– О, Чарли честолюбив, – ответил Иден. – Значит, вы его видели?
– Да.
Холли кивнул на чемодан, стоявший в углу комнаты.
– Он оставил здесь свою обычную одежду. Надеется забрать ее через день или два.
– Боюсь, ему придется носить ее в тюрьме, – – мрачно сказал Иден. – Он, видимо, говорил вам о встрече с Блиссом?
– Да. И я опасаюсь, что будут неприятности.
– Я уверен в этом. Как вы, наверное, знаете, результаты у нас незначительные.
Холли кивнул.
– Да, и все согласуется с теорией шантажа. Случилось и здесь кое-что, подтверждающее мои подозрения.
– Что именно?
– Нью-йоркская контора Маддена перевела ему через местный банк пятьдесят тысяч долларов. Я только что беседовал с директором банка. Он не рассчитывает достать такую сумму до завтра, и Мадден согласился подождать.
Иден задумался.
– Несомненно, ваша теория верна. Старика шантажируют. Однако Чан высказал еще одно предположение. Он думает, что Мадден собирает деньги…
– Знаю, он говорил мне. Но это не объясняет появление здесь Шаки Фила и «профессора». Нет, я склоняюсь к своей версии. Хотя, должен признаться, многое меня удивляет…
– Меня тоже, – согласился Иден. – Я считаю, что мы должны сделать все возможное для решения этой загадки. Вечером я собираюсь отдать жемчуг. Чан сообщил вам?
Холли кивнул.
– Да, вы расстроили его. Но со своей точки зрения вы правы. И все же я молю бога, чтобы до этого времени что-нибудь произошло.
– Я тоже. Ах, если бы я не был связан с миссис Джордан! Ей-то все равно, что Мадден убил человека.
– Да, у вас трудное положение, мой мальчик, – согласился Холли. – Но будем надеяться на лучшее.
Иден встал.
– Мне пора возвращаться на ранчо. Вы видели сегодня Паулу?
– Видел за завтраком в «Оазисе». Она собиралась в Петтикоут-Майн.
Холли улыбнулся.
– Не беспокойтесь, я отвезу вас к Маддену.
– Я не беспокоюсь. Я найду машину.
– Забудьте об этом. Я представитель прессы и должен знать, чем все кончится.
Они снова ехали по пустыне на старой машине Холли, который часто зевал.
– Я плохо спал эту ночь, – объяснил он.
– Думали о Джерри Делани? – спросил Боб.
Холли покачал головой.
– Нет. Не это беспокоит меня. Интервью с Мадденом дало возможность моему другу предложить мне хорошую работу в Нью-Йорке. Вчера я был у врача, и он сказал мне, что я могу ехать.
– Ура! – закричал Боб. – Теперь я могу порадоваться за вас.
Что-то странное мелькнуло в глазах Холли.
– Да, – сказал он, – после десяти лет двери тюрьмы снова открылись. Я мечтал об этом, а теперь…
– Что теперь?
– Заключенный колеблется. Он боится даже мысли оставить свою прекрасную спокойную камеру. Нью-Йорк! Я знал старый Нью-Йорк. Смогу ли я теперь поехать туда и победить?
– Ерунда, конечно, сможете, – уверил его Иден.
– Попытаюсь, – сказал Холли. – Я поеду. Почему, черт побери, я должен похоронить себя здесь? Да, я снова буду в Парк-Роуд.
Он высадил Идена возле ранчо. Боб направился в свою комнату. В патио его встретил А Ким.
– Что нового? – спросил Боб.
– Торн с Гемблом уехали на большой машине, – ответил китаец. – Больше ничего.
В гостиной Иден застал миллионера. Мадден неподвижно сидел в кресле.
– Все в порядке? – спросил он, увидев юношу. – Нашли Дрейкотта? Можете говорить свободно, мы одни.
Иден опустился в кресло.
– Все в порядке, сэр. Я вручу вам ожерелье Филимора в восемь часов вечера.
– Где?
– Здесь, на ранчо.
Мадден нахмурился.
– Это лучше сделать в Эльдорадо. Вы имеете в виду, что Дрейкотт…
– Нет. Я получу ожерелье в восемь вечера и тотчас вручу его вам. Если хотите, сделка состоится частным порядком.
– Хорошо.
Мадден посмотрел на него.
– Может быть, оно у вас?
– Нет. Но в восемь часов я получу его.
– Ну, я определенно рад слышать это, – сказал Мадден. – И хочу вам сказать, что вы правильно сделали, спрятав его.
– Что вы под этим подразумеваете?
– Послушайте, вы считаете меня дураком? Вы прячете ожерелье с тех пор, как прибыли сюда. Разве это не так?
Иден колебался.
– Да, – наконец искренне ответил он.
– Почему?
– Потому, мистер Мадден, что здесь не все благополучно. Я уверен в этом.
– Что заставляет вас так думать?
– Прежде всего, вы почему-то изменили свое намерение. Что вынудило вас сделать это? В Сан-Франциско вы просили доставить ожерелье в Нью-Йорк. Почему вы передумали и перенесли доставку в Южную Калифорнию?
– По очень простой причине, – ответил Мадден. – Я предполагал, что моя дочь поедет отсюда со мной на Восток. Но ее планы изменились. Она захотела побыть в Пасадене. А я решил положить ожерелье в сейф здесь в городе, чтобы она смогла получить его, когда захочет.
– Я встречал вашу дочь в Сан-Франциско, – сказал Иден. – Очень красивая девушка.
Мадден посмотрел на него.
– Вы гак думаете?
– Да. Она, видимо, пока в Денвере?
Некоторое время Мадден колебался, глядя на него.
– Нет, – ответил он наконец. – Теперь она не в Денвере. Сейчас она у друзей в Лос-Анджелесе.
– Давно она там?
– С прошлого вторника. Кажется, во вторник я получил телеграмму, что она едет сюда. По некоторым соображениям я не хотел, чтобы она была здесь. Я послал Торна с поручением вернуть ее. Он поехал и посадил ее на поезд в Лос-Анджелес.
Иден быстро соображал. На машине до Барстоу доехать нетрудно, но где там можно попасть в красную глину?
– Вы уверены, что она благополучно доехала до Лос-Анджелеса?
– Конечно. В среду я видел ее там. Итак, я ответил на все ваши вопросы. Теперь ваша очередь ответить на мои. Так почему вы решили, будто здесь что-то происходит?
– А что стало с Шаки Филом Майкдорфом?
– А кто это такой?
– Шаки Фил – это парень, который назвал себя Мак-Каллемом и играл с нами в карты.
– И вы полагаете, что его фамилия Майкдорф? – с интересом спросил Мадден.
– Конечно. Я уже имел с ним встречу в Сан-Франциско.
– При каких обстоятельствах?
– Он вел себя так, будто его очень интересовало ожерелье Филимора.
Лицо Маддена побагровело.
– Вот как? Вы все мне расскажете?
– Нет, не все, – ответил Иден.
Он кое-что рассказал Маддену, не упомянув о связи Лу Вонга с этим делом.
– Почему вы не сообщили мне этого раньше? – спросил Мадден.
Я считал, что вам это известно. И сейчас так думаю.
– Вы с ума сошли!
– Может быть. Не будем говорить об этом. Но когда я увидел, что Майкдорф явился сюда, то, естественно, заподозрил неладное. Почему бы не передать вам ожерелье в Нью-Йорке?
Мадден покачал головой.
– Нет. Я просил прислать ожерелье сюда и получу его здесь. Любой вам скажет, что я не меняю своих решений.
– Тогда скажите мне, наконец, о своих неприятностях, – попросил его Боб.
– У меня здесь нет никаких неприятностей, – ответил Мадден. – Во всяком случае, нет ничего не зависящего от меня. Я купил ожерелье и требую, чтобы его доставили сюда. Даю вам слово, что вы получите всю названную мною сумму.
– Мистер Мадден, – настаивал юноша. – Я не слепой. У вас неприятности, и я охотно помогу вам.
Мадден повернулся и пристально посмотрел ему в лицо.
– Я выкручусь, – ответил он. – Я выкручивался и не из таких положений. Благодарю вас за добрые намерения, но не беспокойтесь обо мне. Значит, в восемь часов. А теперь извините меня, я пойду прилягу.
Он вышел из комнаты, а Боб в замешательстве смотрел ему вслед. Не слишком ли много рассказал он миллионеру? А эти новости об Эвелине Мадден? Правда ли это? Действительно ли она в Лос-Анджелесе? Это вполне правдоподобно, и поведение ее отца в этот момент выглядело искренним. Жара была невыносимая, Боб решил последовать примеру Маддена и лег в постель.
Когда он встал, солнце садилось и наступал прохладный вечер. Он услышал, как Гембл плескался в ванной. Гембл! Кто он такой? Почему он находится на ранчо Маддена?
В патио Бобу удалось перекинуться несколькими словами с А Кимом, и он сообщил китайцу об Эвелине Мадден.
– Торн и «профессор» дома, – сказал детектив. – Я заметил показания спидометра. Шестьдесят два километра, как и раньше, и опять следы красной глины.
Иден покачал головой.
– Время идет.
– Если бы я мог арестовать кого-либо, то уже сделал бы это, – сказал А. Ким.
За обеденным столом «профессор» был настроен очень добродушно.
– Мистер Иден, я так рад, что вы снова вернулись к нам, – сказал он. – Я боялся, что вы растворитесь в воздухе пустыни. Ваше дело – простите, что вмешиваюсь, – закончилось успешно?
– Конечно, – ответил Боб. – А как ваши дела?
«Профессор» быстро посмотрел на него.
– Я… э… я счастлив сказать, что день был очень успешным. Я нашел много интереснейших крыс.
– Рад за вас, – ответил Иден.
Обед закончился, и Мадден закурил сигару, опустившись в свое любимое кресло перед камином. Гембл сел с журналом возле лампы. Иден достал пачку сигарет и тоже закурил. Торн начал просматривать почту. Большие часы пробили семь. С последним ударом в комнате воцарилась гнетущая тишина.
Иден включил радиоприемник.
– До приезда сюда я не подозревал, что радио такая приятная вещь, – пояснил он Маденну. – Теперь я понимаю тех, кто по радио слушает даже лекции по рыбной ловле…
В этот момент вошел А Ким и стал убирать со стола. Звонкий голос диктора заполнил всю комнату.
«…следующим номером нашей программы будет мисс Норма Фитцжеральд, которая выступает в музыкальной программе Мейсона. Она споет вам куплеты».
Мадден наклонился вперед и стряхнул пепел сигары. Торн и Гембл слушали без видимого интереса.
«Здравствуйте, – сказал женский голос, который Боб слышал накануне. – Я снова здесь. Хочу поблагодарить всех вас, друзья, за письма, которые я получаю с тех пор, как выступила здесь по радио. Я нашла в студии много писем. – К сожалению, я лишена возможности всем ответить, но хочу сказать пару слов Сиди Френч, если она слушает эту передачу. Я рада узнать, что она в Санта-Монике, и обязательно позвоню ей. Следующее письмо особенно обрадовало меня, потому что оно было от моего старого друга Джерри Делани…»