я их видела все. Это замечательно, — световой ансамбль. Я жила в гостинице «Москва» на девятом этаже, оттуда все — как на ладони.
Вечером, по радио. Войска Калининского фронта прорвали немецкую оборону и заняли Невель. Рокадная железная дорога Ostfront’a[137] — перерезана. Новый клин! Угроза охвата Витебска — Полоцка, угроза Псковскому району! (Видимо, октябрь терять не будем.)
Немцы о Ленинграде.
«…Ленинград мы никогда не получим». (Ефрейтор Шредер, 170-я пехотная дивизия.)
«…Это крепость, которую нельзя взять. Здесь вперед не продвинешься. Если его не взяли в 1941 году, теперь уже не взять — город сильно укрепился… Мы сами ожидаем удара со стороны Ленинграда». (Лайбертс, 11-я пехотная дивизия.)
Вечерняя сводка. Наши войска после короткой паузы, подтянув тылы, возобновили наступление по всему фронту от Витебска до Тамани. На Волховском фронте нами взяты Кириши…
8 октября 1943 года.
На Смоленщину вслед за потоком войск возвращаются со своими стадами пастухи и доярки. Это символ возвращения жизни, труда…
На рынках продолжается падение цен (!): кило хлеба — 80 рублей, картофель отборный — 80, мелкий — 50 рублей килограмм…
Из настроений немецкой армии.
Поражение летом 1943 года произвело на немецкое офицерство более сильное впечатление, чем Сталинград. Тогда верили в реванш. Теперь, когда все рухнуло, говорят прямо, что надежд на благоприятный исход войны с Россией нет. «Люди гибнут напрасно».
Все больше скептических настроений: «Когда англо-американская авиация бомбит Германию, немцам (в тылу) говорят, что для союзников это проходит безнаказанно, потому что вся немецкая авиация — на Востоке. А здесь, на Восточном фронте, солдат убеждают в том, что у русских превосходство в воздухе, потому что вся наша авиация — на Западе».
Отношение к Гитлеру ухудшается. В немецкой армии появляются песни, высмеивающие его, много анекдотов и т. п. На стенах домов в Кельне появляются надписи: «Hitler, du toller Affe, wo ist deine geheime Waffe?»[138] и другие.
В офицерской среде рост самоубийств, пьянство…
К 9 вечера поехал в офицерский клуб на вечер отдыха офицеров Морской железнодорожной артиллерийской бригады. Выступил с сжатым обзором военно-политической обстановки. Встретил друзей: капитана 1 ранга Черокова с Ладоги и др. Ладожскую военную флотилию уже рассматривают как резерв, начинают ее «раздергивать»: нужны люди на Днепре, а завтра — на Дунае, на Западной Двине…
Наблюдал за офицерами, — некоторым из них определенно не хватает воспитания… Нам преподавали многое, но не научили простым вещам: как войти, как поздороваться, как сесть за стол, как держать вилку и нож, и т. п. и т. п.
Видимо, хорошие манеры — это дело «завтрашнего дня». Все это откладывалось до определенного времени — это время придет после победы! Мы сила, сила неимоверная — и простая и сложная!
«Нужны ли манеры, фраки, мундиры и т. д.?» — «Пожалуй, нужны… Ладно, и это освоим», — говорят офицеры с усмешкой…
…Во мне сталкиваются разные начала: давнее-давнее, с детства прививавшееся воспитание, и более позднее — от революции, от стихии. Сталкиваются и синтезируются — вот что любопытно. А было время, когда каждый из «прошлого», от интеллигенции, чувствовал себя виновным в самом факте принадлежности к «тем», к «тому» времени…
9 октября 1943 года.
Был Н. Воронов… Сказал, что напишет обо мне очерк для заграничной прессы и для «Огонька». Попросил данные моей биографии.
Днем прошелся к Новой Деревне. Золотистая осень… Мчатся грузовики, — смотришь, и уже нет прежнего ощущения сдавленности, блокадных тисков. Еще немного, и мы вырвемся на дороги к западу, к югу, к северу.
Вечером. Радиопередача с переправы на Днепре.
В 9.30. Закончена ликвидация всего немецкого плацдарма на Тамани!.. Салют! — 20 залпов из 224 орудий…
Прочел книгу «Героический Ленинград». Это только предварительная публицистическая суховатая проба. Разве этими статьями смогли мы передать пережитое, содеянное в Ленинграде?
10 октября 1943 года.
В «Ленинградской правде» напечатан мой очерк о Петре I.
В районе Киева противник ввел в дело воздушную эскадру — до двух тысяч самолето-вылетов в день. Но и это им не помогает. Правобережный плацдарм Красной Армии расширяется — снаряды противника уже не достигают Днепра!
Из иностранной информации.
Линию Днепра немцы именуют Линией родины. Приказ не отступать. Позади частей поставлены заградительные отряды СС. В Германии снова совещание OKW.
Налеты немецкой авиации на Лондон. Сброшено якобы тридцать тонн бомб.
В 8 вечера выступил по радио с речью «Комсомол и флот» (использовав свою статью)…
11 октября 1943 года.
Весь день работал. В час дня отослал шесть биографий Героев Советского Союза, хотел до отъезда в Кронштадт все закончить, но просят отредактировать, отшлифовать и другие… Работа была трудная, так как всё — «в два счета», а материалов — минимум. Надо написать в Военный совет КБФ о том, что у нас не знают даже балтийцев — Героев Советского Союза. Никто толком этим не занимается; нет автобиографий, а получить точные данные об убитых просто невозможно. Хорошо, что я многих из них лично знал.
Редакция «КБФ» послала своих корреспондентов на фронт. Ждут наступления.
12 октября 1943 года.
Артиллерийская стрельба. В четвертом часу дня засвистели немецкие снаряды: грохот, удары, опять звенят стекла…
Отнес в Пубалт все восемнадцать биографий (все же успел за ночь отредактировать) и мое предисловие к альбому.
Написал статью для газеты Н-ской морской железнодорожной артиллерийской бригады о пяти снайперах майора Гранина, убивших около тысячи гитлеровцев…
Еще раз смотрел макет С. К. Пролог и первый акт безусловно хороши и сильны. Это старина, город, Нева… Второй и третий акты надо еще раз посмотреть в правильном освещении. Мне бы хотелось еще лапидарней…
13 октября 1943 года.
Сегодня вечером уеду в Кронштадт.
Утром — на просмотре первого и второго актов «У стен Ленинграда»… Второй акт захватил сразу… Это широко, грубо, остро. С огромным напряжением всматривался, слушал, думал. Это моя душа звучит, ищет, мучится… Есть особая сила и прелесть в факте рождения спектакля. Уже завтра все будет по-другому, не будет новизны… Да, преемственность от Гражданской войны, от «Оптимистической» ясна — это сознательно и подсознательно. Хороша матросская масса — смелая, резкая… А матросский порыв, их клятва! Я хочу просто говорить об этом, как матрос, как зритель…
(И все же, конечно, пьеса романтическая. Жизнь жестче, грязнее, грубее, чем я ее вижу, и во сто раз грубее, чем я пишу.)
Был командир Н-ской стрелковой дивизии генерал-майор Синкевич. Опять дрались у Синявино; опять взяли и отдали высоту; опять с той и другой стороны артиллерийский огонь… Иллюзий строить нечего — еще возни с ними хватит!
По радио. Итальянский король объявил войну Германии; СССР, Англия и США признали Италию «совместно воюющей страной».
Ночь на 14 октября. В 9 вечера выехал с товарищами из Пубалта на Лисий Нос.
…Идем на катере в Кронштадт. В темноте кормового кубрика несколько человек рассказывают боевые эпизоды. Я дремлю, катер покачивает.
2 часа ночи. Кронштадт… Ленинградская пристань. Патрули… Приехали в Дом флота. Дежурная выдала ключи от номеров:
— Здравствуйте, узнаю — вы были у нас и в финскую войну, и в 1941 году…
Вспомнились осенние дни 1941 года…
14 октября 1943 года.
Пока тихо.
Уборщица рассказывает мне о жизни Кронштадта, о своем житье-бытье:
— Нас предупредили о вашем приезде — мы вас ждали, протопили. Тепло ли вам? Живем понемногу, уже по пятьсот грамм хлеба получаем! Стираю белье, зарабатываю. Дочка у меня растет… Прибежит: «Мама, нет ли покушать?» Вот и приходится подрабатывать.
Показывает разъеденные щелоком руки с распухшими суставами. Вспоминает голодную зиму…
В 8 утра был в ОВРе[139]. Беседа с командирами… Сейчас ОВР — главное воюющее соединение… Тралят у Тютерса (одновременно выходят по сорок тральщиков). Противник от активных операций уклоняется. У всех очень бодрое настроение…
Вечернее радио. Штурмом взято Запорожье, идут бои в Мелитополе. В двух местах наши войска перерезали железную дорогу на Мелитополь… Гитлеровцы отброшены более чем на тысячу километров от волжских и кавказских рубежей.
Ночной лунный Кронштадт, темнеет громада Морского собора… Старые места — давние дела…
15 октября 1943 года.
В Кронштадте пока тихо. Тише, чем в Ленинграде…
Выступил в Доме флота. Переполненный моряками зал. Говорил с подъемом… Ряд откликов, приглашений.
16 октября 1943 года.
Солнечно… С утра сильнейший обстрел Кронштадта. Наш ответ — по южному берегу.
Был в отделении «КБФ». Звонил С. К. — телефон не отвечает.
Днем — в штабе бригады морской пехоты. Она получает знамя, просят это событие отметить, дать статью о морских традициях… Взял историю бригады, надо изучить.
Вечером — на форт «Риф». Ночной Кронштадт, ехали лесом, мимо старого кладбища. Здесь похоронен И. Зельцер.
На форту познакомился с артиллеристами — полковником Терещенко, командирами дивизионов и др. Народ хороший, боевой. Узнал, что В. Суворов направлен на Сескар замполитом коменданта острова.
Под грохот канонады отметили 32-ю годовщину «Рифа». (Батареи фортов бьют по Петергофу.) Оживленно беседовали на темы дня. Вспыхнул разговор о будущем Германии. Мне было интересно послушать товарищей-офицеров. Большинство за крайние меры возмездия. Товарищ Терещенко рассказывал о письмах с Украины. Тяжко слушать. Потом отвлеклись, шутили, пели старые флотские песни. Наблюдал за людьми: очень прочные — это кадр! Думают о движении на запад, готовятся. Все время начеку: чуть выстрелы — ушки на макушке.