойский), не великих политиков или находившихся под судом по обвинению в пораженческой агитации (члены утвержденного 2‐м Всероссийским съездом Советов Комитета по делам военным и морским В.А. Антонов-Овсеенко, П.Е. Дыбенко и Н.В. Крыленко). Обратим внимание на тот факт, что в октябре 1917 г. Ленин организовал утверждение вместо единоличного военного руководителя целый комитет из трех человек, а когда оформившаяся на его основе коллегия Наркомата по военным делам РСФСР (Наркомвоена) выявила свою полнейшую недееспособность – Высший военный совет из трех членов [см. Документальное приложение, № 1], один из которых профессиональный военный и брат Управляющего делами СНК РСФСР В.Д. Бонч-Бруевича (генерал М.Д. Бонч-Бруевич), второй – преданный, но недалекий старый большевик (К.И. Шутко), даже не понявший, какими соображениями руководствовался вождь при создании Высшего военного совета и назначении самого Шутко его членом [см. Документальное приложение, № 2], третий – левый эсер П.П. Прошьян, выведенный из Совета при первом же удобном случае для устранения возможного контроля второй правящей (до июля 1918 г.) партии – левых социалистов-революционеров (ПЛСР) – над военным строительством. Представляется, что постановка В.И. Лениным во главе армии коллегиальных органов и назначение на руководящие должности в военном ведомстве людей из второго, а то и третьего эшелона большевистской верхушки было направлено на противодействие установлению военной диктатуры даже под угрозой серьезного ослабления армии.[543]
С первых же дней революции всячески вмешивался в дела военного ведомства и предлагал назначить самого себя высшим военным руководителем Л.Д. Троцкий. Весной 1918 г. В.И. Ленину, в условиях необходимости скорейшего создания массовой регулярной армии, пришлось скрепя сердце уступить настойчивым требованиям Л.Д. Троцкого и его сторонников в петроградской части ЦК (прежде всего А.А. Иоффе, в котором уже можно было угадать выдающегося советского дипломата) и назначить Троцкого главой военного ведомства.
Важно подчеркнуть, что персональный состав высшего военного руководства, за исключением П.П. Прошьяна, входившего в Высший военный совет весной 1918 г. на основе соглашения центральных комитетов партий большевиков и левых эсеров, определялся исключительно Советом народных комиссаров. Таким образом, Троцкий не сам подбирал себе непосредственных подчиненных, этим занимался Ленин, в результате чего существовало некое квазиравенство между председателем Высшего военного совета и членами Совета, в т. ч. бывшим царским генералом М.Д. Бонч-Бруевичем. Притом что история Второй Пунической войны, которая всегда интересовала В.И. Ленина, учит о том, что уравнение власти диктатора и начальника конницы – угроза армии. Впрочем, в ситуации 1918 г. ленинский ход был абсолютно оправдан: едва добившись назначения наркомом по военным делам, Троцкий поставил в правительстве вопрос об установлении своей диктатуры – создании Высшего совета народной обороны под собственным председательством. СНК, мягко говоря, нескромное предложение Троцкого отклонил, однако Лев Давидович от своих амбициозных планов отнюдь не отказался. В Высшем военном совете Л.Д. Троцкий был окружен рядом партийцев из второго и третьего эшелона большевистской верхушки, а также генералом М.Д. Бонч-Бруевичем с одной-единственной целью – не допустить военный переворот[544][545].
Как известно, положение во властной элите главы военного ведомства зависит прежде всего от того, ведутся или нет боевые действия. В декабре 1917 г. началась военная интервенция – против нашей страны выступила Румыния, оккупировавшая Бессарабию, в марте 1918 г. интервенция стала полномасштабной: в нее включилась Антанта. В мае 1918 г. положение осложнилось до невозможности, поскольку к Поволжью стал стремительно продвигаться сформированный из пленных чехов и словаков корпус, формально являвшийся составной частью французской армии. И все это на фоне постоянного давления немецких частей на иррегулярные вооруженные силы Советской России, т. е. нарушения заключенного 3 марта мира с Германией, который сам вождь мировой революции называл не иначе, как «позорным»[546].
Для Советской Республики положение было критическим, однако именно такое положение способствовало укреплению властного авторитета Л.Д. Троцкого, который однажды признался в интервью Российскому телеграфному агентству при ВЦИК, что «если бы чехословаков не было, то их следовало бы выдумать, ибо в обстановке мирного времени нам никогда не удалось бы создать в короткий срок сплоченной, дисциплинированной, геройской армии»[547]. (По большому счету, Троцкий со товарищи и спровоцировали Чехословацкий корпус на антибольшевистское наступление.)
Первым главнокомандующим войсками Восточного фронта стал М.А. Муравьев. Его личности в исторической литературе уделено мало внимания. Единственная биография была написана в 1927 г. в эмиграции одним из его бывших сослуживцев – В.Н. Пасторкиным – и использована, вероятно, только выдающимся специалистом по истории военной контрреволюции в России Г.З. Иоффе. Муравьев происходил из крестьян Костромской губернии, в 11 лет вследствие эпидемии холеры остался круглым сиротой. Покровительством местной помещицы окончил учительскую семинарию, затем – Казанское пехотное училище. Уже тогда Муравьев проявил повышенную нервозность, моральную неуравновешенность и карьеризм. Муравьев был до крайности независим, чтобы не сказать – дерзок, необычайно храбр и болезненно самолюбив. Прошел всю русско-японскую войну, был ранен, считал себя обделенным наградами. К Первой мировой войне Муравьев дослужился до капитанского чина (соответствует современному майору). Первая мировая война способствовала карьерному взлету самолюбивого Муравьева: проявив личную храбрость, он заслужил георгиевское оружие и получил чин подполковника. В 1916 г. Муравьев был тяжело ранен и направлен (с его согласия) на преподавание в школу прапорщиков, продолжая числиться в штате своей прежней части.
Февральская революция открыла перед такими людьми, как Муравьев, новые горизонты. Полностью отдавшись революционной стихии, подполковник устремился «к наполеоновской славе» (выражение Г.З. Иоффе). В первых числах марта 1917 г. Муравьев уже арестовывал командующего Одесским военным округом генерала М.И. Эбелова в качестве командира революционного отряда. Замеченный верхами, Муравьев был переведен в Петроград и стал одним из инициаторов сформирования «революционных ударных батальонов» для участия в готовившемся «наступлении Керенского». В ходе этого наступления, насколько удачного вначале, настолько же провального в конце, подполковник получил ранение в голову – недостаточно серьезное, чтобы это помешало ему вернуться в столицу и окунуться в политическую деятельность.