Всего через полмесяца в Петрограде с 24 по 29 апреля (старого стиля) прошла всероссийская 7-я конференция партии большевиков, принявшая курс Ленина на переход всей полноты власти к Советам.
Напомню, с чего предлагал начать Ленин, вернувшись на Родину, и что составляло суть его программы, получившей известность как «Апрельские тезисы» (ниже приведены не прямые цитаты, а близкое к оригиналу краткое изложение ленинских тезисов автором книги).
1. Пока в России у власти находится Временное правительство Львова и Кº, война со стороны России остаётся грабительской, империалистической войной в силу капиталистического характера этого правительства. Поэтому: никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний…
2. Советы рабочих депутатов есть единственно возможная форма революционного правительства. Не парламентарная республика — возвращение к ней от Советов было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху.
3. Дальнейшую войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, Россия может вести лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве со всеми интересами капитала…
4. Постоянную армию необходимо заменить всеобщим вооружением народа. Необходимо ограничить чиновничество и платить всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего.
5. Необходимы конфискация всех помещичьих земель и национализация всех земель в стране при распоряжении землёй местными Советами батрацких и крестьянских депутатов…
6. Необходимо создание образцового хозяйства из каждого крупного имения под контролем батрацких депутатов и на общественный счёт.
7. Необходимо немедленное слияние всех банков страны в один общенациональный банк и введение контроля над ним со стороны Советов рабочих депутатов, без «введения социализма» как непосредственной задачи, но с переходом контроля за общественным производством и распределением продуктов к Советам рабочих депутатов.
Это была программа ясная, честная и, при всеобщем желании, — выполнимая. Главное же, это была программа, спасительная для России, уже впавшей в жесточайший комплексный кризис!
Однако ситуация осложнялась тем, что большинством в Петросовете обладали тогда меньшевики и эсеры, о чём ещё будет сказано в своём месте.
Сейчас же — о двух акциях того англосаксонского геополитического «воронья», которое давно уже хищно кружило над Россией — и впадающей в кризис, и вводимой в кризис в интересах этого самого «воронья». Речь — о двух миссиях — одной английской и одной американской, без знания о которых наше понимание российского 1917 года (да и российского 2017 года) будет не только неполным, но и принципиально искажённым.
В январе 1917 года в Петрограде состоялась некая таинственная межсоюзническая конференция. Английский политик полковник Хор обозвал её позднее «Ноевым ковчегом». Он считал: «Ни народ, ни правительство, ни император не хотели приезда союзной миссии… этой большой компании политиканов, военных и экспертов… Это было назойливостью в час испытаний их Родины».
Английскую делегацию на январской конференции возглавлял лорд Альфред Мильнер, и вот как позднее оценил суть его миссии ирландский политик Гинелл: «Наши лидеры… послали лорда Мильнера в Петроград, чтобы подготовить революцию, которая уничтожила самодержавие в стране-союзнице».
Вскоре в России и впрямь произошла Февральская революция, начатая как элитарный заговор имущей элиты, но мгновенно разросшаяся в мощное массовое движение. Впрочем, прозорливые люди предугадывали подобное развитие событий заранее… Так, убеждённый монархист Пётр Николаевич Дурново ещё до войны, в феврале 1914 года, предостерегал императора Николая II от ввязывания в назревающий конфликт Англии и Франции с Германией, верно указывая, что в отношении экономического положения Германии интересы Англии и России противоположны. Дурново предупреждал, что в случае поражения Германии там начнётся революция, которая «силою вещей перекинется и в страну-победительницу», то есть — в Россию, а в случае если война будет для России неудачной, «социальная революция, в самых крайних её проявлениях, у нас неизбежна». Он же предупреждал, что «оппозиционно-интеллигентские партии» не смогут «сдержать расходившиеся народные волны, ими же и поднятые» (Записка П. Н. Дурново. См.: История России XIX — начала XX века. Хрестоматия. П/р М. Д. Карпачева. Воронеж, 2002, с. 612–636).
Сразу же вслед за российским Февралём 1917 года последовал американский Апрель 1917 года — формально нейтральные до этого Соединённые Штаты Америки официально вступили в войну на стороне Антанты. Не в последнюю очередь для того, чтобы политически облегчить Америке вступление в войну, и был заменён политически неудобный для янки русский самодержавный царизм на свежеиспечённую «демократию».
К ЛЕТУ 1917 года послецарская Россия бурлила, и у США возникла необходимость разобраться в ситуации «на месте». После российского Февраля и американского Апреля 1917 года «верхи» США были намерены приступить к основательному и всестороннему освоению России, и одним из крупных шагов в этом направлении стала посылка в Россию особой миссии американского сенатора Элиху (Элиу) Рута. Эту миссию почему-то часто называют «военной», хотя в её состав входили представители не только военного и военно-морского ведомств, но и бизнесмены и даже «рабочие» и профсоюзные деятели — социалист-ренегат Эдвард Рассел и вице-президент Американской федерации труда Дж. Данкен.
Рут был опытнейшим государственным деятелем США из «когорты» как президента Рузвельта, так и «военного» президента Вильсона. Он, что называется, зубы на внешней политике проел и сам говорил о себе: «Закалённый старый служака». В 1908 году в качестве государственного секретаря США Рут заключил с Японией «Соглашение Рута — Такахиры», развязывавшее Японии руки в Китае, но и позднее Рут играл в политике США важные роли. Любовью к России Рут не отличался — что, собственно, для элиты США всегда было нормой. В 1917 году ему было 72 года (прожил он девяносто два), и именно ему было доверено провести инспекцию пост-царской России на предмет не только её готовности продолжать войну, но и в целях планирования конкретных действий США в России. Главной же задачей миссии Рута было, пожалуй, обследование России как будущей полуколонии США.
Значение миссии Рута было подчёркнуто тем, что её глава имел ранг чрезвычайного посла, а восемь членов миссии — ранги чрезвычайных посланников.
Миссия прибыла во Владивосток 21 мая (3 июня) 1917 года, а в Петрограде появилась через 10 дней — 31 мая (13 июня). Обратно она отбыла 9 (22) июля и 21 июля (3 августа) отплыла из того же Владивостока в Штаты, прибыв в Вашингтон 26 июля (8 августа) 1917 года.
Сотрудники Рута изучили положение дел досконально — от Владивостока до Вятки и от Украины до Петрограда. Увы, о миссии Рута (как и о миссии лорда Мильнера в ещё царскую Россию) у нас знают мало. И до удивления мало внимания этим миссиям уделили историки. Трудно поверить, но в «Советской исторической энциклопедии», изданной в 1960-е годы, об этих миссиях не сказано ни слова! А ведь эти миссии — один из «ключей» к пониманию как истории Первой мировой войны, так и вообще новейшей мировой истории. Тем более что миссия Рута была не просто дотошной инспекцией, а знаменовала собой новый этап мировой войны. Америка уже прямо брала верховное руководство войной на себя — как залог своего будущего верховного руководства миром после войны. И Элиху Рут приехал для того, чтобы оценить российскую ситуацию, а также сообщить в Петрограде «временным» руководителям России, что роль главного кредитора России переходит от Англии и Франции к США.
Пожалуй, не последней задачей Рута была также подготовка таких запасных вариантов российской власти, которые были бы удобны для США. Надо было найти и обсудить пути её установления, найти и обсудить кандидатуры доверенных лиц Антанты и США в этой власти. В частности, с учётом того, что будущий ставленник США адмирал Колчак играл важную роль в военном заговоре генерала Корнилова, можно уверенно предполагать, что в этом заговоре имелся и «американский след».
Собственно, миссия Элиху Рута прямо проявила интерес к Колчаку. Так, почти все источники в полном согласии друг с другом сообщают, что 7 июня 1917 года командующий Черноморским флотом Колчак познакомился в Севастополе с шестидесятилетним американским контр-адмиралом Джеймсом Гарольдом Гленноном из миссии Рута, в которой Гленнон был главой морской группы.
Когда для Колчака уже всё было кончено и он, арестованный, давал в Иркутске показания Чрезвычайной следственной комиссии, он утверждал, что с Гленноном в Севастополе не встречался, а выехав из Севастополя в Петроград после отказа от командования Черноморским флотом, всего лишь ехал с ним «в одном поезде». Колчак, конечно, лгал. Могло ли быть так, что за несколько суток пути Гленнон, специально приехавший на Чёрное море к Колчаку, коль уж он не встретился с Колчаком в Севастополе, не попытался с Колчаком познакомиться в пути, а Колчак ему безосновательно отказал? Тем не менее, Колчак упорно отрицал знакомство с Гленноном до приезда в Петроград. Выходит — было отчего? Иными словами, не будет очень смелым предположить, что Гленон вёз Колчака на «смотрины» к Элиху Руту. Вскоре по приезде в Петроград эти «смотрины» состоялись. Колчака показали Руту, и адмирал «закалённому старому служаке» понравился.
Американская журналистка Бесси Битти, приехав в Россию в 1917 году, многое увидела во время русской революции и написала об увиденном книгу «Красное сердце России». Битти сообщила там много любопытного и о миссии Рута. Битти наблюдала миссию с первых же минут её прибытия в Петроград, поскольку была среди встречающих бывший царский поезд, на котором приехал Элиху Рут и который американка видела в последний раз тогда, когда на этом поезде царскую семью увозили в ссылку.