12]:Существует ли закон, разрешающий обращаться в высшее учреждение?
Подвойский: Вы, очевидно, не читали Конституции, которая указывает, что каждый гражданин может это сделать.
Борисов: Да, но это о гражданах, а мы говорим о военном ведомстве и к армии не применимо многое, что применимо к гражданам.
[…] Подвойский: По настоящей Конституции, а если бы не было Конституции, то по духу Советской республики мы отвечаем за […] исполнение своих обязанностей […]
[Н.А.] Сулейман: В пределах законов мы должны выполнять те или другие требования. Если обратиться к законам, то мы увидим такую картину: я возьму частный случай, который является показателем – Дисциплинарный устав. Когда вы обращаетесь с жалобой, то вам закон устанавливает право обращаться в следующую инстанцию. Это будет частный случай, по отношению взаимоотношений военных служащих (так в документе. – С.В.) Если вы ставите вопрос так, что начальник управления должен обращаться к определенному учреждению, чтобы его [требование] удовлетворили, а если не удовлетворят, он должен идти дальше в пределах закона, но когда мы обращаемся к законам, мы видим, что старый закон существует. И вы увидите, что известный круг лиц имеет право доходить только до определенной ступени, а дальше не смей. Главный начальник военного управления входит в такую-то инстанцию, и роль его закончена, а если его требования не удовлетворяют, то не он виноват. Он не смеет идти в ЦИК. И остается только постановить, чтобы каждый начальник управления в пределах закона должен дойти до такого-то учреждения, и нужно сделать, чтобы каждое это учреждение принимало меры к исполнению его требований.
Подвойский: […] По Конституции все инспекционные комиссии обязаны, следовательно, подавать рапорт о привлечении к ответственности тех, кто не дошел до последней инстанции […]
[Председатель Комиссии ВВИ по инспектированию Всероссийского главного штаба В.] Борисов: О том, что устанавливается такой порядок обращения, необходимо поставить в известность начальников всех управлений, тогда они сами дадут тот материал, который нам необходим для составления жалоб.
Подвойский: Суд должен охватить все эти материалы […] Комиссия наша – орган контролирующий и исправляющий […] если мы наталкиваемся на возмутительные явления – как начальник снабжения фронта, который говорит, что «я тебя не признаю, что у меня секретные сведения», то мы должны сделать все, чтобы узнать, кто кладет наши распоряжения под сукно, кто нормально относится к делу, а кто своей кровью выкручивается, чтобы добиться. […]
…[1513]: Любой комиссар может обращаться и в ЦИК, и куда угодно, и мне кажется, что предложение издать особый закон не может составить сделать живое дело […]
Подвойский: Предлагаю всем абсолютно комиссиям подать рапорты о тех, кто не воспользовался всеми правами, которые им предоставлены на основании Конституции, во всех тех вопросах, которые стояли перед комиссией и которые требовали особого чрезвычайного вмешательства высших учреждений и органов Республики.
[С.М.] Шейдеман: Наперед можно сказать – никто.
Подвойский: Это будет очень желательно. Это вскроет раз – навсегда именно тех, кто говорит: «мы послали телеграмму», но это формальное отношение. Пошли телеграмму сто раз, пошли человека, который добился бы, а если нельзя добиться, то пошли в Чрезвычайку […] По духу всей Республики, мы должны дойти до последней стадии, и т. Сулейман хорошо знает, что и он, и Бонч-Бруевич не раз доходили до Ленина, и т. Шейдеман тоже хорошо это знает. Значит, эта отговорка законами – это нерадение улитки. Пусть бы попробовал вам начальник фронта сказать, что «я вам не дам сведений», да вы в тот же день были бы у т. Ленина, как это делал Раттэль, который шпигует Бонч-Бруевича и тот тридцать раз ночью звонит по пустому делу. Вы тогда не были так щепетильны к Полевому уставу. Все это нужно осуществить не только для того, чтобы пригвоздить начальника или комиссара, а чтобы пригвоздить и меня, и Троцкого, и Совет обороны, если он будет грешить, и в результате все мы будем у Крыленко[1514]»[1515].
По всей видимости, апогеем гордости Н.И. Подвойского своим детищем стала «Справка о деятельности Высшей военной инспекции» от 7 декабря 1918 г. (исходящий № 13796) [1516]. В заключении документа говорилось:
«[ВВИ] разработала и наиболее практически поставила перед Совнаркомом и Реввоенсоветом вопрос о формировании великой коммунистической армии и об установлении основ военной революционной тактики, принимая самое деятельное участие в направлении подготовки красных командиров и красных генштабистов.
Категорически утверждаю, что вся многогранная работа Высшей военной инспекции, которая выполняется небольшим постоянным штатом сотрудников, по количеству превосходит работу любого из центральных учреждений.
Сейчас смело могу утверждать, что ни один орган не обладает таким материалом по познанию глубины нашей Республики и ее строительных местных и центральных органов, как ВВИ. Она знает все органы военные, Наркомпрод, Совнархоз, Всераком, часто может быть лучше, чем они сами. Многие из центральных органов не дадут скорее и более обстоятельной справки и указания по вопросам, касающимся войны (продовольствие, транспорт, производство, состояние военного имущества, санитарии, строений, политической работы), чем ВВИ. Это не похвала, а это ей дар от жизни, потому что она родилась жизнью революции и с революцией росла и крепла»[1517].
Относительно материала Н.И. Подвойский был абсолютно прав: такого массива информации о военном аппарате, каковой находился в распоряжении ВВИ, не было даже в распоряжении Реввоенсовета Республики. В фонде Высшей военной инспекции (РГВА, ф. 10) отложилась масса разнообразных документов, характеризующих работу центральных и местных военных органов по налаживанию собственного аппарата, созданию вооруженных сил и боевому снабжению Красной армии. Если бы Подвойскому и его подчиненным удалось грамотно воспользоваться имеющимся в их распоряжении материалом, многие проблемы большевики оказались бы в состоянии решить с меньшими потерями[1518].
Подтекст указанной справки совершенно иной: все это возвеличивание ВВИ было затеяно, чтобы выйти из подчинения РВСР. Целенаправленная «подрывная деятельность» Н.И. Подвойского, направленная, по сути, против Л.Д. Троцкого, началась уже в октябре 1918 г., когда Подвойский отдал распоряжение управляющему делами ВВИ Г. Модестову, по сути, шпионить за деятельностью Совнаркома (В.И. Ленина), ВЦИК (Я.М. Свердлова), РВСР («у Склянского»), Военно-законодательного совета (за тем же Э.М. Склянским), Штаба РВСР, Московского окружного и городского военных комиссариатов, ВСНХ и Наркомпроса. Если бы Модестов сумел исполнить данное ему поручение, а Подвойский грамотно воспользоваться подобной информацией (хотя и первое, и второе было почти нереально), роман-антиутопия Евгения Замятина «Мы» могла бы стать реальностью году в тысяча девятьсот девятнадцатом – за год до написания Евгением Ивановичем легендарного текста.
Впрочем, Н.И. Подвойский продолжал гнуть свою линию: в первых числах декабря 1918 г. под его непосредственным руководством было составлено и тщательно отредактировано письмо на имя председателя Совета обороны, в котором за «непозволительное отношение» к претензиям ВВИ критиковался РВСР и лично председатель Совета Л.Д. Троцкий и его заместитель Э.М. Склянский, а также «и руководители некоторых центральных учреждений». В том же документе, датированном 7 декабря, Ленину предлагалось «развернуть всю работу [ВВИ] до Высшей инспекции Республики». Общереспубликанская инспекция, по замыслу Подвойского, должна была централизовать дело контроля за исполнением решений на местах.
По мнению М.А. Молодцыгина, в принципе «необходимость создания контрольного органа республики… становилась все более очевидной», и идея Подвойского была бы хороша, когда бы председатель ВВИ предложил рациональный механизм ее реализации. Однако Подвойский предложил… расширение аппарата Инспекции[1519].
На наш взгляд, данный проект не мог бы быть реализован, даже если бы Подвойский предложил Ленину конкретные меры. Отдадим должное определенной дальновидности председателя ВВИ: он фактически предвосхитил поздние ленинские предложения о реорганизации Рабкрина, только вот председатель Совнаркома прекрасно знал возможности Подвойского и его «трепетное отношение к аппарату». К письму В.И. Ленину, по распоряжению Н.И. Подвойского, было составлено и два приложения: проект «Постановления ВЦИК об учреждении Верховной инспекции Республики» и проект Положения об Инспекции[1520]. По остроумному замечанию М.А. Молодцыгина: «Ленин был не такого склада, чтобы обидеться, когда работу созданного всего лишь за неделю до этого Совета обороны назвали «декларативной и прокламационной» или увлечься гигантоманией»[1521].
Как пишет М.А. Молодцыгин, Ленин вышел из ситуации очень умело: вынес вопрос на заседание ЦК РКП(б), состоявшееся 19 декабря. ЦК постановил создать специальную комиссию «для изучения вопроса об объединении деятельности разных контрольных организаций и Наркомата госконтроля с целью проведения в жизнь фактического контроля». Дело кончилось тем, что представители инспекции были включены «в состав центральных комиссий по приисканию помещений для РККА и по снабжению армии лошадьми и т. д.»