Дух ничего не сказал, да и вряд ли вообще умел говорить. Сразу хлестанул по плечу. На коже вздулась алая полоса, словно не водой приложили, а стальным прутом.
— Ах ты урод.
Отскочил, вращая меж пальцев огненный шар. Со всей дури швырнул, но существо в последний миг увернулось. Точнее, рассыпалось тысячью искрящихся капель, а затем стеклось воедино. И как, скажите на милость, в него попасть? Один плюс — я начал неплохо колдовать без палочки. Видимо, близость мира духов подпитывала меня магией. Или просто блок немного ослаб рядом с чужой стихией.
Враг не остался без ответа и врезал с двух рук сразу. От резкой боли помутнело в глазах, на впалом животе вспыхнуло темно-красное перекрестие.
— Так значит? Посмотрим, как запрыгаешь, когда превратишься в сосульку.
Поначалу даже удалось замедлить гада. Он покрылся снежной кашицей, я не без труда усилил колдовской натиск и приготовился праздновать победу. Но тут вода завертелась, закрутилась, забурлила как в кипящем чайнике. Предо мной словно стоял водопад или стремительный ручей в виде человеческой фигуры. Теперь его никакой холод не возьмет.
Щупальце обвило лодыжку и дернуло, опрокинув меня на острые камешки. Кое-как отползя, увидел за собой кровавые дорожки.
— Не хочешь помочь?! — крикнул шаманке.
— Это твой бой. Сражайся как мужчина!
— Ладно. — Встал и поднял руки. — Не получилось заморозить — попробуем испарить.
Вокруг противника взревел небольшой смерч. Дух попытался вырваться, но неистовая воронка слизала его плечо вместе с водяным хлыстом. Засранец явно занервничал, задрожал, начал тыкаться во все стороны, но я держал крепко. Мышцы свело как от удара током, из носа брызнула кровь, в легких костер развели. Однако прекрасно понимал — отпущу и будет гораздо хуже. Оставалось лишь добавить огня — и водяному конец. Воздух раскалился, дрожащее марево исказило очертания Дан-Батай.
Я уже не видел врага — предо мной словно стартовала ракета. Рев, земля дрожит, на ладонях взбухают волдыри — такого жара поддал, что сам обжегся. И только когда из смерча вылетело облачко пара, опустил руки и рухнул на колени.
Ощущение: пробежал кросс, получил люлей от десяти гопников, снова пробежал кросс. Не то что двигаться — моргать тяжело. Зато в ледяной прибой лезть не страшно.
Как взобрался по скользким ступеням — не помню. Вроде бы Танбад помогла, а может привиделось в горячечном бреду. Очухался на вершине серой громады, прикованный кандалами за руки-ноги. На мне сидела шаманка, разглядывая себя в отражении тесака из чистого золота с подозрительно зазубренным лезвием.
— Наконец-то. — Женщина отложила оружие и сползла на колени, грубо сжав сморщенный стебель.
Но расти срамной уд не спешил. Спину и задницу насквозь пронзал холод, торс нещадно пекло от ожогов, голова раскалывалась, а во рту насрали кошки. В общем, не до секса. Но Танбад куда-то спешила и настойчиво дергала пинус, причиняя больше боли, чем удовольствия.
— Не тяни — не репка.
— Заткнись и вставай.
— Почему я в цепях?
— Потому что оковы духов. Забыл?
— А тесак зачем?
— На всякий случай. Вдруг нападет кто.
— Че-т подозрительно.
— Милый… — проворковала она и лизнула мой сосок. — Вставай. Пора делать маленького шаманчика.
— Тесак в море выбрось и сделаю.
— Ну что такое? Я тебе уже не нравлюсь? Ты уже меня не хочешь?
Танбад заерзала на причинном месте, постанывая и сжимая груди. Я хоть и озабоченный придурок, но сразу понял — все это жу-жу-жу неспроста. Обездвижен, безоружен, на мили вокруг ни души, а рядом баба, которую знаю меньше суток. И у нее здоровенный тесак. Золотой. А что делают золотым оружием? Правильно — приносят жертвы. И тут меня обуял такой страх, что все набухшее вмиг сдулось.
Женщина в гневе шлепнула меня по бедру.
— Вставай, кому сказала!
— Знаешь, я передумал. К черту эти ритуалы.
Она хищно улыбнулась.
— Поздно метаться, птенчик. Хочешь не хочешь, но я подниму твою змейку.
— Эй! Это изнасилование! А ну пусти!
— А потом отдашь всю свою силу.
— Каким, простите, образом?
Шаманка провела обухом по ребрам. Кожу обожгло холодом, но показалось — огнем.
— Съем твои сердечко и мозги. Но сначала ты извергнешься в меня до последней капельки.
— Караул! Шаманы в жертву приносят!
Задергался и зазвенел цепями, хотя прекрасно понимал — никто не услышит и не придет на помощь. Даже если предсмертные вопли долетят до ушкуйников, не пойдут же они против главы племени? А больше никого поблизости нет, только камни.
— Расслабься и умрешь довольным. Даже не представляешь, на что я способна.
— Сгинь, ведьма! Помогите!!
— Посмотрим, как ты запоешь, когда…
— Отойди от него, — прозвучал знакомый голос.
Задрал голову — по ступеням поднималась Лира с мечом наголо. Знали бы вы, какое счастье меня охватило. По щекам потекли слезы, но и не думал их сдерживать. В слезах радости нет ничего постыдного. Наверное, нечто подобное испытывали приговоренные к смерти, которых успевали помиловать прямо на эшафоте. Только я не падал в обморок и не нуждался в кровопускании.
— Надо же, какие люди.
Танбад потянулась к тесаку. Лира прыгнула наперерез, чуть не наступив на мое расплывшееся в дебильной улыбке лицо. Шаманке пришлось отскочить, но она успела схватить оружие. Лира ткнула в нее острием, но коварная змеюка ловко отбила удар.
Со стороны картина та еще. Посреди валуна голый разрисованный пацан в цепях, а вокруг бабы скачут, клинками машут. И ладно Танбад босая, а вот у Лиры сапоги с невысокими, но тяжелыми каблуками, а самое главное — стальными подбойками. Раз наступит — мало не покажется.
К счастью, девушка старалась оттеснить гадину к краю. Шаманка отбивалась, но тесак мечу не соперник. И хоть предательница носилась голышом, козырь в рукаве все же припасла. Взмахнув рукой, плеснула в Лиру пеной. Вроде пустяк, а на холоде и пронизывающем ветре весьма неприятно. Чтобы согреться, спутница усилила натиск. Танбад ушла в оборону, отступая все дальше к краю.
Как только на валун накатила очередная волна, в лицо девушки ударила струя вперемешку с кусачим инеем. Лира отвернулась, потеряла противницу из вида, и тут же получила тесаком по плечу. Мое уважение — даже не вскрикнула. Сразу видно, на войне лейтенант не в обозе сидела, а шрамы получила не в пьяных драках.
Она снова ринулась в бой и снова перед ней взорвался водяной шар, брызнув во все стороны замерзшими на лету льдинками. Уверен, девушка отличный боец, но против колдовства не выстоит. Так чего же я лежу? Хм… понятно чего. Однако подсоблять волшбой можно и лежа. Напрягся из последних сил и представил вокруг шаманки непроницаемый для магии купол. Сработало! Мегера махнула рукой, призывая водяной столб, но море не ответило.
— Давай! Держу ее!
Лира намотала на предплечье подол плаща и пантерой бросилась на врага. Женщина остановила удар меча и сразу получила кулаком в ухо. Качнулась, тряхнула головой. И заорала, поймав животом острие. Спартанский удар ногой, и гадина рухнула в пенную воду. Попыталась выплыть, придерживая кишки ладонью, но, судя по громкому плеску и хрусту, угодила в пасть какой-то морской твари. Так ей и надо.
Победительница села рядом и заскрежетала защелками. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Она не ругала меня, не называла похотливым придурком, а просто молчала, и от этого было втройне больней.
— Спасибо, что вернулась. — Встал, потирая запястья.
— Забыла отдать долг, — спокойно произнесла она, и в этом спокойствии таилось больше презрения и ненависти, чем в самой страшной ссоре. — Теперь квиты. Прощай.
— Но…
Девушка зашагала к ступеням.
— Нельзя просто так взять и уйти! После всего, что было!
Тишина.
— Лира, прости! Дай мне шанс!
Догнал ее и коснулся плеча. Она развернулась и так засветила в бороду, что сбила с ног.
— Шанс?! Какой по счету?!
— Пошледний, — пробормотал, трогая деревенеющее лицо.
— Последний? Такой же как второй? Или третий?
Выпрямился и с максимальной серьезностью сказал:
— Совсем последний.
— Совсем последний до новой давалки? А потом бросишь меня, наше дело и пойдешь жахаться?!
— Я тебя не брошу. И никогда не бросал.
— Да. Особенно вчера! Сразу остановил и сказал: не уходи, чего ты?
Вздохнул.
— Прости.
— Прости — это просто слово. Очень удобно насвинячить, а потом — прости, прости! Тенеда простит.
— Обещаю больше не свинячить.
— Однажды ты уже пообещал стать хорошим. Не мне! Ему! — Кивнула на пасмурное небо. — Твои слова не стоят и куриного дерьма. Ты думаешь не той головой. Оставь меня в покое.
— Значит все?
— Все.
— И жалеть не будешь?
— Н… — Девушка осеклась на полуслове и опустила глаза. — Может и буду. Но это не твое дело. Здесь наши пути расходятся.
— Постой. Давай так — вместе доберемся до города, а там уже… попрощаемся.
— Извини, но терпеть тебя уже нет никаких сил.
— Да перестань. Угоним корабль и по прямой. Чего по степи чесать? Там опасно.
— Угоним корабль?! — Лира всплеснула руками. — Совсем дурак? А команду где возьмем? Тоже угоним?
— Слушай, не знаю почему… Короче, смотри сама.
Здоровенный булыжник воспарил над пляжем, повинуясь моей воле.
— Дар потихоньку возвращается. А ты хочешь пропустить самое интересное.
Она молчала, но явно колебалась. Надо развивать тему, пока не поздно. Примиряюще поднял обожженные ладони и сказал:
— Никаких обязательств. Не спутники, а попутчики. Просто потому, что вместе безопаснее.
— Хорошо.
— Хорошо?
— Да. И не дави лыбу. Куда лезешь?.. По морде дам!
— Дай. — Обнял ее, стараясь не задеть раненое плечо. — Заслужил.
Лира замахнулась, но в последний миг опустила кулак.
— Оденься. А то отморозишь самое дорогое.
— Самое дорогое сейчас держу в руках.
— Да пошел ты! С шаманкой обломилось и сразу добрый такой стал, заботливый. Похотливый кобель.