м, что пришли. Наконец-то! И тогда Булганин подошел к нему и со словами: «Мы тебе не товарищи!» — так сильно ударил его в ухо, что тот рухнул на пол. Вот о каких ужасных вещах рассказывал мне Хрущев»[74].
Мало этого, не успевает Н. Хрущев появиться в декабре 1949 года в Москве, как Сталин тут же по предложению Маленкова включает его в состав Комиссии КПК при ЦК в составе Маленкова, Хрущева и Шкирятова для изучения антипартийного поведения «ленинградцев». Так что с 1949 года Н. Хрущев принимал активнейшее участие в фальсификации «Ленинградского дела».
Активными действиями поддерживал эту группу непонятно как оказавшийся в узком высшем руководстве страны, поскольку, по отзывам современников, был абсолютно бездарен во всех делах, которыми, по воле Сталина, он занимался[75], сын приказчика мукомольной фабрики, бывший конторщик, этнический русский Булганин Н.А.[76]
Вот, собственно, и все организаторы «Ленинградского дела».
Но из того, что мне удалось прояснить после многолетней работы в архивах, анализа почти всех публикаций по этому «Делу» и бесед с выжившими участниками тех событий, со всей уверенностью можно констатировать, что подлинным мотором всей этой операции был сам вождь Страны Советов. Именно он приказал арестовать проходящих по «Делу» основных фигурантов, по ходу судебного процесса одобрил предложение Маленкова и Берии вернуть в судопроизводство смертную казнь[77], лично правил текстовую часть обвинительного приговора, требуя от судебной коллегии вынесения «ленинградцам» расстрельного вердикта, регулярно требовал от Абакумова протоколы допросов братьев Вознесенских, внимательно вчитывался в них и вплоть до расстрела обвиняемых интересовался, приведен ли приговор в исполнение[78].
Но был ещё один человек, который хоть и не был автором-организатором «Ленинградского дела», но был ревностным исполнителем функций палача, кто исключительно по собственной инициативе, часто минуя испрошения согласия Маленкова и Хрущева, как секретарей ЦК, курирующих партийные кадры и кадры МГБ, стремясь угодить своему главному шефу — Сталину, — непосредственно распоряжался применять к арестованным «ленинградцам» изуверские физические пытки. Это был этнический русский, сын истопника и прачки, министр государственной безопасности СССР Абакумов В.С. Это именно Абакумов 23 марта 1950 года, за 6 месяцев до суда над «ленинградцами», направляет вождю письмо с грифом «Сов. секретно»:
«Центральный Комитет ВКП(б)
Тов. Сталину И.В.
Докладываю, что после 14 марта с.г. в ЦК ВКП(б) вызывались министр юстиции СССР тов. Горшенин, председатель Верховного суда СССР тов. Волин и Генеральный прокурор СССР тов. Сафонов. Они теперь понимают и считают правильным, что в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1950 года они должны рассматривать дела на лиц, подпадающих под Указ, и применять смертную казнь к изменникам родины, шпионам, подрывникам-диверсантам, исходя из тяжести преступления, независимо от времени его совершения, но не осужденных до дня опубликования этого Указа.
В связи с этим Министерство государственной безопасности СССР вновь пересмотрело законченные следственные дела и подготовило список на 85 арестованных изменников родины, шпионов, подрывников-диверсантов…»
В списке под номером 1 поименован Вознесенский Николай Алексеевич, затем до номера 8 идут Кузнецов А.А., Попков П.С., Капустин Я.Ф., Соловьев Н.А., Лазутин П.Г., Родионов М.И., Вознесенский А.А. и т. д. В числе 85 арестованных к «ленинградцам» добавлены 16 членов Еврейского антифашистского комитета….
«…Рассмотрение дел в Военной коллегии намечено начать 27 марта с.г.
Прошу Вашего разрешения.
Министр МГБ В.С. Абакумов»[79].
Итак, если подвести итог, то сегодня можно поименно назвать тех, кто создал, фальсифицировал и довел до конца преступное «Ленинградское дело», уничтожив или подвергнув репрессиям на многих уровнях значительную часть управленческого слоя России, это:
И. Сталин
Г. Маленков
Л. Берия
Н. Хрущев
Н. Булганин
В. Абакумов
Нынешнее (и будущие) поколения должны знать, по чьей вине в XXI веке управленческий слой Российской Федерации никак не может выйти на стабильный, качественный, эффективный, высокопрофессиональный уровень управления Россией.
Технология преступления
Как начиналось и развивалось т. н. «Ленинградское дело»?
Если судить по текстам обвинительных приговоров, проекту секретного письма Политбюро членам ЦК ВКП(б) под названием «Об антипартийной враждебной группе Кузнецова, Попкова, Родионова, Капустина, Соловьева и др.» от 12 октября 1949 г., представленному 18 января 1950 года Сталину министром госбезопасности СССР В. Абакумовым проекту «Обвинительного заключения по делу привлекаемых к уголовной ответственности участников вражеской группы подрывников в партийном и советском аппарате» в составе 10 человек, «ленинградцам» были предъявлены следующие обвинения:
1. Проведение в Ленинграде без разрешения ЦК ВКП(б) т. н. Всесоюзной оптовой торговой ярмарки по реализации неликвидной потребительской продукции.
2. Фальсификация результатов выборов руководящих партийных органов в ленинградской партийной организации на партийной конференции в декабре 1948 г.
3. Пропажа в Госплане СССР с 1944 по 1948 г. 236 секретных документов, относящихся к планированию народно-хозяйственного комплекса страны.
4. Занижение планов хозяйственного развития страны в первом квартале 1949 года.
5. Расхищение крупных государственных средств в целях личного обогащения.
Большинство пишущих о «Ленинградском деле» утверждают, что началось оно с проведения 10–20 января 1949 года в Ленинграде Всероссийской оптовой ярмарки, которую руководители «второй столицы» провели якобы несанкционированно, превратили во всесоюзную и (тоже якобы) тем нанесли многомиллиардный (в рублях) ущерб народному хозяйству страны.
Произведенные мною исторические (в том числе архивные) «раскопки» позволяют прийти к выводу, что это утверждение представляет собой либо добросовестное заблуждение, либо преднамеренную ложь и подтасовку фактов с целью снять ответственность за кровавое «Ленинградское дело» лично со Сталина (сторонники этой версии обеими ногами стоят на тезисе: «правильно расстреляли»)[80].
К этой пресловутой выставке мы ещё вернемся, а сейчас следует отметить, что на самом деле всё началось гораздо раньше и совсем не с нее.
Как пишет главный специалист Государственного архива Российской Федерации д.и.н. Хлевнюк О.В.[81], осенью 1948 года в процессе доклада Н. Вознесенским плана экономического развития страны на 1949 год Сталину, Генсеку показалось, что план роста промышленного производства первого квартала 1949 года выглядит слишком скромно, и он предложил повысить его на 5 %.
В архивных документах не сохранилось следов мотивации этой сталинской интервенции. Думаю, однако, что причина была обыденно простой: Генсек сравнил поквартальные планы роста промышленности и не понял — почему темпы роста первого квартала ниже, чем последнего. Но, как нередко бывает в политике, простота этой причины уподобилась тому малому камешку в горах, микроскопическое шевеление которого приводит в движение огромную лавину, которая потом в своем все возрастающем охвате ломает леса и погребает под собой дома и селения.
Вознесенский, по идее, должен бы был объяснить вождю, что по нашему стародавнему советскому обычаю в декабре люди из кожи лезут, чтобы закрыть год с хорошими показателями, получить свои премии и встретить Новый год с хорошим настроением, а первый квартал следующего года всегда начинается с раскачки и потом всё наверстывается по ходу дела. Председатель Госплана едва не впервые в плане промышленного развития 1949 года отразил эти реалии, а не дутые цифры, но объяснять это Сталину у него смелости недостало. С поправкой вождя он согласился, а изменение натуральных показателей в плане оставил «на потом», по-видимому, рассчитывая сделать это по ходу. Но до сведения подчиненных информацию о сталинской поправке довёл сразу же и приказал пересмотреть цифры первого квартала 1949 года в сторону увеличения.
Сотрудники Вознесенского при доработке плана это учли, и 15 декабря 1948 года три руководящих работника Госплана направили своему шефу записку, в которой сообщали, что в связи с перевыполнением плана 4-го квартала 1948 года имеется возможность изменить плановые натуральные показатели первого квартала следующего года в сторону увеличения на 1,7 млрд рублей. Вознесенский записку прочитал, с предложением согласился и прямо на тексте записки поручил внести соответствующие изменения в план первого квартала 1949 года.
Поручил, но исполнение не проверил. Распоряжение было сделано, но что-то в бюрократической машине Госплана не сработало сразу, и этим люфтом во времени (кстати сказать, очень недолгим) эффективно воспользовался Г. Маленков.
Дело в том, что к этому моменту в коридорах кремлевской власти уже получила распространение брошенная в декабре 1947 года (на дне рождения Генсека) фраза Сталина о том, что он уже стар и пришло время подумать о том, на кого можно оставить Советский Союз, когда его, Сталина, в силу физиологических причин уже не будет на этом свете. Как уже говорилось выше, Генсек как бы в раздумье произнес, что на посту руководителя Совета Министров СССР он хотел бы видеть вместо себя председателя Госплана СССР, заместителя председателя Совмина СССР Н.А. Вознесенского, а на партийной должности — секретаря ЦК по кадрам А. Кузнецова. Повернувшись к присутствующим, среди которых находились Жданов, Каганович, Микоян, Маленков, Берия и Вознесенский, Сталин спросил: «Есть ли у кого-нибудь возражения на этот счет?» Совершенно ошарашенные таким неожиданным поворотом мысли Генсека все молча закивали головами (наиболее полно эта ситуация описана в мемуарах А.И. Микояна, но имеются и другие источники, подтверждающие этот исторический момент).