«В боях за Таллин» (1944, изд. Пубалта, Кронштадт)…
Все чаще жадное стремление — окунуться только в стихию души, творчества. Вот перебрал свои книги и столько нахлынуло, что задохнуться можно! Дома я хоть временами один со своими мыслями, свободен. Хоть временами… Вся моя жизнь передо мной — со всем уродством пяти войн, со всеми творческими поисками, со всеми ударами и победами. Трудная, мучительная… Но я ее не променяю на другую — никогда!..
Войска 3-го Прибалтийского фронта заняли город Валга.
20 сентября 1944 года.
Принимаю диуретин. Ежедневные обливания… Но это — паллиативы.
К часу дня в «Знамени». Отличная беседа о делах журнала с Н. Тихоновым, К. Зелинским, М. Матусовским и А. Тарасенковым. Живой обмен мнениями, новостями и т. д. Пахнуло старым «Знаменем»…
Наметили темы: «О русской душе» (иностранная концепция XIX века, концепция немцев сегодня и т. д.); «Войны России и их мировое значение» и др. Концепцию «свет с Запада» будем разбивать. Вообще необходима некоторая переоценка ряда явлений в прошлом…
Днем, по радио. Пункты условий перемирия с Финляндией. Крупные аренды военно-морского порядка (Порккала-Удд и др.). Аэродромы, Петсамо (!). Совместные действия против немцев. Триста миллионов долларов — репарации (бумагой и т. д.).
В бою финнов с немцами за остров Гогланд наша авиация содействовала финскому гарнизону (вот как повернулись события!). В открытом море на одном из финских кораблей произошла свалка между финнами и немцами. Финны взяли верх и сдали немцев в Висбю (на острове Готланд) — шведам.
В Прибалтике — решающая битва.
Сообщили о том, что сорок советских дивизий введено в действие…
Через Софию советские танки шли в течение часа. Огромный подъем среди населения.
Югославы твердо говорят, что из Греции не вырвется ни одна немецкая дивизия. Пути через Скопле — Ниш закупорены.
Авангарды Красной Армии вышли к Эгейскому морю (!).
Мы не можем еще охватить всего величия решенных задач! Надо снова и снова вдумываться, читать…
Звонок: «Пал смертью храбрых «знаменец», капитан Юрий Севрук… Похоронен с соблюдением воинских почестей в городе Выру, в Эстонии…»
Еще один товарищ потерян… Прощай, Юра. Он наступал с раненой, сломанной рукой! Я только на днях просил ЦК о том, чтобы его отозвали.
Салют в честь Ленфронта: крупный прорыв в Эстонии! Надо сворачивать все дела и ехать на Балтику. «Знамя» подождет.
Напоследок пошли поужинать с С. К. в «Арагви». Вечный разговор о жизни, о пути нашем… С. К. волнуется за меня, уговаривает лечиться… Трогательный друг мой, мне нужно вернуться в Таллин! Затем — Берлин! А после можно и полечиться.
21 сентября 1944 года.
Хороший осенний день.
В час дня — в Камерном театре. Рабочая читка «У стен Ленинграда». Работа над макетом и т. д.
Пьесу труппа приняла отлично. Прощаясь, я сказал Таирову: «И все-таки искусство — не главная тема моей жизни, главная тема — жизнь!»
Вечером — в «Правде»: прочел бюллетени, попрощался…
Получил и документы, и билеты только на 24 сентября. Не опоздать бы на Балтику.
22 сентября 1944 года.
Салют в честь взятия Таллина! Я разрыдался — Таллин! С какой болью мы покидали тебя страшной осенью 1941-го. Туда, скорее! И на этот раз (как с Ленинградом) моя мечта — быть при взятии Таллина — не сбылась…
23 сентября 1944 года.
Дела сдал, отредактировал рукописи для «Знамени», последние распоряжения в редакции и т. д.
Вечером читал дневники С. К.: 1916–1920 годы. Они очень взволновали меня.
24 сентября 1944 года.
Наш отъезд в Ленинград. Прощание с Москвой…
Мне трудно — сдает здоровье… Московские нагрузки, новый ритм жизни — сказались. У меня уже три недели фурункулез (не хотелось об этом писать). В Кронштадте возьму витамины, пивные дрожжи и прочие лекарства и — в Таллин!
Едем «Стрелой»…
Стук поезда… Клин, Калинин… Кажется, что события 1941 года где-то позади, бесконечно далеко…
25 сентября 1944 года.
Удивительное ощущение грусти и радости при виде Ленинграда. Привязанность к городу — необыкновенная. Ощущение красоты, борьбы.
А время идет и идет… Город все напористей входит в новую полосу ремонтов, окраски и пр. Ленинград по задымленности опережал Глазго, Кадиевку и др. Сейчас широко берутся за озеленение. Ряд новых планов, будут использованы двести двадцать пять сортов деревьев и кустов.
Приехали на Песочную… Домашние новости: огород цел, много помидоров, свеклы и т. д. Ольга Константиновна занята книгой — хочет подарить ее городу. Это обнаженные, правдивые записки об осаде — семьсот страниц!
Я рассказал Ольге Константиновне московские новости и т. д.
В моей комнате нет перемен… Вспомнились дни обстрелов; холодные ночи 1942 года, когда мы, волнуясь, вслушивались в поздние радиопередачи о битве за Сталинград под противное царапанье и шорохи крыс… Мои книги, бумаги, настольные вещи — все надо сохранить, перевезти в Москву.
…В центре последних событий — встреча в Квебеке: «Сталин, ссылаясь на занятость войной с Германией, отказался присутствовать». (Приедут и в Москву.) В Квебеке широко обсуждались и европейские, и тихоокеанские проблемы.
В печати (22 сентября) появились пока следующие сведения о будущем Германии: оккупация Германии Красной Армией, английскими и американскими войсками; союзная контрольная комиссия (ее возглавят главнокомандующие трех стран…); ликвидация всего аппарата национал-социалистов; демилитаризация Германии. (А каково во всем участие Франции?)
Все это ясные, логические меры — с учетом опыта 1918–1919 годов. Не повторять ошибок той поры! И, конечно, не допускать рас-прав, уничтожения народа. Впрочем, наша методика в Финляндии, Румынии и т. д. достаточно в этом смысле убедительна…
В Прибалтике крупные успехи Красной Армии. В Эстонии разгромлено до шести немецких дивизий… Потоплено при эвакуации противника несколько транспортов. Авиация КБФ действует весьма активно…
Квебек и Тихий океан. Принят «План удушения Японии». Союзники требуют участия СССР в последних ударах на Дальнем Востоке. Иден настаивает на необходимости новой встречи «трех»…
На Западе немцы начали оказывать (кое-где) сопротивление союзникам.
Мне кажется, что союзники пока лишь прощупывают немецкую оборону, взяв то, что им было легко взять. Главный удар — по самой Германии — еще готовится, и он, видимо, будет сочетаться с нашим ударом…
Перспективы. Скептики говорят о «картеле трех империй», о новом триумвирате: США, СССР, Англия… Известно, как происходили расколы в триумвиратах. Начальник авиации США генерал Арнольд недавно заявил: «Надеюсь, что в следующей войне мы не повторим ошибок предыдущей». Интересно, с кем готовится воевать м-р Арнольд? Кстати, в Англии намерены сохранить всеобщую воинскую повинность (!).
К вечеру собрались Крон, Азаров, Рита, С. К. и я… Ощущение тесной, сжившейся компании. Все были рады встрече в уютной мансарде С. К.
Я предложил:
— Война идет к концу. Представьте себе — вы у микрофона. Что вы ощущаете сейчас? Ваши итоги? Ваши мечты?
Пауза, молчание. Раздумья… Никто к воображаемому микрофону не подошел.
Решили пройтись по вечернему Ленинграду… Мы шли к Кировскому проспекту, что-то напевали. У трамвайной остановки, в мягкой осенней тьме, стали вальсировать. Рядом пели песню какие-то девушки… Победа — в воздухе, в дыхании людей!
Растроганное, лирическое настроение… Через день, два — на фронт. Когда-то снова увидимся?
26 сентября 1944 года.
В 11 утра с С. К. на машине — в Ораниенбаум. Опять руины… За Кировским заводом вереница разбитых трамваев 1941 года, — их, видимо, скоро отведут в парк. Везде следы ремонтно-восстановительных работ; разборка разбитых строений, руин.
Памятник Кирову уже открыт[211]…
Красивые леса, багрянец, золото, зелень… Руины за Новым Петергофом. Остановил машину у кладбища, — хочу пройти к могиле М. В. Матюшина[212]. Сосны, лютеранские железные кресты старых времен, красные столбики у могил офицеров и бойцов (1941–1944 годы). Надпись: «Мины». Но идти надо. Прошли по травке, гуськом…
Нашли могилу: вековая сосна, темный камень с алой надписью: «М. В. Матюшин»… Ограда несколько повреждена. Поправили. С. К. положила на камень ветку красной бузины…
Мир тебе, художник, в доме которого мы жили и работали в годы осады.
Едем дальше… Опять кругом все битое, ржавое, угрюмое… и осенняя краса природы.
Ораниенбаум… Пересели на поджидавший нас катер — и в Кронштадт.
С пристани — в Пубалт. Здание штаба и Пубалта перекрашено. Где нет стекол, вставлена расписанная «под окна» (черным с белыми каемками) фанера. У дверей Дома флота — афиша: «Литературный вечер. Выступают Вс. Вишневский, Вс. Азаров, Г. Мирошниченко…» Оперативно! Уже узнали о моем приезде? Ну что ж, выступлю.
Из новостей.
В доке ремонтируется взятая нами немецкая подводная лодка («U» — 520 тонн). В момент торпедирования команда обедала при открытых переборках. Ничего не успели сделать. Спасли несколько человек, в том числе и командира лодки (29 лет, бывший летчик, прошедший шестимесячные курсы подводного плавания).
Лодку поднял с семидесятиметровой глубины ЭПРОН[213]. Сейчас бывший командир и остальные работают тут же как консультанты. Командир мрачен, кусает губы. Он весь сжался, когда вытаскивали пятьдесят трупов… Их похоронили на кладбище в Кронштадте. Хоронили сами немцы.
На лодке обнаружены некоторые полезные вещи… Месяца через два лодка будет в строю.