Делаем в комнате уборку. Все бумаги перевезу на Каляеву, хотя и там достаточно опасно. Окна закрыли досками, бумагой, одеялом. В щели дует ветер. Подмели пол, рассортировали книги, вчера все было смешано, разбросано. Привел в порядок письменный стол – хорошо, что дали ток и уже можно работать.
В шестом часу опять стрельба, вой моторов, тревога: «В бомбоубежище». Я остаюсь с С.К. в комнате. Хочется побыть одним. Идут воздушные бои над окраинами, слышны пулеметные очереди.
Заместитель начальника ПУ сказал нам днем:
– Квартиру придется менять.
Очевидно, штаб и Политуправление думают куда-нибудь перевести.
Все время летают и стреляют. Вчера в налете участвовало 172 «юнкерса» и 10 «мессершмиттов». Сбито 19 самолетов. Сегодня – 63 «юнкерса» и 20 «мессершмиттов». К концу дня сбито 10 немецких самолетов. Итоги неплохие…
Наблюдается, таким образом, выравнивание технических средств борьбы, об этом прямо пишет «Красная звезда» в передовых: «Весна в воздухе» и «О средствах противотанковой обороны».
«Правда» в передовой статье об интендантах пишет о том, что снабженцы справились образцово с зимним снабжением армии.
Советский народ встречает весну 1942 года с глубокой уверенностью в победе. Размолоты сотни немецких дивизий; уничтожен ряд бронетанковых групп, прокладывавших путь пехоте.
Значительно увеличился наш танковый парк. Созданы средства противотанковой обороны. Выросла и окрепла советская авиация. Инициатива в руках Красной армии, и ставится вопрос об использовании весны для наших новых ударов и с фронта, и из партизанских районов.
Работал… Ночью написал рассказ «В море» для «Красной звезды» – о трудностях войны, о волевом типе старого бойца, о долге…
26 апреля 1942 года.
Пубалт готовится переехать в новое помещение. Здесь без стекол холодно, неуютно и трудно работать; может быть, меняют место и потому, что ожидают массированного удара двухсот самолетов (есть сведения) и не хотят подставлять под бомбы руководство КБФ. Корабли меняют места. Я мельком подумал: надо – «Балтийцы идут на Запад», а практика заставляет оттягиваться на Восток… Трудно флоту, но переживем, своего добьемся!
…Днем написал радиоречь о Ленинграде для передачи из Москвы (на 10–12 минут, общий обзор обороны). Преодолеваю усталость, и когда в тишине пишу, – мне хорошо. Когда же по мелким, бытовым делам товарищи лезут, дергают, не могу терпеть – это растрата нервов, времени.
…Из обывательских разговоров:
«Будет мир. Бог поможет. Гитлер оставит нашу землю, уйдет. Вести войну нет сил…»
Трогательная концепция религиозных дур. Впрочем, хоть установка ясна: с советской земли – немцев долой!
Вечером писал статью в редакции «На страже Родины». Возвращаюсь домой, а мосты разведены: «Свирь»[40] переставляют. Заночевал в редакции.
27 апреля 1942 года.
…7 часов 28 минут. День ясный, обстрел продолжается. Сильный зенитный огонь, но бомбардировщики идут очень быстро. Вдали отчетливо видны (из окна) высоты Красного Села, Воронья Гора и пр. – там немецкие наблюдательные пункты. Патрулируют истребители. На крышах кое-где посты…
8 часов 30 минут. Отбой. Работаю… Звонили из Смольного, просят 29 апреля сделать доклад активу Свердловского района.
Итоги налета. Разбита «Свирь». (С.К. шла по мосту Лейтенанта Шмидта, видела это, плакала… Под обстрелом шла домой.) «Свирь» вчера стала на место «Кирова». Хорошо, что крейсер вовремя увели! Сбито несколько немецких самолетов, были пожары. При обстреле повреждены некоторые подводные лодки.
Видимо, это повторение кронштадтской сентябрьской недели. Фашисты хотят доконать Балтийский флот. Не выйдет!
28 апреля 1942 года.
Работаю над темой об артиллерии (о Красной Горке). Опять тревога.
Был А. Крон. Он сейчас работает на Подплаве. Там – подготовка к походам. У некоторых есть кислые настроения: как ходить по Финскому заливу – по минам?
…Работал весь день над темой: Красная Горка – я там не раз бывал. Изучил комплект газет с сентября. Взял затем сводки в Пубалте и сводку начальника артиллерии вице-адмирала Грена…
Очерк писал с настроением. Это для «Правды», для страны – некий рефрен о «Моряках из Кронштадта». Мое майское напоминание, привет и отчет!
Ночью отдаленная канонада.
29 апреля 1942 года.
Готовлюсь к докладам (в госпитале, где я лежал, – в три часа, и на активе Свердловского района – в пять часов дня). Очерк «Стреляет Красная Горка» отослал.
Вежливое письмо из Военно-морского издательства. Просят новых рукописей, издают мою книжку «Балтийцы». Они готовят писательское совещание и в мае хотят отозвать в Москву пять-шесть писателей для написания больших вещей…
Еду делать доклады…
Говорил, хотя и усталый, с подъемом. Нарисовал картину майских праздников с 1917 года, ход войны и пр.
30 апреля 1942 года.
Усталость…
Днем были Крон, Азаров и др. Потом пришли Фадеев (прилетевший из Москвы) и Тихонов. Посидели часа два-три. Дружно беседовали о Москве в нашей холодной комнате с выбитым окном (С.К. и я упорно остаемся на месте).
Видимо, они были взволнованы всем виденным.
Стрельба…
В семь часов вечера в Военном совете совещание о документальном фильме «Краснознаменный Балтийский флот».
Ночью стрельба – то отдаленно рокочущая, то близкая. Вся наша артиллерия бьет по немцам. Так их!
1 мая 1942 года.
Утром слушал приказ Сталина.
…Из московских новостей. Город живет активной жизнью. Фронт – в ста пятидесяти километрах. Готовятся резервы…
С Севера везут много техники. Страна имеет необходимое продовольствие, но транспорт неважно справляется с перевозками. Есть трудности в металлургической промышленности…
Традиция праздника сильна – особое чувство на душе. Его угадываешь и в других… Может быть, мы еще не можем понять, что выпало нам на долю.
Шесть часов вечера. Москва передает мою речь. Рад, что она дойдет до миллионов людей и до моих друзей, раскиданных событиями по стране.
Все время обстрел. Немцы «поздравляют» нас. Ладно… У меня в глубине души ощущение военного перелома, кризиса. Гитлер уже не может сломить нас, а мы еще не можем окончательно опрокинуть его. Но наши шансы нарастают. Однако лето даст новый штурмовой немецкий бросок: он будет яростен… У немцев новые мины, ресы[41], новые пулеметы, автоматика, самолеты, отравляющие вещества. Гитлер выступил в рейхстаге (дня три тому назад): признал невероятные трудности зимы, неподготовленность германского транспорта, но, мол, в будущую зиму (?!) «мы будем подготовлены, где бы зима нас ни застала. Лето 1942 года решает». У них полемика с внутренней оппозицией, угрозы…
Обстрел весь день. На площадях у «Астории», у Экипажа[42] и др. есть жертвы – это ответ на наш артиллерийский майский «визит».
Слушал радиоречь А. Фадеева о писателях во время войны. Трижды, с душой, говорил обо мне…
Вечером тихо поговорил с С.К., поужинали вдвоем, выпили немного и написали письмо в Алма-Ату Эсфири Шуб и Эйзенштейну. Мы были счастливы сегодня, по-своему…
2 мая 1942 года.
Временами обстрел. Сильный артиллерийский шквал – часам к пяти утра. Почему-то дана химическая тревога. Пожары. Снаряды свистят близко.
Говорил с начальником ПУ Лебедевым о Кроне (отбивал его, так как его хотят услать из Подплава в морскую пехоту, а Подплав стал его темой), о моем майском плане и о новом помещении.
Читал сводки. Прочел приказ наркома Военно-морского флота. В нем говорится о наступательных операциях.
…Политуправление готовится к переезду в новое помещение. Там налаживают связь, делают побелку. Переедем на Песочную улицу. Мне обещают дать «хату», то есть квартирное устройство. Посмотрим…
Неуютно на нашем пятом этаже, холодно.
Вечером звонок – просят прибыть к заместителю начальника Пубалта Карякину. Иду с оружием и пр. В операцию! Все одеты, выходим… «Какая задача?» – «Выпить и закусить». Оказывается, группа бывших выпускников Военно-политической академии отмечает свой выпуск и проводы одного товарища в Москву… На частной квартире, поблизости от Политуправления, накрыт стол: мясо, колбаса, хлеб, салат (все в ограниченном количестве). Графинчик с русской горькой, пиво – от такого стола в январе или феврале можно было остолбенеть. Пили, шутили, вспоминали годы учебы. Я в этой товарищеской среде почувствовал себя хорошо… Боевые комиссары, на десять лет – по службе – моложе меня. Крепкий народ… Некоторые политработники пьют и все время спрашивают: не грешно ли, нет ли тут проступка? – и тут же смеются над собой. Пили, плясали, пели хором и признавались друг другу в хороших чувствах.
Мы были в маленькой квартирке комиссара, который сейчас служит на Севере. Истощенная хозяйка, маленький уцелевший сынишка Леня, который мирно спал, а потом проснулся. Я с ним на рассвете дружно беседовал: о папе, о войне, о флоте, о том, как с мальчишками драться надо… Чудесный мальчишечка – глазки ясные, чистые… Ходит в матроске… Шепчет, что хочет быть моряком… «Лейтенантом, капитаном или адмиралом?» Мальчик шепчет: «Адмиралом». Показывал мне, где в комнате попал осколок снаряда, рассказывал, как умер от голода его братишка.
Временами слушал излияния некоторых товарищей о литературе. Хозяйка так устала и так тоща (у нее распухшие ноги), что от танцев отказалась. Я пил мало. Записывал некоторые рассказы товарищей о боевых действиях…
3 мая 1942 года.
В 2 часа 25 минут в малом зале Военно-морского училища провел доклад на тему о комсомоле и его пути. Аудитория очень внимательная, крепкая. Говорил с настроением, обрисовал и современную обстановку. Осмотрел выставку трофейного оружия и немецкого обмундирования. Это трофеи моряков под Ленинградом. После моего доклада выступали Азаров и Крон, затем концерт.