И правда, пульт от ТВ одиноко лежал на полке вне досягаемости.
А в следующую секунду на подоконнике включился старый транзистор, и радио заиграло на полную громкость.
— Help! I need somebody… — Голоса битлов перебили вопли из телевизора.
— Володь, что происходит?
Одновременно зазвонили оба мобильных телефона. Надписи на экранах гласили, что звонит неизвестный абонент. Задрожала и зазвенела посуда на полках, завибрировал в тарелках недоеденный суп.
— Землетрясение?
Они бросились на улицу. Володя дернул ручку входной двери — заклинило. Навалился плечом — никакой реакции. Схватил Ленку за руку, бросился к окну, но рама не поддалась.
На всех включенных приборах словно прибавили громкость. Заболели уши. У Ленки потемнело в глазах, кожу на открытых участках обжег холод. Она села на пол, попыталась закрыться руками от происходящего, и тут… Женский голос зазвучал прямо у нее в голове:
— Помогите ему! Помогите ему!
И все стихло.
В гробовой тишине Ленка расплакалась.
Володя сел рядом, обнял ее за плечи, ласково погладил по голове:
— Ш-ш-ш-ш… Все закончилось. Все прекратилось…
— Ей так плохо. Ей так страшно и плохо! — всхлипнула Ленка.
— Кому? — не понял Володя.
— Его матери. Убитой матери Васи. Я чувствую ее. Это так странно. Я ее не вижу, но слышу и чувствую.
— Держись, моя хорошая. Держись.
Сердце у Володи сжалось от сочувствия к Ленке.
— Хорошо… — Она вытерла нос. — Справлюсь. Поехали к участковому.
В кабинете у Николая Степановича сидел высокий, худой пятнадцатилетний подросток. Лена почему-то ожидала увидеть грязного и неопрятного мальчишку, какими обычно представляются хулиганы, но Вася Кузнецов был хорошо одет. Бросались в глаза чистейшие модные белые кроссовки. На тонких запястьях парня болтались тяжелые наручники, он испуганно смотрел на участкового и вроде сам не понимал, как здесь оказался.
— У тебя что, батон хлеба вместо мозгов? В тюрьму захотел, етишкин корень? В колонию для малолетних тебя отправить? — бушевал Николай Степанович. — Сейчас заведем уголовное дело, имущества ты прилично попортил! Думаю, срок будет реальный.
— Но мне же пятнадцать… — попытался подать голос парень.
— Где ж тот добрый волшебник, что тебе столько смелости в карман отсыпал? Ты думаешь, если тебе пятнадцать, то можно безнаказанно витрины бить? Пельмень недоваренный, думаешь, на тебя управы нет?
— Да я сам не знаю, что на меня нашло… Дяденька участковый, позовите папу, пожалуйста, он вам все компенсирует. Мы дом продали, у нас есть деньги.
— Компенсирует он! В колонии тебя быстро научат, как компенсировать! А отца твоего вызвал, не сомневайся. Сейчас приедет и будем тебя на учет ставить, малахольный мой! — свирепствовал Кадушкин.
Тут Николай Степанович обнаружил, что за приоткрытой дверью стоят Володя и Ленка.
— Так, я пойду за протоколами. А ты сиди тихо! — прикрикнул он на мальчишку и вышел к друзьям.
— Иди поговори с ним. Как ты умеешь, — шепнул участковый на ухо Ленке. — А я тут постою, пока его папаша не явился.
И Ленка прошла в кабинет.
— Привет, — сказала она Васе.
Тот аж дернулся на своем стуле — настолько неожиданно прозвучал в тишине казенного кабинета дружелюбный женский голос.
— Ой! А вы кто? Вы из опеки? — разволновался подросток.
— Нет, нет. Я… я просто узнала, что ты в беде. И пришла помочь.
— Я не в беде, — насупился парень. — Мы с папой сами все решим.
Ленка заметила, что из кармана у Васи торчит сотовый с раскуроченным экраном.
— Да? А вот твоя мама считает, что тебе нужна помощь.
— Что? — Глаза у парня вылезли на лоб.
— Послушай, мне кажется, я знаю, почему ты разбил витрину магазина. Ты слышал мамин голос? Она пыталась что-то сказать тебе через радио или через телефон? — Ленка кивнула на мобильный.
И похоже, угадала. Вася задрожал всем телом.
— Вы кто? Уходите! Уходите! Участковый! Эй! Папа!
* * *
Володя проводил Ленку до дома. Стоял первый вечер осени, когда холодный ветер не пронизывал насквозь и можно было попрощаться не торопясь.
— Володь, а что ему будет? — спросила Ленка.
— Ваське-то? За витрину? Ничего. Он же еще малолетка. Штраф и постановка на учет. Ну и отцу придется выплатить компенсацию, тут уж никуда не деться. Главное, чтобы он дальше по кривой дорожке не пошел. Кстати, как думаешь налаживать с ним контакт? Он так орал, что можно было подумать — ты его бьешь…
— Кажется, я балда. И что дальше делать, не знаю.
Ленка завернулась в шарф и собралась нырнуть за калитку.
— Лен, слушай! — Володя остановил ее.
— А?
— Я вообще серьезно хотел сказать тебе. То есть не сказать, а поговорить. Сегодня, когда ты суп варила у меня дома, я…
— Тс-с, — прервала его Ленка. — Еще не время. — И закрыла перед ним калитку.
На следующий день перед работой она решила сходить на кладбище. Лена первый раз столкнулась с тем, что мертвая женщина выходила на контакт через какие-то приборы, но сама при этом не проявлялась, оставаясь невидимой.
Чем поможет ей посещение захоронения убитой? Может, и ничем, но почему нет? В конце концов, все, кто не обладает даром видеть мертвых, ходят поговорить с усопшими на кладбище.
Еще на подходе Лена увидела темную мальчишечью фигуру, которая быстрым шагом удалялась от погоста.
— Вась! Васька! Постой!
Парень сначала ускорил шаг, но потом внезапно остановился и обернулся.
— Что вам надо?
— Вась, я…
— Я отнес свой мобильный ей на могилу. Надеюсь, теперь она от меня отстанет. И никакая помощь мне не нужна, — торопливо выпалил Вася, развернулся и побежал от Ленки.
— Да подожди же!
— Ненавижу ее! — сорвался Вася. Он снова остановился, стал пятиться и кричать. — Ну чего вы ко мне привязались! Ненавижу ее, ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Лена обняла мальчишку, и тот обмяк, забился в рыданиях у нее на груди. Ленка молчала, давая ему возможность выплакаться. Понадобилось довольно много времени, чтобы он пришел в себя.
— Я… я… простите… — смог он сказать минут через двадцать. — Я не знаю, что на меня нашло.
— Не переживай. Я не сержусь на тебя.
— Просто я вчера… А потом… и тут вы… — Васе никак не удавалось восстановить дыхание и закончить мысль.
— Слушай, я знаю, что шокирую людей, когда говорю им, что вижу и слышу их умерших родственников. А тут тем более речь о маме. — Ленка погладила его по голове, как пятилетнего малыша.
— Видите и слышите? Правда?
— Правда. Хотя твою маму не вижу. Только слышу. И она просила меня…
— Нет. Не надо. Я не хочу ничего от нее. Даже сейчас. Не надо. Не хочу. — Вася отстранился, выпрямился, надвинул на лоб шапку.
— Да что случилось? Ты можешь мне объяснить? Я, может быть, тоже не хочу гоняться за тобой по улице. Мне на работу надо. А меня то призраки атакуют так, что в ушах звенит, то подростки по всей деревне от меня бегают. Думаешь, мне заняться нечем? Думаешь, меня ваши семейные разборки интересуют? — Ленка разозлилась. Она действительно чувствовала себя отвратительно во всей этой ситуации и сама была готова уйти.
— Ладно, — примирительно сказал парень. — Я вам расскажу. А вы ее попросите больше не появляться? Договор?
— Я попробую.
Маму Васи звали Ольгой. Чуть больше чем полгода назад, прошлой весной, Вася вернулся домой из школы раньше обычного — отменили дополнительные занятия, которые он посещал по четвергам. К своему удивлению, парень обнаружил, что входная дверь дома заперта, хотя окно в дальней комнате открыто, и это значит, что мама дома.
Он постучал, но никто не ответил. Позвонил маме на мобильный и тут услышал, что он трезвонит где-то у окна.
Первый этаж их дома высокий, посмотреть, что там происходит, не было никакой возможности, поэтому парень просто подошел ближе и услышал страшные хрипы, которые показались ему предсмертными.
Не медля ни секунды, он позвонил в службу 112 и сообщил, что его мама умирает, дом заперт и он не может попасть внутрь. Помощь приехала быстро. Спасатели вскрыли дверь, ворвались в дом и вместе с Васей обнаружили обнаженную Ольгу Кузнецову в объятиях любовника.
В этот день Вася возненавидел сразу всех: мать, спасателей, ставших свидетелями позора, отца — за то, что того не было дома. Но больше всего себя — за глупость, неопытность и то, что пообещал матери ничего никому не рассказывать.
Следующие два месяца почти полностью стерлись из Васиной памяти. Он не помнил, как и чем жил, что задали на дом, когда экзамены, что надо взять с собой на дополнительные занятия. Каждый день, идя домой, он превращался в слух, пытаясь понять, что происходит, кто сейчас дома, не ссорятся ли родители, не раздаются ли снова хрипы из окна спальни. Весь его мир сосредоточился на звуках, которые издавал дом и его обитатели. Больше Вася не мог ни о чем думать.
Мать же вела себя безукоризненно. И Васька ловил себя на том, что невольно сжимает кулаки, как перед дракой, когда видит ее.
Как-то раз, когда они были одни дома, Ольга шепнула сыну:
— У меня никого нет, кроме отца. Я прогнала того мужчину.
От ее слов Васю передернуло, словно кто-то вылил у него перед носом ведро помоев. Он не мог смотреть на мать, не мог разговаривать с ней, не мог ей верить.
И очень скоро его кошмар повторился. На этот раз он пришел домой не раньше, а, наоборот, позже обычного. Долго бродил по улицам деревни, не находя в себе силы вернуться домой. А когда все-таки оказался на пороге, услышал из окна знакомые хрипы.
Кровь внутри вскипела от злости и негодования, первой мыслью было взять в сарае топор и… Но потом Вася посмотрел на часы. Отец придет с работы минут через пятнадцать. Он наверняка их застанет. Вот и хорошо.
Вася развернулся и неспешной походкой отправился в сторону реки. Он решил, что вернется к ночи, когда все уже будет решено.
Вадим Кузнецов действительно пришел домой через пятнадцать минут. Только скандала никакого не было. Потому что, открыв дверь, он застал в своем доме жуткую картину. Над телом его мертвой жены сидел пьяный вдрызг любовник.