Но утверждение это указывает на то, что О’Маллею мало было дать мне понять, что кто-то из компаньонов связан с рукописью, а значит, и с убийством. Ему важно, чтобы этим человеком был Корриган. Я вынужден…
– Почему Корриган? – спросил Касбон.
– К этому я и веду. Я вынужден снова говорить о вещах, которые не могу доказать, как и в случае с мистером Икс. Речь идет о человеке, о том же человеке, но теперь мы назовем его О’Маллей. Основная особенность мнимой исповеди состоит в том, что все предназначенные нам факты соответствуют истине и верны до мельчайших подробностей. Ее автор действительно нашел в столе Дайкеса рукопись Берта Арчера и прочел ее. Он действительно пришел к Дайкесу и разговаривал с ним. Содержание беседы точно воспроизведено в исповеди. Дайкеса он убил из страха, что тот опубликует рукопись. По той же причине он убил Джоан Веллимэн и Рэчел Абрамс. Но автором исповеди является О’Маллей. Он…
– Вы сошли с ума! – крикнул Касбон. – Из романа Дайкеса явствует, что Корриган донес на О’Маллея. Разве это не так?
– Так.
– И О’Маллей узнал об этом, когда нашел и прочел рукопись?
– Да.
– Получается, он совершил три убийства для того, чтобы не выяснилось, что Корриган на него донес? Помилуйте!
– Нет. Он совершил три убийства, чтобы спокойно совершить четвертое. Когда он узнал, что Корриган донес на него и тем самым фактически уничтожил, он решил убить Корригана. Но даже если он самым великолепным образом обдумал преступление, Дайкес был для него угрозой. Страшной угрозой. Дайкес знал, что О’Маллею известно о доносе Корригана. И если Корриган умрет насильственной смертью, неважно при каких Обстоятельствах, Дайкес может проговориться. Поэтому Дайкес должен умереть первым. Так думал О’Маллей, и так было. Второй на очереди была Джоан Веллимэн. О’Маллей был убежден, что она тоже опасна, поэтому договорился с ней о встрече. Может быть, он и в самом деле не собирался делать ей ничего плохого, как видно из его исповеди. Но когда она напомнила о сходстве фабулы романа и событий, происшедших в жизни, не припомнив только его имени, О’Маллей испытал сильное потрясение, даже больше чем потрясение, как он выразился в исповеди. Пятью часами позже Джоан Веллимэн не было в живых.
В глубине комнаты скрипнул отодвигаемый стул. Джон Р. Веллимэн встал и на цыпочках двинулся с места. К нему обратились все взоры. Вульф перестал говорить. Но Веллимэн тихо прошел вдоль стены к стулу, на котором прежде сидел Стеббинс и откуда хорошо были видны юристы, находившиеся в первом ряду.
– Извините, – обратился он ко всем и сел.
Женщины заговорили сдержанным шепотом. Крамер посмотрел в сторону Веллимэна, но, по-видимому, решил, что тот не будет выступать в роли Немезиды, и перевел взгляд на моего шефа.
– В результате, – продолжал Вульф, – остался единственный и последний источник угрозы: Рэчел Абрамс. Конечно, О’Маллей слышал о ней от Дайкеса, а если даже не слышал, то нашел во время ревизии в его квартире квитанцию Берта Арчера. Теперь я позволю себе привести короткий отрывок исповеди, – сказал Вульф и, перелистав пару страниц, начал читать:
«…Я не содрогнулся внутренне при убийстве Джоан Веллимэн, или во всяком случае не смог отказаться выполнить его. Если бы я не принял убийства Джоан Веллимэн, то как бы я смог оправдать тогда убийство Леонарда Дайкеса? Смерть Джоан Веллимэн закончила процесс моего внутреннего перерождения. Потом я мог уже убивать сколько угодно людей, имея достаточные мотивы для оправдания и не чувствуя при этом угрызений совести.
Когда я замышлял убийство Рэчел Абрамс, то думал только, что оно неизбежно, и о том, обойдется ли оно без излишнего риска. Я считал, что оно неизбежно…»
Вульф поднял глаза:
– Этот документ действительно необычный. Мы видим в нем человека, который желал успокоиться, смягчить укоры совести и сравнивает этап за этапом свое превращение в убийцу. Но этот человек боится ответственности, старается ее избежать и поэтому свои поступки и падение приписывает другому лицу. Маневр был хорошо обдуманным, ловким и наверняка удался бы этому субъекту, если бы мистер Веллимэн не доверил дело мне, не выстоял, несмотря на огромные расходы и разочарования. Но я опережаю самого себя. Исповедь, о которой идет речь, правдива лишь отчасти и раскрывает не все. Ровно две недели назад, двадцать шестого февраля, Рэчел Абрамс представляла собой нечто большее, чем потенциальную и отдаленную угрозу. Убийца знал…
– Вы имеете в виду О’Маллея? – прервал Касбон.
– Да.
– Но вы слегка ошиблись! Две недели назад О’Маллей был в Атланте.
Вульф кивнул головой.
– Разумеется. Я поясню это в свое время. Убийца знал, что идет расследование и что Бертом Арчером и рукописью занялись всерьез. Разумеется, он не мог не принимать во внимание возможности моей встречи с Рэчел Абрамс. Он должен был меня опередить и опередил: оказался у нее на две минуты раньше, чем мистер Гудвин. Ему везло! Приготовления подошли к концу. Теперь он мог выполнить, что задумал с самого начала: убить Корригана. Он не мог отказаться от убийства, но в создавшейся ситуации его положение было не из легких. И прежде всего О’Маллей хотел узнать, как много мне известно, поэтому он позвонил Корригану и предложил поговорить со мной. Это была наша первая встреча, когда я задавал вопросы. Я попросил тогда предоставить в мое распоряжение известное заявление Дайкеса, и может быть, именно это натолкнуло О’Маллея на мысль свалить ответственность за убийства на Корригана. Во всяком случае, О’Маллею удалось воспроизвести почерк Корригана, прежде чем заявление попало ко мне. Несомненно, он считал это первым шагом. :
Вульф сделал паузу, посмотрел на Веллимэна. Но наш клиент спокойно приглядывался к О’Маллею и, по-видимому, не собирался играть активную роль.
– Когда полиция, – продолжал мой шеф, – начала расследование загадочной надписи, О’Маллей, как и все остальные, твердил, что ничего о ней не знает, и вместе с другими обвинил меня в подделке. В такой ситуации письмо, посланное миссис Поттер, было водой, льющейся на его мельницу. Он понимал, что это ход либо мой, либо Крамера, ведь он не сомневался в том, что все экземпляры рукописи уничтожены. Я не знаю, как происходило совещание, которое тогда провели компаньоны, но уверен, что О’Маллей не жалел слов и усилий для того, чтобы послать в Калифорнию Корригана. События превзошли все его ожидания. Когда вернулся Корриган, компаньоны известили меня, но я сыграл на руку О’Маллею, отказался дать информацию и сказал, что почти готов перейти в наступление. Это была угроза все равно для кого, но если этим человеком был Корриган, то он должен был решиться на самоубийство. О’Маллей действовал быстро и безошибочно. Прошло едва ли десять часов с момента моего разговора с компаньонами до той минуты, когда он набрал мой номер, чтобы я услышал звук выстрела, которым он убил Корригана.
– Вы предвидели такую развязку? – спросил Касбон.
– Откуда! Ваш визит обогатил меня только одним предположением. Я понял, что Корриган никогда не видел рукописи. Относительно других я ничего не мог утверждать. Я мог только спровоцировать ваши действия, мне это неплохо удалось. Вы хотели высказаться, мистер О’Маллей?
– Нет. Я хочу пока послушать.
– Как угодно. Я, собственно, уже подхожу к концу. – Вульф посмотрел на Касбона. – Вы сказали, что двадцать шестого февраля, когда погибла Рэчел Абрамс, О’Маллей был в Атланте. Вы можете это доказать или просто думаете, что он там был?
– Он ездил в Атланту по делам фирмы.
– Я знаю. Честно говоря, это неправда, что на всех компаньонов я смотрел беспристрастно. Уже во время первого визита в этот дом мистер О’Маллей обратил на себя мое внимание. Он сказал, что в то утро вернулся после недельной поездки в Джорджию, и я запомнил его слова. Я не думаю, чтобы вы знали Саула Пензера?
– Саула Пензера? Нет.
– Вот мистер Пензер, он сидит около стола мистера Гудвина. Если он захочет о ком-нибудь что-нибудь узнать, лучше признаться ему сразу. Четыре дня тому назад я попросил его расследовать похождения О’Маллея в течение интересующей нас недели. Он хорошо справился с этим. Саул, расскажи нам, как все было на самом деле.
Саул открыл рот, но не успел ничего сказать, так как неожиданно ему помешал Крамер.
– Молчи, Саул! – крикнул он и обернулся в Вульфу. – Он об этом рассказывал вам по телефону сегодня утром?
– Да.
– И вы хотите все это выложить О’Маллею? Дать ему в руки оружие для защиты? Не позволю!
Вульф пожал плечами.
– Я или сам займусь этим дальше, или вы меня замените. Сегодня утром я услышал, что вы хотите руководить операцией. Тогда я воспротивился. Теперь не возражаю. Прошу вас, если хотите.
– Да. Я хочу, – Крамер был уже на ногах. – Я хочу получить то письмо и конверт. Мне будет нужен Пензер, а также показания трех из присутствующих здесь дам. О’Маллей, вам придется пойти с сержантом Стеббинсом, который займется допросом.
– В чем вы обвиняете меня, инспектор? – спросил О’Маллей, все еще не сбитый со своей позиции.
– Я сказал о допросе. Если вы настаиваете, основания для обвинения найдутся.
– Я хочу, чтобы присутствовал мой адвокат.
– Вы сможете позвонить ему из прокуратуры.
– К счастью, я обойдусь без телефона, адвокат присутствует здесь. Луис?
Касбон посмотрел бывшему компаньону прямо в глаза.
– Нет, – ответил он без колебания. – На меня, Кон, не рассчитывай.
О’Маллей сгорбился, но не дрогнул. Ой не пытался настаивать. Тон Касбона решил дело. Он снова посмотрел в сторону Крамера, но того заслонила фигура Джона Р. Веллимэна, который встал перед О’Маллеем и сказал:
– Я – отец Джоан Веллимэн. Вы… Это сложное дело, но я хотел бы знать, а захотите ли вы пожать мне руку. – И он протянул руку О’Маллею.
Среди гробового молчания тяжело вздохнула какая-то женщина. О’Маллей почти одолел себя. Он делал все, что мог. Посмотрел Веллимэну в лицо, начал подымать руку. Потом низко опустил голову и закрыл лицо обеими рук