Я воздержался от ответа не потому, что почувствовал себя задетым. Попросту, чтобы уладить отношения, у меня имелось кое-что другое. Я встал со стула и подошел к боковому столику, на котором стояла большая салатница. Из записной книжки я вырвал два листка, разорвал на мелкие кусочки и деловито начал на них писать. Бланш заинтересовалась тем, что я делаю, но я не ответил на ее вопрос, а когда закончил, высыпал бумажки в салатницу и, взяв ее двумя руками, встал перед миссис Адамс.
– Будет речь, – сообщил я, а Элен Трой не закричала: «Слушайте!» – Признаюсь, что по моей вине прием постигла неудача, и я выражаю искренние соболезнования. Мне будет очень неприятно, если вы подумаете, что я выпроваживаю вас столь бесцеремонно, но я не вижу повода для дальнейшего веселья. Зато с согласия мистера Вульфа предлагаю небольшую компенсацию. В течение года, начиная с сегодняшнего дня, каждая из вас может получить по желанию три орхидеи в месяц. Они могут высылаться все сразу или по одной, а цвет мы постараемся учесть в пределах возможного.
Ответом мне был признательный шепот, а Клер Бурк-харл живо спросила:
– А можно будет срывать орхидеи самим?
– По предварительной договоренности, – ответил я. – Недавно за этим столом предложили выбрать одну из вас, чтобы выразить мне благодарность за сегодняшний вечер. Быть может, дамы желают изменить свои взгляды, но я позволю себе выдвинуть свое предложение. В этой салатнице находятся десять бумажек. Я написал на них ваши имена. А теперь попросим миссис Адамс вытащить одну бумажку. Особа, которая будет выбрана таким образом, пойдет со мной в ночной клуб «Боболи-ни», где мы будем танцевать и дурачиться. Предупреждаю, что я чрезвычайно вынослив.
– Я попрошу вынуть из салатницы бумажку с моим именем, – категорически заявила миссис Адамс.
– Если вы ее вытащите, мы повторим голосование, – возразил я. – Может быть, кто-нибудь не хочет участвовать?
– Я привыкла возвращаться домой раньше полуночи, – возразила Порция Лис…
– Нет ничего проще. Ты устанешь в половине двенадцатого. – Я поднес салатницу на уровень глаз миссис Адамс. – Прошу вас вытащить одну бумажку.
Она, по-видимому, решила, что это наиболее легкий и эффективный способ покончить с недоразумениями, секунду поколебавшись, вытащила из салатницы бумажку и положила ее на стол.
– Ция! – заявила Мейбл Мур.
Остальные бумажки я вынул из салатницы и положил в левый карман.
– Но я не могу пойти в ночной клуб в таком виде, – запротестовала Ция Лондеро.
– Но ведь это «Боболини»! – успокоил я девушку. – Соглашайся или продолжим голосование.
– Зачем? – буркнула Бланш Дьюк. – Наверняка на всех бумажках написано: Ция.
Я не стал протестовать вслух. Просто вынул из правого кармана и небрежным жестом бросил на стол девять бумажек. Но при этом подумал, что позже, в ходе вечера, может быть, сочту нужным показать Цие другие бумажки – те десять из левого кармана, которые прежде лежали в салатнице.
X
Обычно завтрак шефу приносит Фриц, но в четверг Вульф дал знать по телефону, что хочет видеть меня прежде, чем удалится в девять часов в теплицу. Поэтому я подумал, что хорошо бы избавить Фрица от прогулки наверх. В пять минут девятого я доставил поднос на место и спокойно уселся на стул. Вульф, который иногда ел в кровати, иногда за столиком у окна, в это утро был уже за столом. Солнце ярко светило, и в его блеске желтая пижама сверкала так, что я должен был закрыть глаза. Шеф никогда не начинал говорить раньше, чем выпьет апельсиновый сок, а так как он не привык спешить с этой процедурой, я был осужден на терпеливое ожидание.
– Когда ты вернулся домой? – начал он.
– В два часа.
– Где был?
– В ночном клубе с девушкой. Это та, первая. Свадьба в воскресенье. Ее родители живут в Бразилии. Нет никого, кто мог бы стать ее посаженой матерью. Поэтому ты будешь моим посаженым отцом, если можно так выразиться.
– Глупости! – Вульф откусил кусок оладьи с маслом и ветчиной. – Как было?
– Вообще или по пунктам?
– Вообще. Паузы заполнишь потом.
– Пришло десятеро. В том числе адвокат женского пола. Женщина интересная, но холодная и твердая. Была также боевая старшая миссис. Мы выпили наверху в теплицах. Жертвой были два горшка Оксидиум. Прежде чем мы сошли…
– Форбеси?
– Нет, Варикалум. Прежде чем мы сошли вниз, дамы развеселились: я сел на твое место и предупредил Фрица, что после супа и пирожков они будут сыты, а утку только расковыряют. Так и вышло. Я произносил речи, подходящие к моменту, но об убийстве вспомнил только за кофе, когда они попросили меня рассказать что-нибудь интересное о работе детектива, чего я и ожидал. В ход была пущена наша теперешняя работа. В соответствующий момент я ввел в дело Веллимэна и миссис Абрамс.. Если бы ты присутствовал, то непременно растрогался, хотя и не показал бы этого. А они показали – вытирали слезы платочками. К слову сказать, Веллимэн считал, что я играю чересчур смело и захожу слишком далеко.
С миссис Абрамс он познакомился только вчера вечером и, несмотря на это, отвез ее домой. Разумеется, я упомянул, что имя Берт Арчер фигурировало в блокноте Рэчел Абрамс.
Я должен был это сделать, чтобы объяснить присутствие ее матери. Крамер завоет, если это попадет в прессу. Но в конце концов, это я обнаружил блокнот, а Крамер все равно твердит, что я слишком много болтаю.
– И я так думаю. – Вульф отпил горячий черный кофе. – Ты говоришь, что дамы были возбуждены?
– Угу. У них развязались языки. Начались горячие дебаты по поводу того, кто убил Дайкеса и кто донес на О’Маллея, бывшего старшего компаньона фирмы, лишенного адвокатских прав за взятку председателю суда присяжных. Дамы высказывали разные гипотезы, однако, если они располагают каким-то существенным доводом, решили сохранить его для собственных нужд. Одна из них, Элеонор Грубер, интересная девушка, только страшно хитрая, пробовала сбить меня с истинного пути… Она была секретарем О’Маллея, а теперь – Касбона, и говорила, что мы напрасно тратим время, разыскивая связи между Дайкесом, Джоан и Рэчел. Никто ей не возражал. Я решил прервать собрание и взялся за обработку дам по одной. Уже преуспел в этом, так как расспросил секретаря Симмета Филпса Цию Лондеро, пригласив ее в ночной клуб и спустив тридцать четыре доллара нашего клиента, чтобы завязать более тесные отношения. Это было моей непосредственной целью, но, однако, я улучил благоприятный момент, дабы намекнуть, что, в случае необходимости, мы вдребезги разобьем фирму «Корриган, Филпс, Касбон и Бриггс». Как ты уже слышал, свадьба в воскресенье. Я надеюсь, что Ция тебе понравится. – Я красноречиво развел руками. – Все зависит от дальнейшего развития событий. Если кто-нибудь из сотрудников фирмы приложил руку к этому делу, не исключено, что я положил хорошее начало. Если нет… Что ж? У мисс Грубер не только хорошая фигура, но и голова на плечах. Я могу сменить Цию на нее. Либо время нам поможет, либо ты сделаешь это раньше.
Вульф уже умял ветчину и яйца и как раз принялся за оладьи, густо намазанные медом. В конторе он давно бы разозлился, но, как правило, не позволял себе этого за едой.
– Я не люблю рабочих разговоров за завтраком, – сказал он только.
– Я знаю, что не любишь.
– Остальное доскажешь потом. Вызови Саула. Пусть узнает, что там было с лишением О’Маллея адвокатских прав.
– Я уже ознакомился с этим по полицейским актам. Ведь я говорил тебе.
– Не мешай. Саул займется этим, а Фред и Орри – знакомыми Дайкеса вне фирмы.
– У него не было никаких знакомых, о которых можно было бы говорить.
– Не мешай. Ими займутся Фред и Орри. Мы выдвинули гипотезу, и должны либо подтвердить ее, либо отвергнуть. Ты обрабатывай дам. Пригласи кого-нибудь на обед.
– На обед? Это неудобное время. У них только…
– Препираться будем позднее. Пока я хочу прочитать газеты. Ты уже завтракал?
– Нет. Я поздно встал.
– Тогда ступай, поешь чего-нибудь.
– С удовольствием.
До завтрака я вызвал Саула, Фреда и Орри. Потом поел, проинструктировал их и управился с бумажной работой. Позвонил Перли Стеббинс, чтобы спросить, как удался вчерашний прием. Я ответил вопросом на вопрос: которая из дам имеет работу вне компании, и есть ли среди них его агент? Таким образом, разговор закончился вничью. Я не пытался пригласить кого-нибудь на обед. Надоедливые приставания к Цие я считал неверной тактикой, а проведение пятидесяти минут обеденного перерыва с другой дамой не отвечало моим целям.
Кроме того, я спал меньше пяти часов и не успел побриться.
В одиннадцать Вульф спустился в контору. Он просмотрел утреннюю почту, продиктовал два письма, заинтересовался новым каталогом орхидей и, наконец, пожелал услышать подробный отчет. …Я знаю, что в таком случае нельзя упустить ни одного слова, жеста, интонации или выражения лица, и научился делать отчеты в удовольствие не только шефу, но и свое собственное. Когда я закруглился, Вульф бросил несколько дополнительных вопросов и приказал.
– Позвони мисс Трой. Пригласи ее на обед.
– Понимаю, – ответил я спокойно, – и сочувствую, но, несмотря на это, не могу выполнить приказание. Ты делаешь это от отчаяния, импульсивно. Я мог бы призвать на помощь бездну контраргументов, но выдвину только два. Во-первых, уже поздно. Во-вторых, не имею желания. В некоторых делах я понимаю больше, чем ты, и это относится к женщинам. Поверь мне, что приглашение далеко не юной и прыщавой племянницы адвоката на короткий обед в битком набитую в это время столовую – идиотская затея. Тем более что мисс Трой сидит в этот момент на высоком стуле в какой-нибудь забегаловке и лакомится мороженым со взбитыми сливками и кленовым сиропом.
– Брр… – вздрогнул Вульф.
– Мне очень жаль, что я разволновал тебя, но такое мороженое…
– Перестань! – крикнул он.
Я не сомневался, что теперь дело ляжет на мои плечи. Правда, Саул, Фред и Орри пойдут по разным следам, но от Джоан Веллимэн будут дальше, чем я. Еще дальше, чем я, ибо и меня отделяла от нее солидная дистанция. Если какая-нибудь из десяти известных мне и шести неизвестных женщин скрывает хотя бы самый незначительный факт, который шеф посчитает существенным, то никто другой эту информацию не выудит. И значит, я должен что-то предпринять, если не хочу, чтобы дело растянулось месяцев на десять.