основы европейского бытия. На территориях, где прошла война, прямо или косвенно пострадало более ста миллионов человек. Разрушение и гибель материальных ценностей – многомиллиардны.
…В Москву прибыли какие-то иностранные делегации. Видимо, идут переговоры… Есть сведения о серьезных успехах наших войск на Северо-Западном и на Калининском фронтах; в прессе об этом еще не сообщали.
В тылу – здоровые настроения: хорошо работают железные дороги, большое движение на Сибирском железнодорожном пути. От Кирова до Урала строят вторые пути. Урожай в этом году отличный. Засеянных земель больше, чем когда-либо. Много огородов – это поможет горожанам…
16 августа 1942 года.
Весь день работал над брошюрой «Кронштадт». Написал главу «Балтийский флот в войну 1914–1918»; дополнил ряд других; расширил последнюю часть о боевых действиях этой кампании. Получается брошюра в пять – пять с половиной печатных листов. В будущем, конечно, надо сделать книгу по истории Кронштадта.
К обеду дали немыслимую розовую (с бензином?) водку.
Телеграмма из «Красной звезды»: «Обнимаем, с интересом читаем в “Правде” ваши очерки. Когда же нам дадите?» Ответил им: «Спасибо за телеграмму. Жаль, что нет добавочной правой руки и добавочных двенадцати часов в сутках. Но раз есть задание – постараюсь прислать».
Сегодня День авиации… За время войны на Ленинградском фронте уже уничтожены тысячи немецких самолетов.
…Днем время от времени свист снарядов… Двойные разрывы – это бьет 11-дюймовая немецкая бродячая пушка. Ее в конце концов раздолбают.
Откуда-то – звуки пианино.
Вечером в 7 часов 30 минут надо идти на митинг летчиков КБФ и Ленфронта…
Митинг. Беседовал с военкомом одной подводной лодки. Записал об их действиях. Говорил с Преображенским и летчиками, которые бомбили вчера Котку. В результате: сильные пожары, сгорел целлулоидный завод.
Вечер, безоблачное небо, угасающая заря… Темнеет все раньше и раньше…
Реактивные снаряды рвались у Финляндского вокзала: есть убитые и раненые. Отправление поездов перенесено на пригородные станции…
17 августа 1942 года.
Солнечный, яркий, тихий день… С утра пошли наши самолеты.
В лесах Ленинградской области, в тылу противника, действуют три отряда балтийских моряков. Один отряд – из Кунды – действует блестяще и даже не имеет потерь. Надо взять о нем материал для печати.
Оставлен пустой Майкоп. Все вывезено, разрушено. «Немцы советской нефти не получили и не получат», – гласит сводка.
Достоверное сообщение: Черчилль в Москве. Усиленное движение посольских машин – прибыл целый штат английских и американских советников, военных специалистов и пр. Идут переговоры – видимо, уточнение и координация совместных действий. Настроение в Москве твердое. Предстоящие операции будут, очевидно, связаны с возможными действиями союзников.
Во всей стратегии Гитлера лежит старая континентальная ошибка: Гитлер претендует на мировое господство, на морские пути, но ведет борьбу, не имея флота, отказавшись (убоявшись) от морского прыжка на Англию и повернув «по привычке» на Восток, где и завяз… Противнику подводная война никаких решений за три года не дала. Торговый флот «оси» скован и потерял шесть с половиной миллионов тонн…
Коалиция сохраняет морские пути, базы, всемирную связь (в основном не нарушенную ни на севере, ни на юге) и огромные ресурсы…
Три года войны ничего Германии не дали – лишь пространство, усеянное крестами, могилами, и мстителей-партизан (везде). Впереди – упорнейшая мощь России и силы США и Англии (цифры, цифры!). Впереди – два или три фронта плюс восстания в оккупированной Гитлером Европе.
На немцев надо без передышки обрушивать лавину наших ударов!
Приехал за материалами военный корреспондент с Волховского фронта. Там готовятся к наступлению. Просят дать статью о Ленинграде: «Бойцы Волховского фронта – на освобождение Ленинграда!» Прошлой зимой лыжники и конный корпус самоотверженно, без отдыха шли по снегам, но тылы отставали. До Любани оставалось шесть километров; до соединения с Ленинградским фронтом (с Федюнинским) – тринадцать с половиной километров. Гитлер поднял бешеный крик: «Потеря Волховского фронта – потеря 50 процентов войны. Германия погибнет!» и т. д. Говорят, сам прилетел на фронт и погнал резервы. Немцы делали ледяные валы, дзоты и доты. Наши дрались упорно, но их удар стал ослабевать, так как аэросани, боезапас, продовольствие и фураж не подоспели. Фронт снова активизировали, но добиться успеха уже не смогли. Началась распутица… Весной все поплыло. Приходилось кое-где ставить орудия на плоты.
Вторая ударная армия оставалась, как клин, за рекой Волхов. Немцы ударили, закрыли коммуникации армии. Пришлось генералу Мерецкову выручать…
Сейчас фронт стабилен. Обе стороны в окопах (бетонированных), в дзотах…
Нам надо взбодрить, раскачать Волховский фронт…
Из сводок. Сданы Краснодар и Пятигорск…
Черноморский флот – в Батуми. Это последнее прибежище.
Когда усилится сопротивление на Северном Кавказе? Задержат ли противника в горах? Как долго там могут длиться операции и есть ли возможность удержаться, пока не скажутся действия других наших фронтов, резервов?
Как все это волнует!
Из разговоров:
«…В окопах все поправились, загорели. Там много ягод, грибов… Вчера немцы обстреляли Финляндский вокзал. Зачем бить по несчастным эвакуирующимся? Убили наших знакомых – мать и сына… Один снаряд разорвался в Неве – всплыла оглушенная снарядами рыба. Жаль, нечем было подобрать…»
Я рассказал своим о действительной обстановке. Внук Людмилы Владимировны пишет:
«Баба, вы мне велите дневник писать, но он будет очень грустный. Потом будешь его читать, а после войны захочешь забыть эти кошмары». Мальчишечка работает у станка, бродит в свободное время в шлиссельбургском лесу около завода, собирает грибы, ягоды на зиму. Там частые бомбежки и артобстрелы.
Браун, Азаров и Крон надеются на отпуск. Писатели в Ленинграде очень устали, некоторые просто не могут писать, а их уже хотят прорабатывать, «рычат» на них. От этого творчество писателей не станет лучше. Ни армия, ни флот не имеют еще серьезного опыта работы с писателями. Поздно стали этим заниматься. Наша работа на Халхин-Голе и во время войны с Финляндией не обобщена, не изучена. Ведь вся работа велась в лихорадочном темпе фронтовых газет, наспех собранных альманахов. Союз советских писателей тоже не успел этим заняться: все оборонные писатели были в работе, в нагрузках. Времени на подготовку, на научные обобщения нам не было дано историей. Многое зависит от работников политуправлений и политотделов. Положение писателя двойственно: он – и военнослужащий, и творческий работник. Многое зависит от уровня писателя, его такта, личных качеств. И в то же время – от уровня, такта, умения редакторов и работников политуправлений и политотделов. В ряде случаев эти «руководители» достаточно недальновидны. Порой берет тихая тоска. Спорить и перевоспитывать их трудно. Только временами даешь отпор, пытаешься установить хоть некоторый порядок.
Центральная проблема революции: культура – напоминал, завещал Ильич… Не все успели мы сделать за годы мирного строительства… Не все… А шли верным путем…
18 августа 1942 года.
Коммюнике о встрече Сталина с Черчиллем, Гарриманом, начальником Генерального штаба Англии и др. Краткое выступление Черчилля: «Рад, что я в Москве: во-первых, мне надо было высказаться, во-вторых, этот контакт будет полезен; мы будем действовать, как товарищи и братья».
Гарриман: «Америка будет действовать на фронте рука об руку с русскими». Четко (?).
В эти напряженные дни визит Черчилля в Москву чрезвычайно важен, симптоматичен. Может быть, это канун второго фронта? Как раз тогда, когда немцев остановили по всей дуге Воронеж – Котельниково и когда завязывается горная война на Кавказе.
Вот теперь действия свежих англо-американских армий, флотов и авиации в соединении с основным контрударом Красной армии могли бы дать серьезнейшие успехи. Но не надо, однако, увлекаться… Предстоит еще упорная и, может быть, долгая борьба…
Представляю себе, какое оживление в Москве. И представляю себе нервозность немцев. Получить по затылку – в такой момент, может быть, к 1 сентября! Потоки информации и дезинформации с обеих сторон. Во Франции, в Норвегии, Бельгии, Голландии – вооруженное подполье, безусловно, готовится к борьбе.
Массированный налет немецкой авиации на базу Черноморского флота (Поти или Батуми?). Сбито двадцать три немецких самолета, повреждено пять.
«Илы» штурмовали Финский залив: потоплено и повреждено пять кораблей противника, сбито пять фашистских истребителей и два повреждены.
На сухопутном участке нашего, Ленинградского фронта взят новый опорный узел немцев на железной дороге. Уничтожена часть СС; при их психических контратаках убито 120 эсэсовцев. Есть пленные (бои 16 и 17 августа).
Моя статья в «Ленинградской правде» вошла в полосу о мщении фашистам. Написал в газету Ленинградского фронта горячую призывную статью об активности, о том, что немецкое кольцо у Ленинграда не стальное, его можно и надо согнуть, сломать. Надо быть все настойчивее. Привел ряд примеров усиления связи флота и армии.
…Сильнейшие головные боли.
Сбит немецкий истребитель – летчик Иозеф Штайзель взят в плен. Его допрашивали тут же на месте.
Штайзель – кадровый летчик, был во Франции. Сообщил, что на Восточном фронте убит Мельдерс – их лучший ас, имевший на счету 101 сбитый самолет. Убит генерал Биберг, один из старейших летчиков Германии. Сбит король бомбометания – О. Вегнер, находится у нас в плену. Штайзель говорил о том, что русские летчики фанатичны: «Один идет против группы немцев…» – «Будет ломать, таранить…» Против тарана немецкие летчики носят талисман – желтую обезьянку. В конце допроса Штайзелю прочли выдержки из его дневника о том, как он и К. Бишоф пытались изнасиловать на станции Сиверская советскую девушку. «Жизненная струя переборола мой рассудок. Боже, прости меня (!)». Но они ничего не добились и застрелили девушку.