Но главное – это, конечно, пальцы. Немного подшаманить с составом стали и методом ее закалки, и это позволит значительно повысить срок их службы, а небольшое изменение формы предотвратит самовыпадание. Вроде бы это мелочи, но они значительно облегчат службу нашим танкистам.
А система натяжения гусениц? На Т-34 для этого порой нужны были три человека и кувалда с матом, а уже на Т-44 – один человек и без кувалды и мата. Вот и надо еще прикинуть, как можно модернизировать танк, чтобы максимально облегчить экипажу работу с ним. Как-то не хочется мне постоянно икать, когда наши танкисты будут поминать меня таким незлым тихим словом.
Вот так в мелких заботах пролетел месяц. Даже оглянуться не успел – пришла пора снова ехать в Москву к Павлову. Как у главного конструктора нового проекта, никаких проблем с организацией командировки у меня не возникло, а потому, воспользовавшись служебным положением, я приехал на вокзал на нашей заводской «эмке». Снова поезд, и поездка теперь уже в купейном вагоне – расту, понимаешь.
На следующий день состоялась встреча с Павловым. Отдал ему свой опус из переработанного мной устава, теперь ждать, когда Павлов с ним ознакомится. После этого достал карты и фишки своей «Стратегии» – именно так я решил назвать свою игру. Карты – три комплекта разных мест – мне отпечатали в типографии, а стилизованные фишки и кубики сделали наши слесаря. Разложил все на столе и объяснил общие правила игры. Павлов вначале посчитал это дурью, но когда я, расстелив на столе карту и наугад расположив на ней фишки, еще раз показал уже, скажем так, на натуре, то Павлов заинтересовался. В итоге он согласился со мной, что это будет вполне неплохой тренажер для штабных игр, максимально приближенный к реальным учениям. А кроме того, у нас состоялся, на мой взгляд, важный разговор, в том числе и о «Стратегии».
– Как тебе, Олег, в голову пришло сделать такую игру и почему ты считаешь, что она поможет в обучении командиров?
– Понимаете, Дмитрий Григорьевич, воюет не техника – воюют люди. Я знаю про нашу нынешнюю стратегию. Все же правильно, что Тухачевского расстреляли: он нам такую свинью подложил, что если мы не изменим принятые в армии его постулаты, то в случае войны кровью умоемся по самое не могу.
– Почему ты так считаешь?
– А его измышления, что нам нужна армада легких танков для преследования деморализованного противника. А почему он деморализован будет, кто его деморализует? Если наши бойцы, то тогда они должны день и ночь тренироваться и учиться. Вы знаете, что случится, если, к примеру, такой Тухачевский пошлет в атаку новейшие танки? Думаете, они всех победят? Дудки! Мы просто потеряем эти танки и другую технику, что будет вместе с ними. В таком случае пускай это лучше будут старые танки, чем новые.
– Да с чего ты решил, что мы все потеряем?! – повысил голос Павлов.
– Хорошо, вот послал он танки в атаку, а там и рады стараться. Пускай они успешно прорвали оборону противника и рванули вперед. И уйдут они ровно на расстояние, которое смогут проехать на одной заправке. Сейчас ведь никто не пошлет вместе с танками и заправщики с топливом, и грузовики со снарядами. А как только техника исчерпает запасы топлива, то она встанет. Да и боекомплект, думаю, в ходе марша тоже израсходуют, и окажутся они без топлива и снарядов среди противника. Сейчас ведь у нас нет взаимодействия родов войск, и танки рванут вперед одни, без пехоты, и так одни и окажутся в окружении противника, без топлива и боеприпасов. Танки даже сжечь или взорвать не получится, так как ни бензина на поджог, ни снарядов на подрыв не будет, и достанутся они противнику целыми и невредимыми. Он ведь не будет сидеть без дела, просто наблюдая за нашими действиями. Сам собой напрашивается фланговый удар в месте прорыва, чтобы перерезать образовавшийся коридор и оставить прорвавшиеся части без подкреплений и снабжения.
– Олег, я удивляюсь твоему пессимизму. Почему ты решил, что все такие тупые? Пошлют вслед танкам грузовики со всем необходимым.
– И противник их все уничтожит или захватит, когда нанесет свои фланговые удары. Вот вы мне не верите, но это легко можно проверить. Привлеките нескольких толковых командиров, пускай они к игре таблицу поправок сделают, а потом проведите несколько игр. Уверен, хоть в одной из них кто-нибудь вот так рванет вперед, если не все. Повторяю, без опытных и обученных экипажей и командиров любая техника – всего лишь дорогостоящее железо. Мало иметь технику, главное – это уметь ей пользоваться. Пока это не осознают наши командиры, любое боестолкновение будет обходиться нам большой кровью.
Павлов задумчиво смотрел на меня, будто оценивая.
– Знаешь, Олег, думаю, я в тебе не ошибся. И если ты не допустишь ошибки, то можешь очень высоко взлететь. А по твоей «Стратегии»… Через месяц приедешь снова; за это время и переработанный тобой устав изучат, и, как ты сказал, поправки и таблицы к твоей игре сделают. Вот и сыграешь при мне, опробуешь сам свою придумку.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Дотрынделся, понимаешь ли.
– Не догонишь, не догонишь!
Сегодня нам повезло: на выпавший выходной пришелся хороший и солнечный день в череде пасмурных и дождливых осенних питерских дней. С самого утра, после завтрака я забрал свою Варю на весь день гулять. Вдоль набережной реки Фонтанки, мимо Аничкова моста с его знаменитыми конями скульптора Клодта мы не спеша дошли до Михайловского замка с его парком.
Еще в своей прошлой жизни я частенько приезжал сюда с сыновьями, особенно зимой. Я просто гулял, дыша свежим, морозным воздухом, а мои сорванцы вовсю гоняли на лыжах. Особенно им нравилось съезжать на лед небольшого пруда. И так проходило полдня, когда наконец, вволю накатавшись на лыжах и хорошенько промерзнув, довольные и счастливые мы возвращались домой.
И вот теперь я гулял здесь со своей Варей. Легкий и теплый ветер приятно нас обдувал. Варя, взяв меня за руки, закружилась, а я, решив больше не тянуть, сказал:
– Варя, выходи за меня замуж.
Как я потом жалел, что не успел сказать эти слова своей Вареньке, и вот теперь я не хотел больше ждать и терять время. Раз мне выпал уникальный шанс снова прожить свою жизнь сначала, то я не хотел повторять свои ошибки. Кто знает, женись я тогда на Варе, может, она и осталась бы жива, просто не встретившись с теми подонками.
– Что? – Варя, похоже, не сразу поняла суть моих слов. – Что ты сказал?
– Варя, я тебя люблю и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и стала моей женой.
Пристально глядя мне в глаза, она немного так постояла, а потом, взвизгнув, повисла у меня на шее, при этом наши губы слились в поцелуе.
– Мама, – сказала Варя, когда мы, нагулявшись, вернулись домой (вернее, когда я проводил свою Вареньку к ней домой), – Олег сегодня сделал мне предложение.
Ирина Федоровна на мгновение замерла, а потом расплакалась. Варя бросилась к матери, утешать ее, а та произнесла:
– Жаль, что отец Вареньки не дожил до этого дня.
Варин отец погиб в 1928 году. Он работал инкассатором и был убит при ограблении. Хотя напавших на инкассаторов урок нашли и приговорили к расстрелу, но ни Ирине Федоровне, ни Варе от этого легче не стало, ведь отца и мужа этим было не вернуть.
На следующий день я ушел с работы немного пораньше, и мы с Варей пошли подавать заявление в загс. Вот только в этой бочке меда была своя ложка дегтя. Не зря классик писал, что квартирный вопрос испортил много народу. Перед нами открыто вставал квартирный вопрос. У меня дома, в моей комнате, кроме меня жили еще младший брат и сестра. Мне что, выгнать их в комнату родителей? А Варя жила в одной небольшой комнате вместе с матерью. И где нам потом жить?
Хорошо, что мне помогли в профкоме, выделив отдельную комнату в общежитии завода, причем оно было ближе к нему, чем мое прежнее жилье. Уже через неделю мы с Варей переехали в общежитие.
Через два дня после ноябрьской демонстрации мне на завод позвонил Павлов. Устав с моими поправками изучили, таблицы с поправками к «Стратегии» составили, так что следовало предстать пред грозны царски очи.
Снова вокзал, и снова поезд, и снова златоглавая. Вот только на этот раз я вначале заехал в гостиницу и только потом поехал в ГАБТУ к Павлову.
Ну что сказать, с уставом, в принципе, получилось хорошо. Павлов привлек к его изучению нескольких командиров, вернувшихся из Испании и получивших там опыт современной войны. В общих чертах они были согласны с моими исправлениями, но кое-где сильно подправили: все же я не военный и не служил, и не мог знать многие нюансы. В итоге Павлов принял новый устав с исправлениями своих командиров.
А вот со «Стратегией» вышло по-другому. Приглашенные им для составления таблиц поправок командиры разных родов войск их сделали, и теперь игра была полностью готова. Вот Павлов и озадачил меня проверкой игры, с одной стороны, а с другой – это была проверка меня любимого. Говорить можно что угодно, гораздо трудней подтвердить свои слова делом.
Расстелив на большом столе свою карту «Стратегии», я стал расставлять на ней фишки с обозначением войск. Помощники арбитра, которым, разумеется, стал сам Павлов, записали в блокнот расположение и количество моих войск и отправились в кабинет арбитра, где на такой же карте стали их расставлять. То же самое в данный момент происходило в соседнем кабинете, где против меня играл комдив Никифоров. Не знаю, за каким чертом его принесло в ГАБТУ, но попавшись на глаза Павлову, он был выбран мне в противники, и сейчас расставлял фишки на своей карте. По условиям игры Никифоров наступал и имел двойное превосходство в силах, а я должен был, так сказать, на деле доказать свои слова.
Комдив Никифоров приехал в Москву, в ГАБТУ для выбивания запчастей для своей дивизии и случайно попался на глаза своему начальнику комкору Павлову. Приказав ему идти за собой, тот привел Никифорова в кабинет, где на большом столе была разложена необычная карта, вся расчерченная небольшими пронумерованными шестиугольниками (вначале я хотел сделать квадраты, но потом, вспомнив компьютерные игры, в которые с удовольствием играли мои внуки, передела