Вечером был вызван к начальнику Политуправления КБФ: пришел приказ о присвоении гвардейских званий кораблям.
На соединении торпедных катеров даны звания Героя Советского Союза Осипову и Гуманенко. Надо дать в прессу…
Сильное впечатление от выступлений партизан из Партизанского края Ленинградской области.
Ложусь спать. Сон — отрада, отдых.
4 апреля 1942 года.
…Поехал на студию. Короткая беседа. Начался просмотр фильма. Есть оттенки былых нервирующих общественных просмотров… Фильм шел хорошо, хотя некоторые части сделаны еще сугубо «вчерне». Потрясает Ленинград — мирный и блокадный, зимний… Это трагедийно. Я рад, что снова мог поработать.
Просили сделать три-четыре поправки… Все выполнимо.
Поехали с С. К. на партактив в Свердловский район; там собралась почти вся группа — на вечер, посвященный 700-летию Ледового побоища. Около семи часов сильная стрельба… Я спрашиваю: «Будем продолжать? Или уйдем вниз?» — «Продолжать!» Но, оказывается, сильный налет после четырехмесячного перерыва. Более часа длились стрельба, разрывы бомб… Дом трясся, качался. По телефону сообщили, что пострадал ряд зданий: Горный институт, хлебный завод. Земля вздрагивает от глухих разрывов. Это налет на корабли и на город. Беседуем, ждем, народ держится хорошо. Отбой… В зале немного людей, но для оставшихся энтузиастов мы с подъемом проводим вечер, говорим, что бомбежки не собьют занятий ленинградцев, не нарушат их интересов, традиций.
Вечер прошел хорошо, с настроением. Очень дошли до аудитории стихи Яшина — и лирика, и юморески.
Шли под звездным небом домой… Поздно… В больших домах теперь нередко живет всего по пятьдесят человек. Идет эвакуация — в день по Ледовой трассе вывозят до семнадцати тысяч человек… Город надо разгружать.
…У ворот Горного института убит капитан 2 ранга Лихолетов, герой траления. При разрыве снаряда обвалом ворот ему снесло голову, а тело стояло, странно прижатое к стене.
На новых гвардейских кораблях стреляли с возгласами: «Гвардейцы, бей!»
5 апреля 1942 года.
…Днем краткая воздушная тревога.
В 5 часов пошел с С. К. на воскресный «обед» на Каляеву.
Шли пешком по Неве… Пригревает. Всюду убирают снег, мусор.
Корабли после вчерашних и ночных налетов стоят нерушимо. Следы бомбежки видны у Адмиралтейства, у Зимнего и далее к Литейному мосту. Краткие итоги, как мне сообщили: вчера в комбинированный налет немцы выслали около 120 самолетов (!), — были перехвачены. Прорвалось в город до 30 машин. В воздушных боях и зенитным огнем сбито 18 немецких самолетов и 18 подбито. Есть сведения, что ряд самолетов приземлен нашими истребителями. Отпор считают сильным. Военная цель налета — разрушение кораблей и удар по аэродромам — не достигнута. Бомбы сбрасывались повышенной взрывной силы.
На набережной между Летним садом и Литейным мостом новые ряды зияющих окон, дыры во льду. На улицах гуляющие… У кораблей — девчушки, поджидают моряков. На серо-белом Зимнем дворце — красные пятна от попадания осколков; обвалившийся красный старый кирпич рассыпан у углового подъезда и дальше. На Неве в двадцати — двадцати пяти метрах от корабля образовалась во льду огромная воронка от бомбы (в тонну или крупнее).
Вечером пошли в радиокомитет. Передается концерт из театра имени Пушкина…[32] Овации… Это начало музыкального сезона — Ленинград верен себе.
…Провели радиовечер о 700-летии Ледового побоища.
В 11 часов вечера шли по городу… Темно, хрустит ледок на подмерзших лужах, тянет гарью от почерневшего сожженного Гостиного двора. А в темноте из рупоров льется «Интернационал» — над живыми и мертвыми… Редкие прохожие, узкий луч прожектора, звездное небо… Знакомые, привычные, на «своих местах» недвижные троллейбусы и автобусы…
6 апреля 1942 года.
К полудню — стрельба. Летают наши истребители. Обстрел района… Читаю книгу Ренэ Турнеса о весенне-летней кампании 1918 года на Западе, о немецких наступательных планах и об их разгроме союзниками.
В городе снова ряд симптомов оживления: возобновляются некоторые производства, начали выходить заводские газеты.
Сейчас звонили с завода имени Молотова. «Слышали вчера вашу речь о Ледовом побоище. Напишите нам, у нас возобновляется заводская газета «Молотовец»…
Написал статью о гвардейцах-моряках для радиопередачи 7 апреля.
Беседовал с Лебедевым о распределении писателей, о новых формах их работы.
Партсобрание. Хорошо приняли в члены партии Всеволода Азарова.
Вечером беседовал с группой. Объяснил, что литературное движение переходит в новую фазу, — товарищи будут на главных соединениях сами создавать литературные ядра писателей, помогать росту молодых. В Политуправлении останется основное ядро, — связь будет постоянная, будет творческий контакт, встречи и совещания.
Писатели, направляемые в части, все-таки переживают отрыв от группы и нервничают. Да, в нашей группе, несмотря на все бытовые трудности, скученность, отдельные антипатии, — была литературная жизнь, и люди здесь писали…
Прочел группе вслух, при свече письмо из Керчи от старого моего друга Тихона Василенко, бывшего унтер-офицера с «Евстафия», ныне электрика-инженера на Черном море. Письмо потрясающе по эпической простоте, правде о бомбежках Одессы и т. д. Сколько там люди пережили! Письмо это надо напечатать, несмотря на его обнаженную резкость.
Сон. Как хочется отдохнуть!
7 апреля 1942 года.
Болит сердце…
Жужжат наши истребители. Видимо, немцам дали 4 апреля хорошую взбучку. Если из ста машин им разом покалечили и перебили тридцать шесть, то это процент отличный.
Приходил мой таллинский шофер товарищ Коваленко. Он сейчас находится на корректировочном пункте южного побережья. Там пустынно, наши живут в брошенных дачах, иногда находят зарытую картошку. Противник стреляет по «площадям». Позиции стабильны. Были захвачены «языки». Позиции немцев защищены сильным автоматным и минометным огнем. Вчера ночью наша рота ходила в боевую разведку. Немцы подпустили их на семьдесят пять метров, кричали: «Рус, сдавайся!..» Наши ответили огнем и смехом.
Ледяная дорога продержится на Финском заливе еще дней семь — десять.
…Наши летчики летают по два-три раза в день. Летают и на И-15, и на «чайках», и на У-2. Если б можно было — летали б на телегах.
9 апреля 1942 года.
8 апреля пропустил — очень устал вчера.
Пишу, пишу… Пишу о Ленинграде и думаю — пусть это останется.
На противохимических занятиях сообщили, что немцы готовят химическое нападение и подвозят к Ленинградскому фронту отравляющие вещества…
Сдал дикторский текст для фильма… Надо авралом просмотреть еще сборник стихов и др.
…Прочел в «Правде» от 6 апреля тексты речей на Втором всеславянском митинге… Думается, что Второй всеславянский митинг и комментарии к нему в печати — весьма значительный факт.
Весь день редактировал большой сборник «Балтийцы на защите Ленинграда». Я думаю, что сборник крепкий. Намеренно даю материалы с излишком (784 страницы 22 писателей Балтики). В Москве, я думаю, отожмут лишние очерки и рассказы. Книга основательная. Есть ли такие в армии? Работал очень напряженно и очень устал. Работа шла до позднего вечера. Просмотрел и сборник стихов. Есть острые, страстные стихи Дудина — красноармейца с Ханко… У наших поэтов много головного, «традиционного»…
Завтра в Москву летит В. Инбер. Хотят лететь на совещание поэтов Вс. Азаров и Н. Браун. Какая весенняя тяга!
Вечером читал «Красный флот» за несколько дней: бои у Явы — побоище, разгром союзной эскадры; разноголосица голландцев, англичан и американцев.
Союзники, видимо, хотят сыграть так: устоит Россия, победит — мы подоспеем и сядем за стол делить; не устоит — хуже, но неплохо, — тоже сядем за стол и будем делиться с немцами и японцами.
10 апреля 1942 года.
Неимоверная усталость, кажется — не встать… Встаешь, и опять привычный ритм.
…Помчался в киностудию…
В городе тает. Ряд кусков набережных и проспектов уже очищен от снега. Но как «облезло» выглядят дома, сколько побитых стекол. Когда все это сгинет и город засияет под солнцем в мире и тишине?..
Тает и тает… На Ладожской трассе шоферы буквально героически ведут машины — по ось в воде. Городу дорог каждый лишний килограмм грузов.
В окопах под Урицком вода и вода… Видимо, на ближайшие десять — пятнадцать дней, а может быть, на все двадцать, боевые действия будут затруднены. Тяжело, что наш контрудар по Готланду и Тютерсу не удается главным образом из-за оттепели. Немцы точно рассчитали время…
Просмотр фильма. Все семь частей со звуком. Все лучше и лучше, точнее видишь, что и где надо подчищать.
Да, это фильм о великом Ленинграде — образ осажденного города получился сильнее всего.
Сильно, очень сильно вышел «эпизод немцев». Улучшены боевые куски.
Жду просмотра в Смольном.
…Из бытовых наблюдений. Женщина-поэтесса, большой былой красоты, — в платочке, в каракулевом пальто и продранных ботинках… Сыновей отправила… Живет одна в огромной квартире, полной картин, фарфора и холода… По вечерам сидит у огонька печурки в обществе крысы, которую она приручила и которая тоже вылезает погреться. Женщина не в силах бросить город, свою квартиру, вещи: «Куда же я поеду?..» В огромной пустой квартире сидит одинокая женщина…
Тяжка поступь войны!.. А скольких явлений мы не знаем и даже не догадываемся о них.
11 апреля 1942 года.
Серая муть, тихо…
С утра немного отдыхаю. Был Н. Чуковский, который заканчивает книгу об авиации — «Ленинградское небо». Говорит со своей неизменной мягкой, извиняющейся улыбкой. Очень обрадовался, взволновался, задвигался, когда я сообщил ему о его переводе на авиасоединение. Он хочет быть в интересной части.