– Докажите! – резко бросил Вульф.
– Брось, Фред, – посоветовал Бриггсу О’Маллей. – Не упирайся, все равно не поможет.
– По возможности докажу. Я оставляю за собой это право на будущее. Но независимо от этого мы требуем познакомить нас с содержанием рукописи. Вы втянули нас во все это и теперь должны подтвердить свою позицию. Мы требуем! – Бриггс осмотрелся вокруг, не переставая моргать. – Так что? Ведь все достаточно исчерпывающе и ясно?
Компаньоны согласились с ним.
– Конечно, ясно, – хмыкнул Вульф. – Настолько, что формулировка последнего требования заняла немало времени. Такое шумное посещение было совсем ни к чему. Почему, черт побери, один из вас не мог позвонить и спросить меня о содержании рукописи?
– Что вы сказали? – оживился Касбон.
– Что я не вполне готов.
– Готов? К чему?
– К наступлению.
Нужно было услышать эти два коротких слова, чтобы оценить эффект. Вульф сказал их не тихо и не громко, он не изменил нормального звучания голоса. Но если кто-нибудь из присутствующих боялся, то, бесспорно, должен был почувствовать угрозу, заключенную в двух словах, сказанных ясно и спокойно. Юристы переглянулись.
– Значит, вы отказываетесь нас проинформировать? – спросил Бриггс обиженным тоном.
– Сейчас да. Я не совсем готов. Вы, как практикующие адвокаты, несомненно знаете, что сила ваших доказательств зависит от способа и времени их обнародования. Доказательства, которыми я владею, добыты не без труда, и я намерен использовать их во всей силе.
– Ну, что я говорил? – сказал, вставая, Эммет Филпс. – Разговор с ним – это напрасная трата времени.
– Мистеру Филпсу надоело, – сухо вставил Вульф.
– Купите у него информацию, – предложил О’Маллей. – Предложите какую-нибудь цену. Расход покроется за счет торговых доходов фирмы, правда, Эммет? – Он встал со стула. – Только не рассчитывайте на меня, я разорен.
– Я хотел бы предупредить дальнейшие упреки, свидетельствующие о злом умысле, – взял слово Вульф. – Держать себя в руках и сдерживать других для меня неприятное занятие. Я буду совершенно искренен, если скажу, что мне не хватает пары фактов, чтобы перейти в наступление. Атака без соответствующей подготовки или преждевременное открытие карт были бы глупостью. А я не глупец.
Касбон сорвался, подошел к столу и, опираясь о край руками, наклонился над Вульфом.
– Я тоже буду искренен и скажу, что думаю. Это все для отвода глаз. О рукописи вы знаете не больше, чем мы. Сегодня вы находитесь в том же положении, в каком находились, когда мы были здесь восемь дней назад. – Касбон выпрямился и повернулся к коллегам. – Идемте. Это аферист. – Он с отвращением посмотрел на меня. – Вы, Гудвин, тоже. Плохо, что не я поехал в Калифорнию вместо Корригана. Вы попали бы на скамью подсудимых.
Он вышел из канцелярии. Филпс и О’Маллей поспешили за ним. Корриган, который за все время не сказал ничего, достойного внимания, по-видимому, хотел заговорить, даже сделал шаг в сторону стола. Однако он изменил намерение: посмотрел на меня искоса и направился к выходу. Бриггс встал с кресла, обшитого красной кожей, посмотрел на Вульфа и еще раз моргнул;
– Моя оценка ваших методов и действий подтвердилась еще раз, – объявил он, повернулся и вышел
Я встал на пороге канцелярии и некоторое время смотрел, как гости управляются с плащами. Хотел проводить их как полагается, но меня опередил Филпс. Он открыл дверь и держал ее до тех пор, пока все не вышли. Потом трахнул ею изо всех сил, чтобы не было сомнения в том, что она захлопнулась. Я вернулся, уселся за стол и позволил себе широко зевнуть. Вульф, развалившись, сидел в кресле, глаза его были закрыты.
– Рассчитываешь на дальнейшие действия противника? – спросил я. – Или же мы. тоже начинаем действовать?
Ответа не последовало. Я зевнул еще раз.
– Иногда, – продолжал я, – ты видишь самую суть дела и говоришь голую правду, без уверток. Так было, когда ты сказал, что тебе не хватает лишь пары фактов, чтобы перейти в наступление. Кто-то мог бы подумать, что этого слишком мало, но он был бы неправ. Приходит на ум один из фактов: ученый Филпс – любитель литературы и совершил три убийства, потому что роман был плохой и он не мог его видеть.
Вульф не сказал ни слова и не пошевелился. Тогда я взорвался – вскочил со стула и заорал:
– Возьмись за работу, черт побери! Придумай что-нибудь! Сделай!
– А я еще обрадовался, что он вернулся домой. Даже признался ему в этом, – буркнул Ниро не открывая глаз.
XVIII
Я не хотел бы еще раз пережить такой день, даже если бы знал, что принесет вечер. Прежде всего, крайне неспокойным был Вульф. После обеда он уселся с книжкой за столом и молчал, хотя я несколько раз пытался завязать разговор. Наконец я признал, что побежден. Потом позвонил Саул, и шеф проворчал, чтобы я отключился. Я уже подозревая раньше, что он пустил Саула по какому-то следу, и нашел подтверждение в нашей кассовой книге, где было указано, что Саул недавно получил три сотни. Я всегда злился, когда шеф давал ребятам задание втайне от меня. Сегодня я почувствовал это особенно сильно, потому что сидел без дела и зевал.
Но сам я был еще напряженнее, чем Вульф. Он дважды советовал мне пойти поспать, но я не послушался. Хотелось быть на месте, когда зазвонит телефон. Или когда войдет миссис Адамс и признается в трех убийствах. Но я не хотел выписывать чеки, заниматься графиком расхода орхидей или перелистыванием каталогов. Все мои усилия уходили на то, чтобы не уснуть бездельничая, что стало особенно трудным, когда после четырех Вульф отправился в теплицы. В течение долгих двух часов мне пришла в голову только одна дельная мысль. Я хотел позвонить в Гленвиль и сообщить миссис Поттер, что полет прошел нормально. Но раздумал, опасаясь втянуться в будущем во флирт, и продолжал бороться с дремотой.
Уже перед самым ужином Саул позвонил снова, и я снова услышал приказ отключиться. Вклад Вульфа в застольную беседу ограничился нечленораздельным бормотанием. После ужина я вновь получил совет пойти отдохнуть. Спать хотелось очень, но я уперся на своем и назло решил совершить небольшую прогулку. Пошел в кино, но когда чуть было не заснул на пухлом плече сидящей рядом женщины, очнулся, встал с места и около десяти вернулся домой.
Вульф сидел за своим столом, просматривая списки расцветших орхидей, составленные в мое отсутствие.
– Ничего нового? – спросил я.
– Ничего.
Я, наконец, сдался.
– Пойти немного поспать, что ли? – Я проверил замок сейфа. – Входную дверь я запер. Кухонную сейчас проверю. Спокойной ночи.
Зазвонил телефон. Я рванулся в сторону моего стола. Снял трубку.
– Канцелярия Ниро Вульфа, Арчи Гудвин.
– Я хотел бы поговорить с Ниро Вульфом.
– Кто говорит?
– Джеймс Корриган.
Я заслонил рукой трубку и шепотом обратился к шефу:
– Корриган. Голос у него дрожащий и хриплый. Ты с ним поговоришь?
Вульф поднял свою трубку, а я поднес к уху свою.
– Ниро Вульф. Это мистер Корриган?
– Да. Я послал вам письмо. Но мне пришло в голову, что вам надлежит услышать то, за что вы отвечаете. Я надеюсь, вас это будет преследовать всю жизнь в дурных снах. Вы слушаете?
– Да. Но…
– Конец!
Мне показалось, что моя голова разрывается от сильного удара и треска. Машинально я отвел трубку от уха, потом прижал ее вновь. Послышался непонятный шелест и падение чего-то тяжелого… Тишина.
– Алло! – крикнул я. – Алло!
Ответа не было. Я положил трубку и посмотрел на шефа. Он сидел неподвижно, смотрел на меня, наморщив Лоб. Свою трубку он держал в руке.
– Ну и что? – спросил я.
– Ну и что? Я знаю столько же, сколько и ты. Не имею понятия. Я думаю, он застрелился.
– Что он имел в виду?
– Откуда я знаю. Ведь не я ставил этот спектакль.
– Там играло радио.
– Я слышал. Отрывок из «Жизни Райли». – Потом вновь взглянул на меня.
– Невероятно! Трудно поверить. Соедини меня с Крамером.
Я набрал номер и попросил инспектора к телефону. Его не было. Не было и Стеббинса. Наконец отыскали сержанта Ауэрбаха. Я сказал об этом Вульфу, который должен был разговаривать.
– Мистер Ауэрбах? Говорит Ниро Вульф. Вы знаете дело Дайкеса – Веллимэн – Абрамс?
– Да.
– И имя Джеймс А. Корриган?
– Да, знаю.
– Только что у меня состоялся по телефону разговор. Кто-то представился как Джеймс А. Корриган, но голос у него был дрожащий и хриплый, поэтому я не могу утверждать наверняка, что это был он. Он сказал… Я думаю, что нужно записать. У вас есть под рукой карандаш и бумага?
– Минутку… Слушаю…
– Он представился как Джеймс А. Корриган и сказал – я цитирую: «Мне пришло в голову, что вам надлежит услышать то, за что вы отвечаете. Я надеюсь, вас это будет преследовать всю жизнь в дурных снах. Вы слушаете? Конец!» Конец цитаты. Потом раздался звук, похожий на пистолетный выстрел, и другие непонятные звуки. Затем стало тихо. Я слышал только включенное радио. Это все, мистер Ауэрбах.
– Он не сказал, откуда звонил?
– Я повторил его Слова. Как я уже говорил, это все, что я знаю.
– Откуда вы говорите?
– От себя, из дома.
– Мы сможем вас застать, если понадобится?
– Да.
– Спасибо.
Ауэрбах положил трубку. То же сделали Вульф и я.
– Тебя подводит память, – сказал я. – Ты забыл, что этот тип говорил о письме.
– Письмо послано мне, и я волен посмотреть его первым, без всяких преград. Где живет Корриган?
Я потянулся к телефонной книге Манхеттэна. Быстро перелистал ее и нашёл адрес. Потом, желая его проверить, открыл шкаф с документами, вынул папку с делом Веллимэна и, прочтя нужный документ, сообщил:
Корриган живет в доме номер сто сорок пять на Тридцать шестой улице. Филпс – в доме номер триста семьдесят в Централл-парк-Вест. Касбон – в доме номер девятьсот шестьдесят шесть на Парк-авеню. Бриггс живет в Лэрчмонд, а О’Маллей – в доме номер двести два на Восемьдесят восьмой улице.