Отрезвление пришло мгновенно, как только с мест боев полетели доклады в штабы. Для того, чтобы не нести большие потери, требовалось проводить артподготовку и авианалеты перед тем, как переходить в наступление, а это требовало повышенного расхода боеприпасов. На то, чтобы выйти к линии Маннергейма, преодолев около 30–40 километров, пришлось потратить около двух недель. Лучшая подготовка, как простых солдат, так и офицеров финской армии, давала свои плоды, и наступление советских войск шло с большим скрипом и потерями, которые были в 3–4 раза больше финских. Не везде можно было использовать бронетехнику, и это сильно сказывалось на боевых действиях.
Густые и труднопроходимые карельские леса диктовали свою тактику ведения боевых действий. Особенно хорошо в этих боях показали себя автоматы «Суоми», которые в ограниченном количестве присутствовали в финских войсках. Бой на короткой дистанции в лесу, в условиях ограниченной видимости, сразу показал их преимущество перед длинноствольными и медлительными винтовками, которыми в основном были вооружены бойцы Красной армии. Начавшие поступать в армию ППС шли на вооружение танковых частей, так как только Павлов озаботился постановкой этого автомата на вооружение, кроме него также и Берия приказал вооружить им состав войск НКВД.
Обычная пехота осталась с устаревшими «мосинками», и, только убедившись на собственной шкуре в эффективности автоматов, Ворошилов издал приказ о перевооружении армии на ППС. Вот только мгновенно перевооружить армию было невозможно. ППС выпускался в небольшом количестве, и если Павлову Ворошилов мог приказать подождать с его перевооружением танкистов на ППС, то Берии отдать такой приказ он не мог.
Поэтому пока Тульский оружейный завод нарастит производство автоматов, пройдет минимум несколько месяцев, так как следовало пересмотреть планы поставок материалов для них. Радовало только то, что автомат уже был создан и начал производиться, а теперь, убедившись в его полезности, перевооружение армии пойдет быстрей, и к началу войны с Гитлером уже большая часть советских войск будет им вооружена.
Выйдя к линии Маннергейма, советские войска встали, вернее те из них, кто к ней вышел. Остальные продолжали медленно, с трудом и большими потерями к ней выходить. Вот и настало время штурмовых самоходок. Полк майора Копылова двигался во втором эшелоне советских войск и пока не принимал участия в боевых действиях. Во время движения финские диверсанты, которые постоянно обстреливали наши части, видя, ЧТО двигается по дороге, просто не рисковали начинать обстрелы колонны полка. Именно поэтому полк прибыл к месту прорыва укрепрайона без единого выстрела.
Утром 14 октября полк выдвинулся вперед и на участке одного километра медленно двинулся в направлении финских дотов. Позади полка скапливалась пехота, которая ждала момента, пока самоходки расчистят им дорогу, подавив или уничтожив огневые точки врага. В 7 часов утра, после обильного завтрака, самоходки, порыкивая двигателями, медленно двинулись в сторону финских укреплений.
Немедленно начавшийся огонь противотанковых и обычных полевых орудий не принес финнам успеха. Их снаряды бессильно рикошетировали от толстых и наклонных плит лобовой брони прущих прямо на них самоходок. То и дело в самоходки попадали снаряды, но безуспешно. Конечно, ощущение экипажей боевых машин было не из приятных, но учебный обстрел сделал свое дело, и самоходчики спокойно шли в бой, уверенные в несокрушимости брони своих боевых машин.
Выйдя на дистанцию прямого выстрела, самоходки встали. Небольшое время их длинные орудийные стволы покачались, прицеливаясь, словно принюхиваясь, а затем раздались оглушительные выстрелы, и тяжелые фугасные снаряды полетели в цель. Амбразуры финских дотов и пулеметных бронеколпаков скрылись в огненном вихре разрывов. Каждая самоходка сделала по 5–6 выстрелов с места и медленно двинулась вперед, а позади них в атаку поднялась наша пехота.
Не все огневые точки финнов оказались подавлены: то тут, то там оживали пулеметы; только работали они недолго, так как самоходки, снова встав, открывали по ним огонь. Наша пехота мгновенно залегала, как только по ней начинали вести огонь, но и так же быстро вставала снова, как только самоходки подавляли оживающие огневые точки.
На преодоление линии укреплений ушло чуть больше часа. Тяжелые фугасные снаряды самоходок, разрываясь даже рядом с амбразурами, наносили повреждения орудиям и пулеметам, которые там стояли, тем самым выводя их из строя. Но зачастую, учитывая то, что стрельба велась прямой наводкой и с малой дистанции, снаряды влетали в сами бойницы и взрывались внутри дота, тем самым полностью выводя из строя орудия и убивая гарнизон дота.
Силы прикрытия под сильным ружейно-пулеметным огнем и ввиду подхода самоходок отошли от линии дотов и наши бойцы заняли их позиции. Тотчас в дело вступили саперы, которые шли в порядках наступавшей пехоты, только чуть позади и не высовываясь вперед. Они шустро закладывали подрывные заряды к бронированным дверям и отскакивали в сторону. Далее следовал взрыв и после него в дот врывались штурмовые группы, которые и проводили его окончательную зачистку.
А самоходки, разделившись на два отряда, двинулись вдоль линии укреплений, уничтожая на своем пути огневые точки противника, после чего пехота с саперами, действуя по уже отработанной схеме, зачищали финские укрепления от гарнизона. А две пехотные дивизии при поддержке ЛТ и Т-28М двинулись вперед, громя все встреченные финские части.
Жуков был удовлетворен результатами боевых действий. Ворошилов, который тоже присутствовал в штабе фронта, был недоволен довольно медленным продвижением вперед, но Жуков не желал нести лишние потери. Участков, где можно было воспользоваться своим преимуществом в бронетехнике, было не так много, а в основном бои шли в лесах, где финны имели преимущество в обучении.
Сталин, который очень внимательно следил за ходом боев, в управление войсками не вмешивался, но результаты боев его не очень радовали. Несмотря на то, что Красная армия все же продвигалась вперед, уровень потерь был достаточно высок. Порадовало только достаточно легкое преодоление укрепрайона, который вызывал у него закономерное опасение, но штурмовые самоходки Новикова с легкостью подавили их, еще раз подтвердив его правоту в видении будущего развития бронетехники.
Халхин-Гол показал преимущество новых легких танков и бронетранспортеров с бронемашинами, а сейчас подтверждалась правота с модернизированным Т-28 и штурмовыми самоходками. Достаточно хорошо противостоя финским противотанковым орудиям, Т-28М своими пулеметными башнями и орудием успешно давили огнем финскую пехоту и орудия.
В особняке Маннергейма снова собрались президент страны и командующий шюцкором, только в этот раз явно было видно, что они подавлены сообщениями с фронта.
– Добрый день, господа, – поздоровался с ними Маннергейм. – Хотя назвать его добрым не очень правильно.
– Карл, ты снова будешь бить по больному?
– Извини, Ристо, но я вас предупреждал, а вы меня не послушали. Как долго вы еще будете упорствовать? Каждый день на войне гибнут финские мужчины, а нас и так не слишком много.
– Но русские несут намного большие потери! – воскликнул генерал Мальмберг.
– Лаури, а ты сравнивал количество русских и нас? В одном только Петербурге живет столько людей, сколько во всей Финляндии. Русские могут себе позволить платить десятком своих за одного финна, а у нас каждый человек на счету. Господа, чего вы добиваетесь? Войны до последнего человека или заключения мира, пускай и с территориальными потерями?
– Но русские прорвали пока только первую линию укреплений! – не успокаивался генерал Мальмберг.
– А сколько на это им потребовалось времени? Думаете, им потребуется намного больше времени, чтобы их захватить? Господа, повторяю еще раз, у нас в этой войне нет шансов на победу. Вы сами видите, что кроме разговоров, реальной помощи нам от европейских стран нет. Небольшой ручеек добровольцев из Швеции и Норвегии погоды не делает.
Сейчас мы еще можем отделаться, как говорится, малой кровью. Разумеется, мы УЖЕ не получим ничего за те земли, которые хотел Сталин, но по крайней мере мы сохраним страну и народ. В противном случае мы можем потерять все. Вы хотите сопротивляться до последнего, чтобы потерять еще больше людей и понести еще большие территориальные потери или вообще потерять страну?
На некоторое время установилось тягостное молчание. Наконец, Рюти спросил:
– Что ты предлагаешь, Карл?
– Немедленное заключение мира. Итог войны закономерен: продолжая сопротивляться, мы только понесем лишние потери. Да, мы потеряем значительный участок территории, но русские предлагали нам в два раза больше за этот участок, а вы отказались. Теперь мы просто их потеряем. Но зато сохраним своих людей и потеряем только те земли, которые хотел Сталин. Будем упорствовать – потеряем намного больше!
После небольшого раздумья Рюти со вздохом сказал:
– Хорошо, Карл. Похоже, ты прав, и у нас нет другого выхода.
Через два дня, 17 октября, официальное финское руководство обратилось к советскому руководству с просьбой о перемирии, чтобы мирным путем урегулировать возникший конфликт. На следующий день, 18 октября, временное перемирие вступило в силу и бои на время прекратились. В ходе мирных переговоров финны все же согласились отдать спорную территорию без всякой компенсации, и 28 октября в Москве был подписан официальный мир.
Глава 17
Вот кто бы мог подумать, что я, по своей сути совсем мирный человек, в течение одного года приму участие сразу в двух войнах. Пускай по большому счету и Финскую войну, и Халхин-Гол можно приравнять к вооруженному конфликту, да и мое участие в них, можно сказать, никакое, так, просто проверял, как себя поведут в бою мои танки и самоходки, но все же.
Уже 19 октября я был дома. И так было ясно, что финны сдулись, и раз они запросили перемирия, то явно пойдут на уступки, и войне конец. Пускай мы потеряли раза в четыре больше солдат, чем финны, но, во-первых, они оборонялись, а мы наступали, а нападающий всегда несет большие потери. А во-вторых, в моей первой жизни наши общие потери для такой войны были просто огромны. Для сравнения: тогда за 105 дней «зимней войны» советская сторона потеряла убитыми и пропавшими без вести почти 127 тысяч человек, 246 тысяч солдат были ранены, контужены, получили тяжелые и средние обморожения. Финские потери составили 26 тысяч человек убитыми и 43,5 тысячи солдат были ранены.