Совещание по итогам работы головного завода за прошлый месяц. Начинается, как всегда, с проверки выполнения предыдущих решений. Докладывает начальник ПДУ — производственно-диспетчерского управления. Трудное положение сложилось в металлургических цехах, не хватает рабочих. Генеральный смотрит в справку, которая лежит перед ним. В прошлом месяце на завод принято около трехсот человек, уволилось сто сорок. Проблема, значит, в том, чтобы люди не уходили.
— У нас на многих производствах, где вполне могли бы справиться женщины, работают мужчины, — говорит генеральный. — Вот вам резерв для горячих цехов. Оттого, что мы тут поговорим, людей не прибавится. Думать надо.
— В женском общежитии нет мест, — возражает кто-то из начальников цехов.
— Это справедливая претензия к руководству, — соглашается генеральный.
В протокол вносится запись: «Помощнику по быту разобраться и обеспечить места в женском общежитии».
— Кстати сказать, товарищи. Организуем участок по обработке лопаток на электрохимических станках. Купили шесть станков и почему-то устанавливаем их в разных местах, по всему заводу разбросали! Чья умная голова думала?.. Установите станки в одном месте, и их будут обслуживать два человека, а так требуется шесть человек. Жалуемся на нехватку рабочих, а дело организовать не умеем.
Один из начальников цехов говорят, что никто не хочет работать на сверлильных станках, низкий заработок.
— Правильно, что не хотят, раз маленькая зарплата.
— Что же делать?
— Могу только повторить: организуй работу так, чтобы люди зарабатывали, — отвечает генеральный. — Ведь ты же начальник цеха, хозяин!
Главный архитектор завода (я впервые узнал, что есть и такая должность) докладывает, что новый цех товаров народного потребления уже обрастает будками и закутками…
— Категорически запрещаю! — перебивает архитектора генеральный. — Сломать немедленно, и больше никаких загородок.
Тут нужно отметить, что генеральный страшно не любит беспорядка, хаоса. Может быть, заводчанам и незаметно, а я, человек в общем-то посторонний, сразу обратил внимание: с приходом генерального в цехах стало чище, светлее, проходы не загромождены, как это бывало прежде. Поэтому всякое нарушение порядка, всякая неразбериха вызывают у него протест и гнев. Он и совещания проводит динамично, четко, не допускает никаких посторонних разговоров и споров не по существу. Сам тщательно готовится и требует от других, чтобы приходили подготовленными. Отговорки типа «я не готов ответить на этот вопрос» здесь исключены. Присутствуют на совещаниях только те, кому быть необходимо. Если человек ответил на все вопросы и если у него нет вопросов или претензий к присутствующим, его отпускают с совещания.
Мне приходилось встречать директоров, которые по большей части говорят сами, предоставляя подчиненным роль слушателей. Генеральный, прежде чем высказать свое мнение, обязательно выслушает других. Однако если кто-то станет «растекаться мыслью по древу», если кто-то попытается увести разговор в сторону, он немедленно прервет такого оратора.
— Самую острую, самую важную проблему можно утопить в словесах, — говорит генеральный. — Иного слушаешь, и спать хочется, как шмель жужжит, жужжит, а до смысла и не добраться. Когда человек твердо знает, что именно и зачем хочет сказать, он сумеет сказать это коротко, ясно и конкретно.
Надо отметить и такую деталь: все, что записано в протоколе совещания, пересмотру не подлежит. Разумеется, не все и не всегда согласны с протоколом, но тут уж никакие мольбы, никакие дополнительные доказательства не помогут. Протокол — святая святых. И это, наверно, очень правильно и важно — принять решение, четко аргументировать его и требовать неукоснительного выполнения. Это укрепляет исполнительскую дисциплину, приучает людей быть требовательными не только к другим, но прежде всего к себе. А добиться этого нелегко, как может показаться непосвященному. Ибо всякое решение, если оно не волевое (бывает нужда в принятии и волевых решений, иначе зачем бы мы исповедовали принцип единоначалия), основывается на информации, полученной из разных источников, от разных людей, у каждого из которых есть свой интерес внутри, так сказать, интересов общих. Оттого информация зачастую и необъективная, и противоречивая. Руководитель, принимающий окончательное решение, не может не учитывать этого.
Что говорить, любой человек не очень-то охотно признает свою вину, он почти обязательно пытается найти какие-то причины, оправдывающие его ошибки, промахи, а подчас не прочь свалить свою вину на другого, лишь бы уйти от ответственности в данный момент и выиграть хоть немного времени. А его, времени, как раз и не хватает. Планы напряженные, на строжайшем учете не дни или недели — часы, и в этих условиях (на производстве условия всегда экстремальные) руководитель должен не только мгновенно ориентироваться в обстановке, но и мгновенно же принимать решения, отсеивая ложную, предвзятую информацию, позабыв о своих симпатиях и антипатиях.
Может быть, это одна из самых больших трудностей в работе директора. У него, как правило, нет выбора, нет плацдарма для маневрирования и нет обходных путей. Доверяя всем — без этого невозможно работать, — он прежде всего должен доверять своему опыту, чутью, своему знанию не только производства (это-то само собой разумеется), а людей: их привычек, слабостей и т. д. И здесь, мне кажется, генеральному очень помогает его опыт партийной работы.
Ошибку начальника цеха может исправить директор. Ошибку же директора, увы, исправить некому, А если и можно, то с большим ущербом для предприятия.
Все-таки, думаю я, нужно быть смелым, сильным человеком, уверенным в себе, чтобы принять на себя обязанности директора.
— Какое бы качество, необходимое для директора, ты назвал главным? — спросил я у генерального.
— Компетентность, — не задумываясь, ответил он. — Но компетентность в самом широком смысле, а не в узкопрофессиональном.
— То есть и политиком нужно быть, и дипломатом?..
— Политиком — да, — сказал он. — А дипломатом… — Вот тут генеральный задумался.
Время от времени, встречаясь с людьми, которые работали когда-то или работают теперь с генеральным, я задавал им вопрос: «Как работаете с ним, не очень тяжело?..»
Отвечали по-разному, но суть этих ответов одна.
Начальник ОТК объединения: «Всякое бывает, на то и производство. В нем чувствуешь силу, уверенность, а это крайне важно».
Заместитель генерального директора по производству: «Работать с ним и трудно, и приятно. Трудно, потому что в деле безжалостен и требователен без компромиссов. Приятно, потому что доверяет людям».
Директор совхоза: «Можно работать. Он, понимаешь, любит, когда подчиненные, вообще люди проявляют инициативу. А в сельском хозяйстве без этого далеко не уедешь».
Начальник ПМК: «Мужик что надо! Железный. От такого и хорошую встряску получить не обидно, потому что знаешь — за дело. Ну и сам от работы не бежит, не боится ее».
Начальник цеха (тот самый, которого генеральный ругал на моих глазах): «Требователен и справедлив. Рядом с ним нельзя работать плохо, нельзя быть равнодушным к делу. Для него работа — это вся жизнь. Да, человек он жесткий. Но в то же время и доверчивый и всегда готов помочь человеку. С какой бы просьбой к нему ни обратился, знаешь — поможет, если есть хоть малейшая возможность».
Секретарь парткома объединения: «Прежде всего — этот человек на своем месте. Конечно, иногда ошибается, иногда показывает свое упрямство, что ли… Но кто из нас не ошибается! Человек он сложный, в чем-то и противоречивый, подчас излишне резкий, но все это проявляется в деле. То есть каждое его слово, каждый поступок продиктованы интересами дела. Интересов личных у него как будто и вовсе нет. Не зря один районный руководитель как-то сказал мне: «Ваш генеральный никого и ничего не боится». Думаю, что правильно. Почему он должен кого-то бояться?.. Что такое генеральный директор?.. В коллективе он — представитель власти, если хотите, представитель правительства. А в правительстве — представитель коллектива. Знаете, если требуют интересы дела, то и в Совет Министров обратится. Есть директора, которые — чего уж там! — побаиваются за свое кресло. Он — нет. Я уверен: случись несчастье, потеряй он место директора — будет так же самозабвенно и без всяких обид работать начальником цеха, мастером, кем угодно. Он не из тех, кто много говорит и мало делает. Скорее, наоборот. Отчасти и поэтому иногда занимается вопросами, которые должны решать его помощники».
Бывший заместитель министра: «Как говорится, директор от бога. Прирожденный организатор. И не стыдится спросить, воспользоваться опытом других, когда чего-то не знает или не понимает сам. Побольше бы таких директоров!»
Было бы наивным с моей стороны утверждать, что все, кто знает генерального, единодушны в своих симпатиях. Ничуть не бывало. Кому-то не нравится именно его требовательность, жесткость; кому-то — вспыльчивость, резкость суждений, а кому-то (тут уж ничего не поделаешь, жизнь есть жизнь, а все мы люди, все мы «человеки») он просто-напросто несимпатичен как личность. Не скрою: мне бы тоже хотелось видеть его помягче, посговорчивее, чуть менее резким… Но людей надо все-таки принимать — или не принимать — такими, какие они есть. А начальство, увы, не выбирают…
Однако я увлекся, а рабочий день генерального еще не окончился. После совещания по итогам прошлого месяца приходили главный инженер, председатель профкома объединения, главный бухгалтер, начальник ПДУ. Было много телефонных звонков, и не все — по делу. Все хотят поговорить с генеральным, только с генеральным…
Я заметил, что в кабинете не толпится народ, хотя вообще-то генеральный доступен, к нему можно прийти запросто с любым производственным вопросом. На мой взгляд, это одна из его слабостей. Но… со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Может быть, так ему удобнее, привычнее. В конце концов, у каждого своя линия поведения, свой рабочий, деловой стиль.