Глава 13
За окном пробегали леса и поля, временами рассекаемые речками или ручьями. Вокруг стоял такой знакомый и приятный запах угля, а на столе, в стеклянном стакане в подстаканнике был горячий чай, а рядом лежали сушки. Те, старые, настоящие пресные сушки с маком, какие в моей прошлой жизни после развала СССР было уже не найти. Негромко перестукивали колеса вагона на стыках рельсов, а я сидел один в купе и смотрел в окно, прихлебывая из стакана горячий чай и грызя крепкими, молодыми зубами сушки.
Вот уже целую неделю я в пути. В нашем эшелоне шесть пассажирских вагонов – два купейных и четыре плацкартных. Остальные вагоны – это открытые платформы, на которых везут бронетехнику. И таких эшелонов целых три. Экспериментальный танковый батальон со всеми средствами усиления, как то: противотанковый дивизион из девяти СУ-57, зенитный, гусеничные бронетранспортеры танкового десанта из приданной батальону пехотной роты. Разумеется, также и техника обслуги, связи и санитарного отделения, короче, полный штат нового, экспериментального исполнения. Если все оправдается, то и другие танковые части начнут переводить на этот штат.
Куда мы едем? На Дальний Восток. Зачем? Так узкопленочным глаза на жопу натягивать. За окном лето 1939 года, и сейчас в самом разгаре конфликт на Халхин-Голе. Самое то, чтобы испытать в боевых условиях новую технику, новые штаты и новую тактику, причем, считай, практически в тепличных условиях. Чем сильней мы сейчас вломим японцам, тем больше у них будет причин не лезть к нам, когда начнется война с Германией. Тогда они не рискнули, посчитали, что воевать с наглосаксами лучше, теперь и подавно не рискнут.
Мои соседи ушли в соседнее купе, расписать пульку. Я не любитель карточных игр, вот в шахматы сыграть или забить «козла» в домино – другое дело. Но сейчас я один, рядом на столе лежит томик Беляева, а в чемодане двухтомник Жюля Верна. Будь у меня возможность, я бы больше с собой в дорогу книг взял, но бумажные книги слишком большие и тяжелые. Вот когда жалеешь о техническом прогрессе будущего: там в обычный телефон ты можешь закачать целую библиотеку. А сейчас у меня только три книги с собой и две уже прочитаны, вернее перечитаны. А в голове в это время вспоминаются события прошедших месяцев.
Новый год мы встречали все вместе в нашей с Варей новой квартире. Хорошо иметь свою личную машину, да еще повышенной проходимости. Я привез на ней из леса двухметровую пушистую красавицу, густую, ствола за ветками не видно. Ее мы установили, разумеется, в большой комнате и стали наряжать. Жаль, что пока хороших стеклянных игрушек практически нет, в основном из бумаги, да и с гирляндами швах, но все равно получилось красиво.
Я съездил за своими бабушками с дедушками и родителями с Ириной Федоровной. Зарплата сейчас у меня хорошая, так что купил в коммерческом магазине разные вкусности, да и на рынке много чего купили, а потому стол у нас вышел богатый. Отметили мы Новый год отлично, ровно в полночь открыв шампанское и выпив за праздник, потом оделись и вышли на улицу, подышать свежим воздухом и поздравить соседей.
За это время мы с Варей познакомились со многими нашими соседями, вернее это я, а Варя практически со всеми. Я-то работаю и свободного времени у меня очень мало, зато Варя, сидя дома с Игорьком и регулярно гуляя с ним, успела перезнакомиться практически со всеми жильцами нашего дома. Вот сейчас мы и поздравляли друг друга с наступившим новым годом. Чуть ли не половина соседей вышла на улицу праздновать праздник. Своих родителей с мамой Вари я отвез потом домой, а бабушки с дедушками остались ночевать у нас, благо квартира большая и место, где поспать, тоже было.
В конце января я закончил со своими архаровцами работу над Т-28М, и мы приступили к его воплощению в металле. Жаль, Казакова перевели директором Ижорского завода, но и с новым директором у меня сложились хорошие рабочие отношения. В конце февраля первый Т-28М был сделан, его сразу отправили на полигон, гонять по бездорожью, а мы в то же время заканчивали еще два экспериментальных танка. Проходимость оказалась на высоте, обстрел со всех сторон Т-28М тоже выдержал с блеском, и в середине марта на Кубинке Т-28М прошел государственные испытания и был официально принят на вооружение. Теперь точно весь спектр бронетехники был разработан и запущен в производство. Я сделал все, что было в моих силах. По крайней мере, в области бронетехники и уставов по ее применению я преуспел.
Несмотря на мои усилия, я не заметил пока расхождения в истории, разумеется, если не считать строительства новых заводов, которые были закуплены в Америке. Но видимо, толчок, данный мной в одной отрасли, передался и на другие. В частности, это произошло с истребителем И-180. Начатый разрабатываться в прошлом году, он в моей истории так и не был принят на вооружение, несмотря на то, что был очень неплохим и, в принципе, мог на равных бороться с немецкими «мессершмиттами». Но из-за поспешности с испытанием самолета еще сырой прототип с кучей дефектов разбился, причем при этой аварии погиб и летчик-испытатель Валерий Чкалов. Согласно выводам комиссии, при посадке заглох еще не доведенный до ума двигатель М88.
Сейчас Поликарпов, после запуска весной 1938 года заводов авиационных двигателей фирмы «Пратт энд Уитни», решил поставить на И-180 вместо еще не доведенного до кондиции М88 двигатель Pratt & Whitney R-1830-94 мощностью в 1350 л. с., это было на 250 л. с. больше, чем у М88. Уже отработанный двигатель (а R-1830 выпускался с 1932 года) позволил Чкалову без аварии совершить первый испытательный полет. С американским двигателем скорость истребителя достигла 620 км/час на высоте, что значительно превышало скорость «Эмиля», с такой скоростью сравняется только «Фридрих». Кроме того, повышение мощности двигателя позволило изменить вооружение истребителя: вместо двух ШКАСов и двух БС установили два ШВАКа и два БС, тем самым значительно повысив его огневую мощь. Теперь, при принятии И-180 на вооружение, он даже без всяких модернизаций сможет эффективно бороться с немецкими истребителями. И он был принят на вооружение летом 1939 года с американским двигателем, как истребитель завоевания превосходства в воздухе.
Одновременно с этим в производство пошел американский тяжелый бомбардировщик Б-17, более известный как «летающая крепость». Он имел скорость почти как у истребителя и по всем показателям значительно превосходил наш ТБ-3. Это я узнал совершенно случайно. Я, правда, подумывал кое-что подсказать Поликарпову, но в итоге решил не рисковать. Мало ли что выйдет, это ведь не моя епархия. Но все случилось и без меня.
Про Халхин-Гол я тоже никому ничего не говорил, тут отговоркой про анализ обстановки не отмажешься, к тому же все и без меня должно было хорошо закончиться. А вот испытать там нашу новую технику было не просто можно, а нужно. Правда, испытывать надо было только легкую технику, чтобы не насторожить потенциальных противников, к тому же там для наших новых средних и тяжелых танков не было работы. Даже в той истории, в 1945 году, когда СССР объявил войну Японии, в основном в боевых действиях использовали старые БТ, которые сохранились к тому времени только на Дальнем Востоке. Вот и сейчас боевые испытания пройдут только ЛТ и БТРы, как колесные, так и гусеничные.
К тому же Шавырин закончил наконец работы по своему 120-миллиметровому миномету ПМ-38, и после небольшой модернизации, в частности установки на самоходное шасси, он был установлен в гусеничный БТР. Вот вся эта техника сейчас и ехала в эшелонах на Дальний Восток, только в других.
Мой невольный отпуск с ничегонеделаньем наконец-то закончился: рано утром мы прибывали на конечную станцию. Все вокруг было забито войсками. Как оказалось, в ночь на 2 июля японские части начали выдвижение и атаковали утром части нашего 149-го мотострелкового полка. Кроме того, японцы перешли в наступление у горы Баин-Цаган. Они переправились через реку Халхин-Гол и закрепились на западном берегу реки, взяв с нее под свой контроль значительную часть территории и фактически нарушив оборону советско-монгольских войск на западном берегу Халхин-Гола.
Был построен понтонный мост через реку, по которому в первую очередь стала переправляться противотанковая артиллерия. В течение дня на западный берег было переправлено около 8 000 японских солдат и офицеров, не менее 30 артиллерийских орудий, несколько бронемашин и автотранспорт. (Танки не переправлялись из-за просчета генерала Комацубары – уже в ходе переправы оказалось, что наведенный понтонный мост вес танков не выдерживает, а бродов через реку Халхин-Гол в этом районе нет, река для переправы танков по дну очень глубока.)
На рассвете 3 июля внезапно для себя на японцев напоролся 15-й кавалерийский полк 6-й кавалерийской дивизии МНРА, который выполнял приказ Жукова и двигался по дороге через гору Баин-Цаган в район южнее нее, на место предполагаемой встречи с советскими бронетанковыми частями. Усилив полк бронедивизионом, командир монгольской дивизии приказал атаковать японцев, но атака была сорвана японской авиацией – кавалеристы были рассеяны по степи с потерями. Советское командование обо всех этих событиях не знало. Вот в такой бардак мы и попали.
Моим батальоном официально командовал майор Баричев. Ну как официально – он был его командиром и полноценно им командовал, но у меня было право вето: я мог при необходимости отменить любой его приказ и отдать свой. Забегая немного вперед, хочу сказать, что мне так и не пришлось пользоваться своим правом вето.
Не успел еще выгрузиться наш эшелон, как возле нас образовался какой-то майор, который стал приказывать нам немедленно выдвигаться в сторону горы Баин-Цаган:
– Что за часть?! Немедленно выдвигайтесь к горе Баин-Цаган, там японцы прорвались!
– Военинженер третьего ранга Новиков. А вы, собственно говоря, кто? По какому праву отдаете здесь приказы?