Могло ли это произойти раньше — весной 1917 года или к началу лета 1917 года? И к чему это могло бы привести, как изменило бы — и изменило ли бы? — историю России?
Всё, что произошло в России после возвращения в неё Ленина весной 1917 года, и всё, что совершил Ленин после возвращения в Россию до Октября 1917 года, было не историческим экспромтом, а результатом давно продуманной Владимиром Ильичом программы действий. И порой, знакомясь с ленинскими текстами, испытываешь чувство не то что удивления или ошеломления, но бываешь просто-таки ошарашен.
Вот отрывок из некой ленинской работы:
«Мы говорили всё время только о систематической, планомерной подготовке, но мы отнюдь не хотели этим сказать, что самодержавие может пасть исключительно от правильной осады или организованного штурма. Такой взгляд был бы нелепым доктринёрством. Напротив, вполне возможно и исторически гораздо более вероятно, что самодержавие падёт под давлением одного из тех стихийных взрывов или непредвиденных политических осложнений, которые постоянно грозят со всех сторон».
Когда это сказано?
Может, в конце 1916 года — в предвидении событий?
Или, может, в начале 1917 года? Ведь здесь говорится фактически о Февральской революции, причём — в её двойном обличье: как народного восстания («одного из… стихийных взрывов») и как «спецоперации» Элиты («не предвиденного» большевиками «политического осложнения»).
Однако это — текст не 1917 года.
Это — отрывок из ленинской статьи «С чего начать?», опубликованной в № 4 газеты «Искра» в… мае 1901 года! (ПСС, т. 5, с. 13). То есть уже в 1901 году, молодым парнем, лишь вступая всерьёз на дорогу революционной работы, Ленин понимал всё то, что множество якобы высокоумных его соотечественников не поняло даже к весне 1917 года!
За полтора десятка лет до событий Ленин дал гениально точное предвидение того, что рано или поздно в России должно было произойти… И свою статью «С чего начать?» Владимир Ульянов закончил в 1901 году следующими словами:
«Но ни одна политическая партия, не впадая в авантюризм, не может строить своей деятельности в расчёте на такие взрывы и осложнения. Мы должны идти своим путём, неуклонно делать свою систематическую работу, и чем меньше мы будем рассчитывать на неожиданности, тем больше вероятия, что нас не застанут врасплох никакие «исторические повороты».
Что ж, со второй половины 90-х годов XIX века Владимир Ульянов всегда шёл своим путём, год за годом неуклонно делал свою систематическую работу, не рассчитывая на неожиданности, и вот теперь, в 1917 году, когда самодержавие пало не от правильной осады, а под давлением как стихийного взрыва в «низах», так и подготовленного в «верхах» «политического осложнения», Ленин сразу же уловил весь потенциал происходящего! Произошедший в России — произошедший без него — «исторический поворот» не застал вождя большевиков Владимира Ленина врасплох, и, вернувшись в Россию, он знал лучше кого бы то ни было, что надо делать, с чего начать и чем продолжить…
ТАК С ЧЕГО предлагал начать Ленин, вернувшись на Родину? Напомню суть его Апрельских тезисов:
1. Пока в России у власти находится правительство Львова и Кº, война со стороны России остаётся грабительской, империалистической войной в силу капиталистического характера этого правительства. Поэтому: никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний…
2. Советы рабочих депутатов есть единственно возможная форма революционного правительства. Не парламентарная республика — возвращение к ней от Советов было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху.
3. Дальнейшую войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, Россия может вести лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве со всеми интересами капитала…
4. Постоянную армию необходимо заменить всеобщим вооружением народа. Необходимо ограничить чиновничество и платить всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего.
5. Необходимы конфискация всех помещичьих земель и национализация всех земель в стране при распоряжении землёй местными Советами батрацких и крестьянских депутатов…
6. Необходимо создание образцового хозяйства из каждого крупного имения под контролем батрацких депутатов и на общественный счёт.
7. Необходимо немедленное слияние всех банков страны в один общенациональный банк и введение контроля над ним со стороны Советов рабочих депутатов, без «введения социализма» как непосредственной задачи, но с переходом контроля за общественным производством и распределением продуктов к Советам рабочих депутатов.
Это была программа ясная, честная и, при всеобщем желании, — выполнимая. Главное же, это была программа, спасительная для России, уже впавшей в жесточайший комплексный кризис!
Причём программа мирная, программа широких мирных социальных преобразований! Весной 1917 года Ленин приехал в Россию не с мечом, а миром. Причём — не только в отношении внешнего мира как результата прекращения империалистической войны, но и в отношении внутреннего мира как результата готовности имущих классов пойти на социальный компромисс с неимущими и уступить им часть своих доходов.
Конечно, эта программа не устраивала элиту, имущее привилегированное меньшинство, однако оно составляло не более двух-трёх процентов населения России. Что же до остальных девяноста семи процентов, то ленинская программа весны 1917 года была нужной и благодетельной:
— для крестьянства, за исключением ~ 5 % кулацкой верхушки;
— для рабочих, за исключением ~ 5 % «рабочих аристократов» из числа мастеров и т. п.,
— для трудовой интеллигенции, за исключением дорогих адвокатов, модных врачей с богатой практикой, высшего слоя инженеров, участвующих в промышленных прибылях, высшей профессуры и прочих «интеллектуалов», занимавших в табели о рангах весьма высокие места коллежских, а то и статских советников…
Что предлагал России Ленин весной 1917 года?
Конец войне…
Выборная сверху донизу власть в интересах трудящихся масс…
Земля тем, кто её обрабатывает…
Заводы и фабрики — под контроль тех, кто производит на них материальные ценности…
Общественный контроль за общественным распределением продуктов…
Вот что предлагал Ленин России весной 1917 года!
И что здесь было кровавого, изменнического, людоедского?
Причём относительно последнего предложения Ленина — общественного контроля за общественным распределением продуктов, напомню, что в России уже к началу 1917 года — без усилий Ленина — царили дороговизна при нередко искусственно взвинченных ценах и нехватка самого необходимого.
Крупный русский экономист Николай Кондратьев — в 1917 году правый эсер — в своей уже послереволюционной книге «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции» свидетельствовал, что стремление кулаков и крупных помещиков придерживать хлеб вынудило перейти к политике принудительной продразвёрстки уже царское правительство. И не большевики, а царское правительство 29 ноября 1916 года впервые ввело понятие «принудительная продразвёрстка», выпустив постановление «О развёрстке зерновых хлебов и фуража».
Причина такой меры была понятна! Того мужика, который, недоедая, кормил Европу и при этом — как-никак — кормил ещё и себя и свою семью, теперь надо было самого кормить за счёт государства, потому что миллионы мужиков сидели в окопах. Но и Временное правительство, продолжая эту линию, объявило хлебную монополию: хлебные излишки объявлялись государственной собственностью, и торговля ими запрещалась. То есть большевики, взяв власть, всего лишь продолжили, ужесточив, продовольственную политику не только Временного правительства, но даже царизма — проблема-то существовала объективно!
Царизм за последние 8 месяцев своего существования заготовил 365 миллионов пудов зерна, Временное правительство за примерно тот же срок пребывания у власти — 360 миллионов пудов зерна…
Советская власть заготавливала зерна по продразвёрстке меньше, чем её предшественники: в первом году революции, до введения продразвёрстки, было заготовлено около 50 миллионов пудов хлеба, во втором по продразвёрстке — свыше 100 миллионов пудов, и в третьем — свыше 200 миллионов пудов. Снижение «советских» цифр заготовки по сравнению с царскими и «керенскими» объясняется и всё большим разрушением инфраструктуры, и анархизацией страны, и её частичной оккупацией, и резко возросшим дефицитом промышленных потребительских товаров, которые государство могло бы обменивать на хлеб, и сопротивлением «верхов» деревни…
Ожесточённое же сопротивление «верхов» деревни советской продразвёрстке — чего не было при царе и Керенском — объяснялось классовой враждой кулака к новой власти. Кроме того, серьёзной проблемой для Советской власти стало развитие мешочничества, то есть — нелегальных рыночных заготовок хлеба.
Впрочем, я очень уж забежал вперёд, и вернёмся в весну 1917 года…
Возьмём, например, ленинский лозунг: «Мир без аннексий и контрибуций». Это ведь был и честный, и мощный лозунг! Весной и летом 1917 года буржуазная пресса честила Ленина за него «германским шпионом», а этот ленинский лозунг отозвался неожиданным резонансом даже на Тегеранской конференции 1943 года. Там, когда возник вопрос о послевоенных компенсациях Советскому Союзу со стороны Финляндии, союзницы Германии, Черчилль — один из тех, кто готовил и Первую, и Вторую мировые войны, и интервенцию в Россию, заявил:
«Я думаю, что ущерб, причинённый финнами России во время войны Финляндии в союзе с Германией, превосходит всё, что эта бедная страна в состоянии возместить. Когда я об этом говорю, в моих ушах звучит советский лозунг «Мир без аннексий и контрибуций». Я помню этот лозунг со времён революции в России…