Все последние дни немцы беспрерывно обстреливают город, а по ночам — бомбят. Новые разрушения…
Больше или меньше разорвется снарядов — уже как-то все равно. Обидно, но знаем, что за все будет предъявлен общий счет, будет дан общий ответ Гитлеру.
Беседовал с переводчиком штаба Н-ской дивизии.
Разведчики все время добывают пленных («языков»). Испанцы переходят сами: на днях шли пять испанцев; один из них пел «Катюшу», а другой кричал: «Я — Мадрид!..»
Взят в плен раненый — лейтенант 21-й немецкой дивизии Гюнтер Барг, сын старого музыканта, члена национал-социалистской партии. («Отец для пенсии записался…») Его допрашивали четыре дня. Он держался достаточно твердо, спокойно:
— Мы знали еще летом 1941 года о разногласиях с Россией, но думали, что концентрация наших войск вдоль русской границы — дипломатическое давление… И вдруг — война… (Многого не договаривал.)
В массе немцы, по мнению переводчика, не знают сути дела. Дисциплина еще жесткая…
На Ленинградском фронте немцы хоть и нервничали, но жили по-хуторски: теплые блиндажи, обжитые места… Все это полетело к чертям 12 января. Смерть немецким оккупантам! Доброта, всепрощение и прочие хорошие чувства — потом!
Весь день обстрел города, близкие разрывы. Не обращаем внимания…
Сегодня под Ленинградом наши летчики сбили 30 и подбили 6 немецких самолетов.
Все время вспышки на горизонте, канонада.
В 7 вечера по радио передали о совещании Рузвельта и Черчилля, высшего (американского и английского) армейского и морского командования, их генштабов плюс де Голль, генерал Жиро и пр.
…Полностью сообщение прослушать не удалось — началась тревога. Видимо, последние события и прием послов США и Англии в Кремле связаны между собой. Может быть, это координация действий СССР, США и Англии, начало второго фронта?
Читал морскую историю России и историю Санкт-Петербурга (неизвестное мне до сих пор издание 1903 года). Оказывается, до Петра в устье Невы было до пятидесяти русских селений.
Тревога…
28 января 1943 года.
Утром тревога…
Последние бомбежки и обстрелы сильно влияют на настроение и психику ленинградцев. Есть что-то недоуменное, усталое, есть раздражение: «В чем дело? Ведь блокада прорвана?»
Ждут прибавки хлеба.
…Взяты: Нефтегорск, Егорлыкская, Ново-Александровская… Дело идет к Тихорецкой. Под Воронежем сдалась группа войск противника. В Сталинграде сдался пехотный полк немцев и армейский полк связи во главе с командиром полка (он-то знал обстановку!).
Есть сведения о приказе Гитлера группам войск на Ленинградском и Волховском фронтах: «Держаться во что бы то ни стало…»
29 января 1943 года.
Взято Касторное; на Северном Кавказе взята Курганная и др. Награждения генералитета…
Бродили с С. К. по городу… Все новые и новые разрушения… Мрачное впечатление от площади Урицкого: порваны провода, зияют окна на фасаде Зимнего дворца (выбиты уцелевшие ранее зеркальные стекла). Выбиты стекла и в здании штаба и в угловом доме на Невском. Кое-где окна забиты фанерой и досками. На площади — костры: идет срочный ремонт поврежденной трамвайной линии.
К вечеру на улицах безлюдно.
На Миллионной — тьма, редкие прохожие. Светится одно окно в бывших казармах Преображенского полка. Внезапный луч голубого света (промчалась машина) — и искрящиеся снежинки выхвачены из тьмы.
Пустынно Марсово поле. Где-то разрывы снарядов — вспышки…
В городе по-прежнему наблюдается обостренная реакция на последние бомбежки: «Что делается? Еще никогда такого не бывало. Бьют сильнее, чем в сентябре 1941 года!..» Видимо, это просто нервы. Были бомбежки и посильней, но общая усталость, перенапряженность, надежды ленинградцев на передышку после прорыва блокады — дают себя знать.
О России. Надо до конца прочувствовать русские традиционные черты и факторы последнего 25-летия. Корень всех успехов и побед в сочетании старых и новых качеств: в уме, выносливости, смелости и силе русского народа, к которым прибавились качества коллектива сознательных, организованных граждан, патриотов советской страны, людей особого интернационального склада, с широкой человечной душой, с высокими идеями нового социального] устройства мира… В советских людях есть нечто неведомое для иностранцев. Это их и пугает, и притягивает, и волнует. Сейчас интерес к нам необычаен. Прежнего недоверия к СССР не восстановят никакие гуверы, леди астор, херсты и др., хотя рецидивы, конечно, будут.
У нас исключительное место в мире, если брать его и географически. Москва — на скрещении мировых железнодорожных, воздушных и автомобильных дорог сегодняшнего и завтрашнего дня. Через Москву пройдут новые пути, связывающие Европу с Китаем и с Индией.
В прошлом люди теснились по берегам рек, затем море стало основным средством связи, — отсюда бурный рост средиземноморской и позже — европейской атлантической цивилизации. При наличии современных видов связи и транспорта Москва становится новым мировым центром. Радиусы из Москвы идут на Мурманск, на Варшаву — Берлин — Париж — Мадрид, на Балканы, на Кавказ — Багдад, на Ташкент, на Индию, на Владивосток — Китай.
Послевоенный мир будет поражен нашим экономическим и культурным ростом. Война дала новый толчок нашей научно-технической и вообще творческой мысли — во всех областях. Мы многое проверили — и почувствовали свою мощь в полном объеме. Это чувство силы, душевной полноты необычайно благотворно скажется на всей послевоенной деятельности нашего народа.
Мы не только дали союзникам возможность «переждать» 1941–1942 годы. В сущности, Англия устояла в 1940 году не потому, что ее летчики сбили в «битве за Англию» 3692 немецких самолета (как указывает «Британский союзник» от 20 декабря 1942 года), а потому, что Гитлер и тогда страшился наличия в его тылу Красной Армии и держал на Востоке огромную часть своих сил.
Ресурсы СССР колоссальны… Может быть, это парадокс, но кривая военной мощи СССР, несмотря на все огромные потери, будет идти вверх и вверх.
«В последний час». Под Касторное отрезаны, окружены и разгромлены семь немецких пехотных дивизий и два полка… Под Новым Осколом окружен и уничтожен альпийский итальянский корпус… На Северном Кавказе взят город Кропоткин. Это подарки к десятилетию рейхсканцлерства Гитлера (30.1 1933—30.1 1943)!!
В статье «Американское общество и Советский Союз» (журнал «Коммунистический Интернационал», № 10–11, 1942 г.) сообщают о том, что до сих пор с американских экранов не сходят такие картины, как «Чапаев», «Депутат Балтики», «Мы из Кронштадта»[26], «Человек с ружьем», «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году» и др.
30 января 1943 года.
Тихо, пасмурно…
Писал статью о военно-морской деятельности Петра I (в ответ на ошибочный очерк в «КБФ»), но не успел кончить, так как за мной пришел Лев Успенский. Быстро изготовился. Помчались на мотоцикле к Финляндскому вокзалу.
Старый дачный состав отправляется с 4-й платформы до Мельничного ручья. Давно не ездил в поезде… Пурга. Окна заиндевели… Вагоны переполнены: фронтовики, женщины с лесо- и торфоразработок, путейские рабочие. Запахи овчины, махорки (пополам с кленовым, березовым и липовым листом), которую у нас добродушно называют «Лесная пыль» или «Золотая осень»… Журчат тихие разговоры. Обняв винтовки и автоматы, дремлют окопники.
Войну начинали молодые кадровики — двадцатипятилетние юноши — свежие, безмятежные… Сейчас лица солдат повзрослели, потемнели. Привалившись друг к другу, спят двое пехотинцев: усатый темнолицый казах и светловолосый парень-русак — слитые воедино Азия и Европа.
Мы ехали час с небольшим. Пассажирский состав (его ведет красавец-паровоз «СУ»[27], которому лететь бы через тысячеверстные пространства) остановился в лесу. На станции обычная прифронтовая толчея: лыжники в белых балахонах, пехотинцы, составы с торфом, грузовики… Гудки… Знакомая картина.
Узнали у коменданта, где находится отличившаяся в январских боях батарея капитана Барбакадзе, и пошли по шпалам…
Дышится хорошо, погода мягкая. Вдоль пути работают женщины — прокладывают железнодорожную ветку до истока Невы у Шлиссельбурга. Женщины Ленинграда! Хватит ли сил человеческих рассказать о вашем труде, подвиге и великотерпении! Одни тащат по снегу спиленные стволы елей, другие подкатывают по узкоколейке вагонетки… У шалашика из еловых веток пилят полено две старушки — медленно, неумело, но упорно. Это хозяйки — они стряпают для своей бригады. Им бы, старушкам, сидеть дома, слушать радио, штопать чулки или пасьянсы раскладывать… Вот стоят вагоны, где живут женщины-лесозаготовители. Третий вагон — рыже-красный, со следами пожара, ржавый и, как оспой, покрытый пулеметными пробоинами. Недавно здесь был очередной визит «мессеров».
Ленинграду необходимо топливо, и все эти женщины — стар и млад — безотказно работают, давно перекрыв прежние нормы лесорубов.
…Нас ждали. Короткая беседа с заместителем командира.
Наблюдательный пункт выдвинут в лес, на противоположный берег Невы в районе Марьино. Подготовлены новые огневые позиции в 7–8 километрах от старых. Пушки, конечно, достойные: примерно крейсер на полустанке! А еще дальше выдвинута батарея с орудиями калибром поменьше. Ждут новых операций — второго этапа нашего наступления.
На батарее — балтийцы, тема которых неисчерпаема… Они работали в прошлом бою с исключительным рвением. На ручной подаче давали такой же темп, как и при электрической… Батарея кадровая, молодых — 30 процентов. Служат хорошо. Есть лишь отдельные срывы дисциплинарного порядка…
Ждем командира батареи, который уехал в южную группу бригады. (Хороший обед: капуста кислая, щи и даже второе…)
31 января 1943 года.