— А где линия электропередачи? — спросил Форштер.
— Если напрямую, то километра два-три будет.
— Не пойдет, — развел руками директор завода. — Место хорошее, а не пойдет. Так вот-с, друг мой. Не сможете вы подсоединиться к электросети, придется новую линию тянуть. А для этого не дни, месяцы потребуются.
— Надо будет, и в дни уложимся, — не сдавался Купрявичюс.
Подошедший Ульчев поддержал инженера:
— Конечно, построим, чего там…
— Действуйте, — махнул рукой Соловьев. — Ты, лейтенант, затаскивай на гребень станцию и приступай к оборудованию позиции. А ты, коль проявил инициативу, — он смерил пристальным взглядом Купрявичюса, — иди в контору торфоразработок. Договоришься там о прокладке линии.
Но когда Купрявичюс приехал в Рахья, где находилось управление, и встретился там с техническим руководителем торфоразработок, то упал духом. Нет, подключиться к линии было можно, только напряжение ее — три тысячи вольт. А это значило, что следует потом еще монтировать понижающую подстанцию.
— Коль такое дело — пособим. Дам я тебе двух спецов. Они хоть и бабы, но электрики высокой квалификации, — попытался успокоить техрук Купрявичюса.
— Да разве нас всего два монтера выручат, тем более женщины?!
— Не скажи, не скажи. Они вкалывают похлеще иного мужика, без нытья…
На прокладку линии электропередачи вышел весь расчет, не считая дежурной смены и часовых. Бойцы валили лес, рыли ямы, ставили столбы, монтеры тут же взбирались на них, вешали крючья, протягивали кабель… Это был чудовищный, адский по тяжести труд войны.
Они протянули «высоковольтку» и установили понижающий трансформатор за двое суток! Зато теперь «Редут-6» «видел» великолепно.
Наконец-то Николая Калашникова снова включили в боевой расчет. Только не на «четверку», а старшим оператором «Редута-7».
В Манушкино прибыли под вечер. Всеми работами по оборудованию «дозора» руководил инженер батальона Осинин, и Калашников старался быть к нему поближе.
Засветилась на экране полоска электронной развертки. Калашников смотрел на нее, комментируя малейшее изменение зубцов-импульсов отраженного сигнала.
— Товарищ воентехник, смотрите, какая четкая картинка «местников», уж я ее, дорогушу, запомню! Наверное, лучше всего зарисовать, как вы считаете? Тогда ночью разбуди — и тут же воспроизведешь! А вот цель!
— Ну-ка, ну-ка…
— Да вот же, товарищ воентехник, смотрите, — ткнул Калашников в едва заметную, с волосок, полоску. — Видите теперь? Одиночка, от нас отдаляется. Интересно, что за самолет?
Осинин взял отвертку, подкрутил потенциометр настройки, и полоска проступила на экране четко, обозначилась ее вершина.
— Нет, это не бомбардировщик.
— Почему ты так решил?
— Понимаете, товарищ воентехник, у «юнкерса», например, вершина должна быть более пологая… Вот я чудак-человек, кому объясняю? — хохотнул неожиданно Калашников. — Вы ведь сами нам об этом на занятиях рассказывали! А эту отметочку, — он снова показал на экран, — я тоже запомню…
Они работали до полуночи. Утром, чуть свет, Осинина снова удивил Калашников, сидевший на пеньке невдалеке от шалаша-землянки и что-то записывающий в тетрадь.
— Не спится, сержант? — подошел к нему Осинин. — Письмо решил зазнобе написать?
— Никак нет! — вскочил Калашников. Смущенно добавил: — Решил я, товарищ инженер, книгу написать.
— Кни-и-игу?.. — протянул Осинин. — И о чем? Калашников смешно почесал затылок карандашом.
— Понимаете, я спрашиваю себя: много ли есть учебников, наставлений там всяких о «Редутах»?.. Нет ничего. Мы первые их осваиваем, хотя бы вот этот, — кивнул он в сторону установки. — До конца ли мы знаем ее возможности? Наверное, тоже нет. А в книгу я буду записывать все до мелочей. Посмотрите, если есть желание, — он протянул инженеру тетрадь.
Осинин открыл ее. Калашников описывал ту воздушную обстановку, которую наблюдали они при настройке станции. И не только зафиксировал поведение радиопеленгатора в тот или иной момент, но и попытался зарисовать картинку, высвечивающуюся на экране. А Калашников продолжал:
— Когда будет заступать очередная смена, я им покажу, смотрите, мол, братцы, что вы можете увидеть. Не теряйтесь в случае чего. Это тому-то и тому-то соответствует. Правда, с рисунками у меня дело туго идет. Но как только я с Гариком встречусь… — Поправился: — С красноармейцем Микитченко. Он все оформит в лучшем виде.
— Думаю, ты прав. Одобряю твое начинание, — сказал Осинин, возвращая тетрадь. — Золотая получится книга с точки зрения обобщения нашего опыта. Это, брат, ой как нужно!..
Осинин рассказал о Калашникове командиру и комиссару батальона:
— Представляете, какую идею подсказал старший оператор? Нужно на каждом «дозоре» завести такую книгу или, вернее сказать, «Журнал характерных импульсов». В него зарисовывать изображения разверток, описывать обстоятельства того или иного воздушного наблюдения, все реакции «Редутов». Это же будет настольная книга операторов!
— А что, командир, задумка хорошая, — поддержал
Осинина Ермолин.
— Согласен. Но только как же быть с сохранением военной тайны? — спросил Бондаренко. — Ведь есть распоряжение: никаких записей, никаких дневников… Вдруг такой журнал попадет в руки врага?
— А если «Редут» попадет в руки врага?!
— Что за чушь говоришь, Сергей! Такого не будет никогда, — сказал Бондаренко.
— Засекретим журналы, как и другие наши документы, прошнуруем страницы, включим в опись «Редутов», ответственными назначим инженеров установок…
— Убеждать умеешь, — согласился Бондаренко. — Но смотри, Осинин, под твою ответственность, чтобы с точки зрения сохранения тайны все было как надо. Теперь вот еще что. — Бондаренко улыбнулся и торжественно объявил: — Получено разрешение штаба корпуса об организации при «Редуте-5» экспериментальной группы для создания комплексной телевизионной установки, которая будет передавать данные РУС-2 на командный пункт. Техническим руководителем назначается автор проекта — сержант Горелов.
Осинин вскочил.
— Смотри, а он сейчас в пляс пустится, — засмеялся Ермолин.
— Ты особо не радуйся, Сергей, садись, — урезонил инженера комбат. — Определены сроки: три-четыре месяца на эти работы. Если не выполним, спросят в первую очередь с тебя. Ясно?
— Но ведь такие сроки нереальны, — опешил Осинин.
— Приказы не обсуждают, — не терпящим возражения тоном отрезал Бондаренко.
— А как с радиомастерской? — спросил Осинин.
— Будем ее создавать на базе группы Горелова. Радиомастерская должна стать центром всей изобретательской и рационализаторской работы, — устало заключил Бондаренко.
Вечером в кабинет Жданова вошли Форштер и Соловьев, которые доложили члену Военного совета фронта о том, что его указание о создании сплошного радиопеленгаторного поля для обнаружения воздушных налетов противника выполнено. Установки РУС-2 работают надежно.
— Приятная новость, спасибо. — Андрей Александрович поднялся из-за стола и подошел к большой, во всю стену, карте. — Так где расположены наши «Редуты»?
Соловьев перечислил. Жданов взял записную книжку и сделал пометки.
— Хорошо бы поставить пеленгатор и за Ладогу, к Волхову, и, может, не один, — размышлял он. — Очень важно оберегать нашу единственную коммуникационную артерию, связывающую город со страной. Как, товарищ Форштер, завод не даст нам еще парочку «Редутов»?
— Завод свернул производство и практически полностью уже эвакуировал технику.
— Это плохо. Но кто-то же да остался на заводе? Наверное, и сырье, и детали, и кое-что из оборудования тоже осталось… Я вот о чем попрошу, товарищ Форштер, прежде чем вы отправитесь в Новосибирск, соберите рабочих, которые не уехали, организуйте из них бригаду. Может быть, подключить к ним специалистов из радиобатальона? Надо собрать еще хотя бы одну установку. Разъясните людям… Если ленинградский рабочий за дело возьмется, он обязательно доведет его до конца!
— Хорошо, товарищ Жданов, считайте, что я выполнил ваше поручение, — взволнованно заверил Форштер…
…Если вам, читатель, доведется побывать в Ленинграде в Музее истории Ленинградского военного округа, то обязательно обратите внимание на рукописный фолиант в бархатной обложке, на которой укреплены резные деревянные буквы — «Золотая книга». Да, это та самая, что написана первыми локаторщиками. Полистайте ее и вы почувствуете не только насколько она уникальна по содержанию, но и «услышите голоса» мужественных защитников Ленинграда, ощутите терпкий вкус того далекого времени. Дрогнет сердце, ведь это начало нашей радиолокации.
Из «Золотой книги»:
«Сила плюс искусство — вот что решает исход вооруженной борьбы. Нашей силой в борьбе с врагом является передовая техника — «Редуты», а искусством — многочисленные приемы применения этой техники… Было бы неправильно считать, что из «Редутов» нельзя выжать больше отведенной ему максимальной дальности обнаружения в 120 километров…
Творческая мысль инженеров, старших операторов, их постоянное стремление возможно дальше обнаружить противника привели в ряде случаев к засечке целей на расстоянии 220–230 км».
Глава VII
Лобастов: — Здравствуйте, Дмитрий Васильевич! Очень рад, что предоставилась возможность переговорить.
Соловьев: — Приветствую, Михаил Михалыч! Обрадован такой встречей на расстоянии в не меньшей мере. Что нового? Как Москва?
Лобастов: — Стоит столица незыблемо!.. Но об этом после, если останется время. Сейчас о главном. Как мы поняли из последнего донесения, установки РУС-2 значительно улучшили свою работу и стали на вашем фронте единственным надежным средством воздушного наблюдения.
Соловьев: — Так точно, товарищ генерал. Начиная с октября внезапных налетов авиации противника на город не было.