я теперь его недиалектические ученики. Как в старой программе, так и в "двух тактиках"
Ленина, утверждалось в согласии с общепринятой марксистской схемой, что между свержением царского самодержавия и провозглашением социалистической республики лежит длительный период существования демократической парламентской республики. Ленин радикально пересмотрел эту свою старую стратегию — он за немедленный переход от демократической революции к социалистической революции, он за ликвидацию "двоевластия", он за единовластие Советов. Отсюда зажигательный для масс его новый лозунг: "Вся власть Советам!". Ленин пишет:
"Тут нужен пересмотр старого большевизма… Буржуазная революция в России закончена, поскольку власть оказалась в руках буржуазии… Правительство должно быть свергнуто…, завоевав большинство в Советах… старый большевизм должен быть оставлен" (Ленин, Соч., т.24, стр.116, 119, 122).
В своей борьбе со "старым большевизмом" старого ЦК, в своей кипучей деятельности за свержение Временного правительства под лозунгом "Вся власть Советам" Ленин настолько преуспел, что часть петроградских большевиков выдвинула встречный лозунг: "За немедленное свержение Временного правительства!". Но тут Ленин, который все позволял себе в борьбе с врагами, кроме игры в авантюризм и путчизм, дал осторожный отбой. Правительство, конечно, надо свергнуть, но надо ли его тотчас свергнуть? "Отвечаю:
1. Его надо свергнуть, ибо оно олигархическое, буржуазное…;
2. Его нельзя сейчас свергнуть, ибо оно держится прямым и косвенным… соглашением с Советами…;
3. Его вообще нельзя "свергнуть" обычным способом" (там же, стр.21).
А какой же "необычный способ", которым его можно свергнуть? На этот вопрос у Ленина есть один ответ: путем вооруженного восстания, но не сейчас, а потом, когда созреют условия для этого.
Ближайшая тактика Ленина: пропагандировать и организовывать революционные силы в пользу новой революции, дискредитировать и провоцировать силы Временного правительства. Для этого надо было привести в порядок собственный "партийный дом", что Ленин и сделал на Апрельской конференции 1917 г. На конференцию Ленин шел уверенно, ибо все "партийное офицерство" решительно стало на позицию "Апрельских тезисов". Даже "генералы" из ЦК, кроме Каменева и Сталина, безоговорочно присоединились к "Тезисам". У Сталина и на этот раз инстинкт самосохранения сработал отлично: накануне конференции сдался и он. Оставался в "диссидентах" только один Каменев. Каменевым Ленин очень дорожил. Это мы знаем даже из личных документов Ленина накануне возвращения и после возвращения в Россию. В телеграмме от 30 марта Ганецкому, хорошо зная об оппозиции Каменева его "Письмам издалека", Ленин все-таки писал, что "Каменев должен понять, что на него ложится всемирно-историческая ответственность", а когда Ленин решил уйти в финляндское подполье, чтобы скрыться от суда Временного правительства по обвинению в сотрудничестве с немцами, Ленин назначил своим литературным душеприказчиком того же Каменева, когда писал ему, чтобы тот издал его рукопись "Государство и революция", если его, как выражался Ленин, "укокошат". Таких поручений и надежд Ленин не возлагал на Сталина, ибо считал его полезным только в "мокрых делах".
Предваряя дальнейшее изложение, надо здесь сделать одно важное замечание, проливающее свет на будущую трагедию России. Ленин был абсолютно не разборчив в наборе людей в свою партию. Поэтому в его партию шли не только идейные революционеры, но и заведомые авантюристы, воры, бандиты, мужские и женские проститутки. Еще до революции в своих директивах местным партийным комитетам Ленин предлагал вещи, которые сегодня покажутся совершенно невероятными. Ленин предлагал набирать в партию среди прочих и таких людей: "… и кустарей, и пауперов, и нищих, и прислугу, и босяков, и проституток" (Ленин, Соч., т.9, стр.215). Поэтому у него издателем "Правды" числился агент охранки Черномазов, руководителем внешнего отдела ЦК оказался другой агент охранки — доктор Житомирский, председателем большевистской фракции в Четвертой Думе являлся вор и провокатор Малиновский, в составе большевистского ЦК очутился бандит Сталин, которого Пражская конференция отвергла, а Ленин самолично кооптировал его туда за то, что Коба-Ста-лин и Камо-Петросян занимались грабежами в пользу партии (в литературе есть указание, что Ленину подсказал мысль о кооптации Сталина сам провокатор Малиновский, что между ними могло быть распределение ролей). Сейчас в советской печати подозревают Сталина тоже как агента охранки, что сомнительно, но что он доносил охранке на своих конкурентов по партии, как на Шаумяна, это бесспорно.
Вернемся к конференции, которая состоялась 24–29 апреля. На ней присутствовал 151 делегат (133 с решающим голосом и 18 с совещательным). Они представляли 80 тысяч членов партии. Ленин был избран председателем, а Каменев и Сталин не попали даже в президиум. На повестке дня стояли все злободневные вопросы: война, Временное правительство, Советы, пересмотр программы, Интернационал, объединение интернационалистов социал-демократов, аграрный вопрос, национальный вопрос, Учредительное собрание, доклады с мест, выборы нового ЦК. Все главные доклады сделал сам Ленин. Кроме того он выступил 30 раз, полемизируя по разным вопросам с оппонентами. С содокладом выступил Каменев, который повторил свою известную точку зрения. Он сказал:
"На мой взгляд неправ тов. Ленин, когда он говорит, что буржуазно-демократическая революция закончилась. Я думаю, что она не закончилась, и в этом наше расхождение… Рано говорить, что буржуазная демократия исчерпала себя” ("Седьмая (Апрельская) конференция", М., 1958).
Он предлагал по-прежнему тактику давления на Временное правительство, контроль Советов над его действиями, не отказываться от блока с меньшевиками и эсерами в Советах. В разной степени к его точке зрения склонялись Рыков, Бубнов, Смидович, Милютин, Богдатьев и другие. Сталин явился на съезд "разоружившись" по всем вопросам. За это Ленин поручил ему сделать доклад по национальному вопросу, с которым тот явно не справился, о чем свидетельствовали бурные прения и возражения по этому вопросу, что заставило Ленина сделать по существу новый доклад на ту же тему.
Да, Ленин победил почти по всем вопросам, кроме участия в Циммервальдской конференции (за участие был только один Ленин, все остальные против). Тотальную победу "Тезисов" Ленина на Апрельской конференции Суханов предписывал историческому авторитету Ленина, когда писал: "Гениальный Ленин был историческим авторитетом, это одна сторона дела. Другая сторона та, что кроме Ленина в партии не было никого и ничего". Троцкий, который будучи в Америке в "Нашем слове" повторял то же самое, что и Ленин в "Апрельских тезисах", не согласен с Сухановым. Троцкий писал в "Истории русской революции": "Фактический авторитет Ленина в партии несомненно был большой, но ни в коем случае он не был неограниченным. Он не был и позже, после Октября, неограниченным" (обратный перевод с немецкого). С этим утверждением можно согласиться, и мы потом увидим это очень ярко на трех примерах: во время назначения срока восстания, во время обсуждения Брестского мира, во время заговора "тройки" (Ста-лин-Каменев-Зиновьев) против "Политического завещания" Ленина о снятии Сталина с поста генсека.
Старые большевики типа Каменева держались, как уже говорилось, старой классической формулы первой программы Плеханова, Мартова и Ленина, согласно которой после свержения царского самодержавия сначала будет "демократическая республика", а потом через длительный исторический период — переход к "социалистической республике". Ленин писал так, но думал другое: о переходе прямо к социалистической республике, минуя республику демократическую, что и подтвердил апрельский кризис в партии, когда Ленин решил открыть свои карты. Старый большевик Ольминский расшифровал эти скрытые карты Ленина в следующих словах:
"Мы держали бессознательный курс на пролетарскую революцию, когда мы думали, что держим курс на буржуазно-демократическую революцию. Другими словами, мы готовили Октябрь, тогда как мы думали, что подготовляем февральскую революцию" (цитирую по Троцкому, там же, стр.258). Нет, Ленин так не думал. Он с самого начала знал, что хочет Октябрь, минуя Февраль, но сказать об этом вслух, означало бы для него исключить самого себя из марксизма в столь кардинальном вопросе всей философии революции Маркса и марксистов. Только в этом расходились с Лениным Плеханов и Мартов, в этом же расходились, с Лениным и его старые большевики. Во всем русском социал-демократическом движении Ленина понимали только два человека: Парвус и Троцкий, которые в отличие от Ленина предпочитали игру в открытую: "Без царя, а правительство рабочее” через "перманентную революцию”! Кто утверждает обратное, тот знает историю большевизма и русского социализма только по "Краткому курсу" Сталина, то есть ничего не знает. Троцкий был прав, когда констатировал:
"Апрельское столкновение Ленина с Генеральным штабом партии не было единственным. Во всей истории большевизма, за исключением отдельных эпизодов, все лидеры партии стояли правее Ленина… Старые большевики были обречены на поражение из-за того, что они защищали как раз тот элемент партийной традиции, который не выдержал исторической проверки" (там же, стр.259).
Теперь, на Апрельской конференции Ленин выбрал себе новый ЦК из девяти членов, который хотя и состоял из этих же старых большевистских лидеров, в том числе Каменева и Сталина, но признавших ленинский курс на превращение парламентской демократической России в Россию социалистическую. Отныне Ленин ориентирует свою партию на захват власти либо путем завоевания большинства в Советах под лозунгом "Вся власть Советам", выдавая его за "мирный путь", либо вооруженным переворотом, когда сложатся благоприятные условия для этого. Но "мирный путь" — только легальное прикрытие вооруженного пути, ибо Ленин отлично понимает, что большевистское большинство в Советах в обеих столицах не решает успеха дела, пока там сидит меньшевистско-эсеровское меньшинство, которое будет сопротивляться единовластию большевиков под ширмой Советов. Поэтому Советам надо навязать власть, поставив их перед совершившимся фактом захвата власти большевиками, что и случилось в Октябре.