Вновь зазвонил телефон. Я представился. На редкость писклявое сопрано вынудило меня отстранить трубку от уха.
– Ах, прошу прощения, я просто обязана позвонить вам. Конечно, это слишком неподобающий шаг, так как вы, сэр, никогда не были мне представлены, но я подумала, что не скажу своего имени, поэтому мой звонок не будет слишком большой бестактностью… правда? За всю свою жизнь я не видела более прекрасных орхидей! Как раз сегодня вечером я отправляюсь на небольшой прием. Будет несколько человек в одном приятном доме. Я приколю эти орхидеи. Вы представляете, как все будут поражены? Но что я отвечу, если меня спросят, откуда эти цветы? Я не имею понятия. То есть, не имею понятия, что ответить. Естественно, я могла бы выдумать какого-нибудь неизвестного поклонника, хотя не принадлежу к девушкам, мечтающим о неизвестном поклоннике, поэтому не имею понятия, что отвечу, но не смогу удержаться от соблазна и приколю эти орхидеи, ведь…
Когда я через пять минут положил трубку, шеф коротко бросил..
– Эту ты не пригласил.
– Нет, – признался я. – Она наверняка девушка и навсегда бы ею осталась, если бы это зависело от меня.
VIII
Впервые в истории целая группа посторонних попала в теплицу в то время, когда там не было Вульфа. Бремя ответственности ложилось на Теодора, который считал своей, обязанностью смотреть за тем, чтобы кто-нибудь не перевернул полку или не сорвал цветок редкого сорта. Но это еще не все. Стол в кладовой был уставлен самыми разнообразными напитками, а так как они живо заинтересовали некоторых из моих гостей, садовник боялся, что кто-то польет спиртом одно из растений, заботливо охраняемых лет десять.
Мне было неприятно, что я поставил его в такое трудное положение, но хотелось, чтобы дамы чувствовали себя свободно. Вербовка протекала благополучно. Правда, было лишь семь телефонных разговоров, однако в бюро, вероятно, обсуждение шло во время работы, потому что пришло десять дам. Кроме того, в среду мне звонили две особы, когда я как раз был в Бронксе: должен был поехать туда, чтобы повидаться с миссис Абрамс, которая в конце концов согласилась на сотрудничество, хотя и не была очарована мной. Я мобилизовал также мистера Веллимэна, что было гораздо легче и стоило одного лишь телефонного звонка в отель, где он остановился.
Короче говоря, компания представляла собой материал выше средней трудности. Нетрудно было бы завязать знакомство с этими дамами, утолив их любопытство и сказав пару слов об орхидеях, если бы меня не мучила прежде всего необходимость изучения отдельных личностей под углом зрения их непосредственного отношения к делу. Я уберегаю тебя, читатель, от подробностей, так как они не имеют большого значения. Я знаю это сейчас, но тогда никто не мог мне об этом сказать.
Что было делать? Я трудился как вол, устанавливая по именам служебное положение гостей. Однако мне удалось справиться с этим и за ужином рассортировать кое-какие сведения. Шарлотта Адамс, сорока восьми лет, занимала должность старшего секретаря компаньона фирмы Джеймса А. Корригана. Она была очень худа, энергична и приглашение приняла не ради развлечения. По возрасту ей была близка только одна из стенографисток, пухлая и прыщавая, которая со смехом назвала свое имя: Элен Трой..
Следующее место, если располагать дам по возрасту, занимала Бланш Дьюк, трехцветная блондинка. Я приготовил напиток по ее рецепту. Она дважды доливала себе и наконец, чтобы облегчить свою участь, ходила в обнимку с шейкером.
Остальные из семерки были старше тридцати, за исключением, может быть, двоих. Одна, Долли Харритон, занимала позиции несколько более высокие, чем я мог ожидать. Она имела адвокатские права и, хотя и не была компаньоном фирмы, решительные очертания подбородка и быстрый взгляд серых глаз говорили, что вскоре достигнет такого положения на нынешнем месте работы или в другом месте. Между полками теплицы она ходила с таким видом, будто собирала материал для допроса торговца орхидеями, которого жена раздраженно упрекает в отказе от уплаты алиментов.
Нина Перельман, стенографистка, была высокой, держалась просто и обладала огромными глазами, темными и как бы неподвижными. Маленькая и худенькая машинистка Мейбл Мур носила очки в красной оправе. Ция Лондеро, секретарша Филпса, девушка с прекрасным овалом лица и с почти ненакрашенными губами, во всех отношениях отвечала моему идеалу молодой особы, с которой я охотно показался бы на публике. Архивариусу Порции Лис следовало бы привести в порядок свои зубы или не смеяться так часто. Стенографистка Клер Буркхарл или недавно кончила среднюю школу, или только притворялась подростком. Если бы мне нужно было ограничиться одним приглашением, я бы выбрал секретаршу Луиса Касбона Элеонор Грубер. Видя такую девушку, человек сразу ощущает потребность сбросить пару фунтов веса, а затем спрашивает себя – а длящего собственно? И в результате голосует за статус кво.
До ужина я успел собрать несколько отрывочных сведений – в основном, от Бланш Дьюк, Ции Лондеро и Элеонор Грубер. Во вторник, после окончания работы, старший компаньон фирмы Корриган вызвал дам в свой кабинет. Он рассказал, что ПК 3-1212 – номер телефона Ниро Вульфа, Арчи Гудвин правая рука этого детектива, а сам детектив трудится, конечно, в чьих-то интересах и представляет противную сторону в одном из дел, проводимых фирмой. Корриган считает, что лучше всего было бы пренебречь записками, вложенными в коробки с орхидеями, или, во всяком случае, спрятать их подальше.
Следующую информацию сообщила Бланш Дьюк, снующая по теплице с шейкером. Так вот, сегодня, в среду, когда встал вопрос о том, идти или нет, Мейбл Мур шепнула словечко миссис Адамс (а та, конечно, по секрету Корригану), заявив, что тоже идет по совету шефа. Собрал я еще немного сведений об особах, интригах и сплетнях, но всего этого не хватило бы даже на покрытие расходов на напитки.
В двадцать пять минут седьмого выяснилось, что вино охладилось, но я не возражал, если дамы захотят продолжить с тем, с чего начали. Бланш Дьюк высоко подняла шейкер и заявила, что всегда верна только одному напитку. Зазвучал хор одобрения, и дамы единодушно потянулись за бутылками и всем необходимым. По дороге через среднюю комнату теплицы каблук Элен Трой застрял между досками пола, Элен споткнулась, описав бутылкой широкую дугу, и сшибла два горшочка с орхидеями Варикалум. Раздались сдавленные крики и слова сожаления.
– Вот это выдержка! – заявил я великодушно. – Не упустила бутылку. За мной марш через орхидеи!
Когда мы добрались до нижнего этажа, я проводил дам в столовую. Серебро, стекло и орхидеи на белоснежной скатерти выглядели весьма привлекательно. Я сказал, что для себя резервирую место во главе стола, а гости могут садиться так, как им понравится. Затем попросил прощения и вышел на кухню, чтобы спросить у Фрица:
– Они здесь?
– Ага. – Он кивнул головой. – На втором этаже в южной комнате. Им гак удобно.
– Прекрасно. Они знают, что нужно подождать?
– Знают. А как у вас дела?
– Неплохо. Две совсем не пьют. Но остальные на верном пути. Все готово?
– Разумеется.
– Начинаем!
Я возвратился к гостям и первый раз в жизни занял место Вульфа во главе стола. Были подняты почти все бокалы, чтобы поприветствовать меня после столь долгого отсутствия. Я был тронут и подумал о собственном тосте. Поэтому, когда вошел Фриц с супницей, отодвинул стул и встал. Порция Лис не прекращала болтать, но Долли Харритон призвала ее к порядку.
– Слушайте! Слушайте! – крикнула Элен Трой.
– Уважаемые леди, слава Богу, без джентльменов, – начал я. – У меня много тостов, и я начинаю первый. Прежде всего благодарю вас за то, что вы пришли сюда. Мне очень приятно, потому что только на вас, прекрасные дамы, я смотрю с большим удовольствием, чем на орхидеи. (Аплодисменты.)
Ввиду отсутствия мистера Вульфа, я возьму на себя его обязанности и позволю себе представить вам самого главного из наших домочадцев. Это Мистер Фриц Бреннер, который сейчас подаст суп. Поклонись, Фриц! (Аплодисменты.) А теперь я прошу вас помочь мне решить небольшую проблему. Вчера я говорил по телефону с дамой, несомненно, прелестной, но она отказалась назвать свое имя. Умоляю помочь мне узнать его! Повторю фрагмент, который может стать для вас ключом к разгадке. Я плохой актер, но сделаю все, что в моих силах. Дама сказала: «Ах, прошу прощения. Я просто обязана позвонить вам. Конечно, это слишком неподобающий шаг, так как вы, сэр, никогда не были мне представлены». И, подражая интонациям, пересказал наш разговор.
Закончить я не смог, потому что мой голос утонул в урагане смеха и криков. Даже миссис Адамс снизошла до того, что позволила себе улыбнуться. Клер Буркхарл, выглядевшая школьницей, Подавилась куском булки. Я уселся и, покрасневший, с триумфом принялся за суп. Когда шум немного утих, поинтересовался:
– А ее имя?
Мне ответило несколько голосов сразу, но я повернулся к Цие Лондеро, моей соседке справа. Имя, которое я не зарегистрировал, было Кора Берч.
Фриц должен был обслуживать сразу одиннадцать человек. Я же все свои старания приложил к напиткам. Это было достаточно просто. Так как я уже знал, что каждая из дам пьет, то мог наливать, не задавая лишних вопросов. Кроме того, Ция Лондеро предложила мне свою помощь. Мне это было приятно и, кроме того, дало возможность выступить с собственным предложением, когда мы оказались вдвоем у бокового столика. Я думал об этом еще в теплице, но там не представился случай. Ция согласилась, и мы условились, что в нужный момент я потяну себя за правое ухо.
– Надеюсь, – сменил я тему, – что мисс осталась верна вермуту с содовой? Девушка с таким лицом имеет обязательства перед обществом. Лицо должно быть гладким.
– Не перед обществом, – возразила она. – Речь скорее идет об орфографии. После виски или джина у меня насморк, и я делаю ошибки. Однажды я написала «горы» через «а».
– И только! Нет… Это рюмка Нины Перельман.