– Я военинженер второго ранга Новиков. Шел по улице и услышал женский крик о помощи. Бросился сюда и увидел лежащую на земле женщину и двух мужчин над ней. Я к ним – они от меня. А когда я подбежал к женщине, то увидел, как из-под нее кровь течет, вот и открыл огонь по убегавшим.
– А вдруг это случайные люди, которые вас испугались?
– Нет, товарищ старшина, не случайные люди. Один из них обернулся, и я его узнал, это был Степка Шкет. Я тут вырос и знаю шпану, а Шкет уже стоит у вас на учете. А второй, скорее всего, Витька Губа, они обычно всегда вместе. Да давайте пройдем к ним, вон они лежат.
Мы подошли к лежащим телам и увидели, что рука Губы сжимает женскую сумочку.
– Ну вот, товарищ старшина, что я вам говорил. Наверняка это ее сумочка, – кивнул я на лежавшую девушку.
Скоро приехала машина «скорой помощи», и девушку увезли в больницу. Мне пришлось пройти в отделение милиции и подробно рассказать следователю, как было дело. Освободился я уже только около полуночи, правда перед этим позвонив домой, чтобы моя Варя не беспокоилась, что меня долго нет. Особо я не волновался: факт ограбления налицо, фигуранты известны своим криминальным прошлым и настоящим, а по законам военного времени все бандиты, застигнутые на месте преступления, подлежат немедленному расстрелу.
Так оно и вышло, больше меня никто не беспокоил по этому делу. А Губа со Шкетом… Видно, им на роду было написано сдохнуть от моей руки при любом раскладе.
Вот так и прошел весь 1942 год. Мы готовились, перевооружались, обучались. Войска даже стали ощущать себя на передовой, как в отпуске, так их дрючили и гоняли в тылу, во время пересменки. А весной 1943 года началось.
Все это время Жуков, который так и остался комфронта, гонял в хвост и в гриву свои войска. То, что немцы что-то готовят, было ясно и из донесений разведки, да и так понятно. Более года протоптавшись на месте, они хотели все же прорвать наши укрепления и двинуться вперед. Пока на фронте появились только их новые «четверки» с мощной лобовой броней и длинноствольным орудием вместо прежнего окурка. По сообщениям разведки, немцы начали выпуск новых танков Т-5 и Т-6, о чем я и предупреждал Сталина.
За это время у нас полностью прекратился выпуск ЛТ-1, как уже устаревшего танка, а вместо него стали выпускать Т-55. В принципе, это была та же «сорок-четверка», только с новой башней и орудием. А все «сорокчетверки», которые отправляли на заводы для ремонта, проходили модернизацию: им меняли башни на новые, от Т-55, таким образом увеличивая количество новых танков в войсках.
Вот таким образом к маю 43-го года с обеих сторон в общей сложности в районе Ровно собралось больше 6 тысяч танков, причем новых. Обе стороны ставили на это сражение всё, ибо оно поистине становилось судьбоносным, решая ход всей войны.
Опять рано утром с обеих сторон стали подтягиваться орды бронированных машин, и в 7 утра сражение началось. С немецкой стороны первыми шли «Тигры», как самые хорошо забронированные танки, и самоходки «Фердинанд», за ними «Пантеры» и позади всех модернизированные «четверки». Из-за спешки «Тигры» и «Пантеры» были еще достаточно сырыми, а кроме того, очень дорогими и сложными в производстве, их выпускали только в Германии. А вот модернизированные «четверки» выпускали в Чехии и Франции, наладив там их выпуск вместо чешских и французских танков.
Жуков тоже не стал придумывать ничего нового, поместив впереди ИСы и тяжелые самоходки с их толстой броней, а позади них Т-44/55 и Т-28М. Как и в прошлый раз, тяжелая артиллерия с обеих сторон оказалась связана контрбатарейной борьбой, так что танки оказались предоставлены друг другу.
Подпустив немецкие танки на дистанцию в два километра, ИСы и самоходки открыли огонь. Их тяжелые снаряды даже на такой дистанции уверенно проламывали немцам броню и сносили им башни. А вот ответный огонь пока не мог нанести нашим танкам существенного урона, если только случайно не попадал в уязвимую точку. Пока большая скорострельность немецких танков не давала немцам преимущества, так как почти все их снаряды лишь бессильно рикошетировали от наклонной брони русских танков и самоходок.
Поле боя постепенно покрывалось остовами горящих немецких танков. Труднее всего было бороться с «Фердинандами», так как их лобовую, почти двадцатисантиметровую броню, было не пробить, по крайней мере на такой дистанции. А потому им били по гусеницам, чтобы самоходку развернуло боком, и только потом подбивали в борта. Пока немцы не подошли на дистанцию в километр, потерь среди наших танков и самоходок почти не было. За этот успех немцам пришлось расплатиться примерно пятой частью своей техники.
С километровой дистанции их орудия уже могли уверенно пробивать броню наших танков, и наши танкисты стали нести первые потери. Но тут в дело вступили средние танки, которые до того держались позади тяжеловесов. Их новые пушки позволяли им с гарантией пробивать на полутора километрах любой немецкий танк. Теперь все решала скорострельность, и Т-55 рванули вперед, не уступая немцам в скорострельности. Их снаряды пробивали крупповскую броню, и количество горящей немецкой техники продолжало увеличиваться.
Почти два часа шло беспрецедентное сражение двух танковых армад, почти полностью состоявших из новейших машин с обеих сторон, которые по праву считались одними из лучших в мире. Тогда, под Курском, нашим танкистам пришлось заплатить за свою победу очень высокую цену, они потеряли до 70 процентов своих танков. Сейчас стоимость нашей победы была намного меньше, но все равно почти треть наших танков и самоходок остались навечно в украинских степях. Надо отдать немцам должное, они сражались до конца, так и не подумав отступить, и все остались на поле боя.
Когда исход битвы стал совершенно ясен, Жуков пустил в ход легкие танки и бронетранспортеры с пехотой, которые и рванули вперед. Одновременно пришли в действие наши войска по всей линии фронта. После короткого, двадцатиминутного артналета пехота при поддержке бронетехники, которой хватало, так как не всю ее стянули к Ровно, перешла в наступление.
У немцев положение было намного хуже: они всю новую технику стянули к Ровно, а на остальных участках фронта осталась исключительно старая. Теперь, с легкостью подавляя любое сопротивление, наши войска перешли в наступление. Все же промышленный потенциал СССР превосходил немецкий. Если даже в тот раз, при всех наших проблемах, мы в разы превосходили Германию в выпуске бронетехники, несмотря на то, что на нее работала вся Европа, то сейчас и подавно.
Вечером того же дня Левитан зачитал на всю страну итоги второй Ровенской битвы. В честь ее ознаменования вечером следующего дня во всех крупных городах Советского Союза будет произведен салют из 24 залпов.
А спустя месяц был новый салют в ознаменование выхода Красной армии к государственной границе в Белоруссии. Несмотря на шок от нового поражения в танковой битве и огромные потери в бронетехнике, немцы продолжали ожесточенно сопротивляться, и бои шли тяжелейшие. Лишь преимущество в количестве и качестве бронетехники позволяло нашим войскам двигаться вперед при приемлемых потерях.
Тяжелее всего было в Прибалтике, где многие жители вступили в немецкую армию или националистические батальоны. Приказ Сталина был категоричен – таких в плен не брать и уничтожать на месте, а также по возможности стараться выяснять их имена, чтобы потом сослать их родственников в Сибирь.
К середине осени 1943 года наши войска заняли почти всю Польшу и вышли к немецкому Кенигсбергу. И тут мы на практике испытали новейшие тяжелые самоходки СУ-20. Поставленные на самоходный ход, сталинские кувалды Б-4 максимум за пару дней подавляли любой бастион Кенигсберга. В первом ряду шли СУ-152, а позади них СУ-20, и если первые старались подавить огневые точки, то вторые своими тяжелейшими, бетонобойными снарядами на полном выстреле разрушали их.
По мере того как наши войска приближались к границам Рейха, сопротивление противника возрастало. Вот только теперь у нас было тотальное преимущество в технике. Немецкие заводы не успевали производить достаточное количество танков, так как все больше рабочих мобилизовывали на фронт, который с каждым днем требовал все больше и больше солдат.
По мере роста боевого опыта наши командиры и генералы воевали все лучше, и в итоге весной 1944 года фронт приблизился к Берлину, а южней, после захвата Болгарии, Румынии и Чехии, подошел к Австрии.
Союзники тоже старались ухватить свой кусок пирога. На фоне этих неудач Гитлер был вынужден полностью отозвать свой экспедиционный корпус из Африки, чем развязал англичанам руки, и в апреле 1944 года они высадились в Греции, одновременно с этим максимально активизировав деятельность югославских партизан. В мае состоялась встреча союзников, но не на Эльбе, а на реке Драу. Австрию мы брали на пару с англичанами и американцами, которые все же вступили в войну из опасения остаться не у дел, когда придет время делить пирог.
Наши войска, окружив Берлин, двинулись дальше, несмотря на ожесточеннейшее сопротивление немцев. Гитлер покинул Берлин перед самым охватом его в кольцо, но отдал приказ: всем, и солдатам и жителям города, стоять насмерть. Не желая понапрасну терять своих солдат, Жуков, который брал Берлин, приказал давить огнем танков и артиллерии любые очаги сопротивления, и к концу боев город представлял собой почти сплошные руины, как Сталинград в нашем времени.
В июле союзники спешно провели высадку десанта в южной Франции, вполне успешную, так как почти все немецкие части были отозваны на Восточный фронт.
К сентябрю 1944 года советские войска полностью заняли Германию, освободили Данию, Бельгию и Голландию и, вступив во Францию, встретились с союзниками у Реймса. Таким образом, война закончилась 21 сентября 1944 года. Правда, Гитлера захватить не удалось, как и почти всех высших партийных бонз Германии. Они скрылись, но их поиски были обширными.