– Они с Маруськой ушли куда-то. Я видел. Егорка этот – мой сосед.
– Тогда давай по деревне покатаемся.
Володя завел двигатель и неспешно направил машину по улице, которая никогда не знала асфальтового покрытия. Ленка открыла окно со своей стороны и внимательно вглядывалась в фигуры людей.
Улицы и дома медленно окрашивались в синий. Брехали собаки, мычала у кого-то в сарае недоеная корова. Прохожих на улице было мало. Минут за пятнадцать они не торопясь объехали всю деревню.
Понимая, что Ленка так и не нашла того, кого искала, Володя свернул на последнюю улицу. Она огибала Клюквино по дуге и уходила в поля. А там, дальше, за проклятым холмом, на котором стояла недостроенная полтора века назад церковь, дорога упиралась в асфальтированный выезд на трассу.
Именно по этой улице шли Ленка и Володя, когда увидели Марусю, танцующую в березняке с мертвой сестрой Наташей. Сердце у Лены застучало быстрее. Она чувствовала: здесь все и должно открыться.
– Тормози. Пойдем пешком пройдемся.
Лена вышла из машины и направилась к роще. Дорога чуть вильнула, и вдалеке показались фигуры двух людей – тонкой, хрупкой девушки в красивом летнем сарафане и высокого, плечистого парня в джинсах и рубашке.
Жених и невеста шли, держась за руки, и о чем-то тихонько переговаривались. Ленка обернулась, убедилась, что Володя идет за ней следом, и окликнула Марусю. Парочка остановилась, и вскоре Лена с Володей их догнали.
– Не ходи за него замуж, – без предисловий начала Ленка и кивнула на Егора.
– Это с какой такой стати? – сразу подбоченилась Маруська.
Ленка поджала губы, потом выдохнула и решилась:
– Слышала небось, что я… ну, не совсем нормальная?
– Слышала? Да вся деревня в курсе, что тебя подглючивает! – усмехнулась Маруся. Теперь она не была приветлива и вежлива с Ленкой. Впрочем, Ленка после своего заявления и не ждала, что Маруся отреагирует по-другому.
– Не подглючивает меня. Я мертвых вижу. И сестру твою тоже.
Глаза у Маруси расширились, по рукам прошла мелкая дрожь.
– Я знаю: ходит она к тебе, водит по полям, по лесам – через сон. Не дает жить спокойно. Не лунатишь ты, как мать твоя считает, а с сестрой встречаешься. И ты знаешь, что я не вру. Ты ее чувствуешь.
Маруська бросила виноватый взгляд на Егора. Меньше всего ей хотелось выглядеть в его глазах сумасшедшей.
– Бред! Ложь! – коротко отрезала она. – Понятия не имею, что за чушь ты несешь.
– Хорошо. Мне Наташка сказала, чтобы ты в огороде под яблоней посмотрела. Знаешь, о чем говорю?
Маруся вздрогнула. Она задумалась буквально на секунду, а затем у нее на глазах выступили слезы. Она отпустила руку жениха и побежала к дому. Егорка, ничего не понимая, бросился за ней. Лена и Володя тоже не отставали.
Маруся влетела в калитку и бросилась в огород. У них было шесть соток, засаженных картошкой, еще сотки две с огурцами, кабачками, помидорами и всякой зеленушкой, а в самом конце участка росло три фруктовых дерева – груша, слива и яблоня с изогнутым стволом. Маруся бросилась перед ней на колени и руками начала разгребать сухую землю.
Егор молча смотрел, как его невеста сдирает пальцы в кровь, пытаясь откопать что-то под старым деревом. Володя заприметил рядом у сарая инвентарь, сходил, достал какую-то маленькую лопатку или совок, подал его Марусе. Та продолжила копать и… через пару минут достала из земли маленькую жестяную коробочку из-под конфет, перетянутую цветными резинками, видимо, чтобы внутрь не попали земля и влага.
Дрожащими руками Маруся открыла свою находку и достала тетрадку, разрисованную сердечками и ромашками.
– Это дневник! Дневник Наташи! Я знала, что она его ведет. Она говорила, что все-все туда записывает. Все самые сокровенные мысли. Я после ее смерти так искала его, так искала! Весь дом перерыла, чердак, сарай. Найти не могла. А он вот, под яблоней был… – Маруся, плача, листала странички, на которых были вклеены чьи-то фотографии, какие-то газетные заметки. И в следующий момент увидела нарисованный рукой сестры портрет Егора.
Он был не очень детальный, но легко узнавался. В том числе благодаря тому, что на плече у парня Наташа нарисовала татуировку – щит, меч и ухмыляющийся череп. Такой символ часто набивали себе ребята, отслужившие в пограничных войсках.
Маруся сдернула с плеча Егора расстегнутую рубашку. Посмотрела на его руку, провела пальцами по коже, будто сверяя – точно ли передал рисунок сестры его тату или неточно.
– Наташка? И ты?.. – В Марусину голову закрались первые сомнения.
Егор сделал шаг назад. Он не ожидал, не подозревал, что Наташа делала какие-то записи и что в этих записях есть что-то о нем.
– Марусь, я… Давай завтра поговорим. – Он попятился к калитке.
Но Володя схватил его под локоть.
– Подождите, молодой человек! Куда вам спешить? Давайте сегодня все узнаем.
Маруся быстро пробежалась глазами по мелким буквам в дневнике сестры. Дыхание у нее начало перехватывать, слезы покатились быстрее.
– Наташа пишет, что вы встречались. Встречались! Ты был с моей сестрой? И ничего мне не сказал!
– Марусь, ну зачем бередить прошлое? Не встречались мы с ней! Разок за руки подержались. Было и было. Теперь же я с тобой.
– Тут написано, что она тем вечером собиралась с тобой на речку! Тем самым вечером! Когда она утонула!
Егор дернулся. Силы в нем было много, и ему удалось вырваться из Володиной хватки, он попытался сбежать, но следователь настиг его в два прыжка и повалил на землю.
– Так… Пора вызывать коллег. Лежи смирно! Это в твоих же интересах. – Володя завел парню руки за спину, навалился своим весом сверху, чтобы Егор не мог встать, потянулся в карман за телефоном.
А Егора словно прорвало. Будто целый год с момента гибели Наташи копились в нем злоба и страх, а теперь вырвались наружу.
– Я не убивал ее! Не убивал! Ничего мне не пришьешь! Урод! Пусти! – кричал он, глядя в глаза Марусе.
– А что? Что ты с ней сделал, почему она потом в реке утонула? – спросила Маруся, встав на колени и наклонившись к самому его лицу.
– Ничего! Ничего я ей не сделал! Что вы меня тут разводите! Ничего я не сделал! Она сама мне отдалась! Сама!
– Ты изнасиловал ее? – дошло до Маруси. – Изнасиловал мою сестру?
– Она дышала! Дышала! – не слышал ее слов Егор. – Я не убивал! Я только бросил… рядом, рядом с водой! Не в воду! – И Егор расплакался, словно превратился в маленького провинившегося мальчика, которого должны выпороть за мелкий проступок.
– Не уходи, Маруська! Не в воду… Она дышала, клянусь тебе!
Но Маруся перешагнула через человека, которого еще пять минут назад считала своим будущим мужем, и ушла в дом.
– Ты с ним разберешься? – спросила Ленка у Володи, не глядя на Егора.
– Да, сейчас ребята мои подъедут, заберем его к нам в отделение на серьезный разговор.
– Хорошо.
Ленка вошла в избу вслед за Марусей и увидела, что та плачет на груди у матери.
– Ты правда ее видишь? – спросила Маруся Ленку, когда заметила ее присутствие.
Было понятно, что речь идет о мертвой Наташе.
– Правда, – ответила Ленка.
– Она здесь?
– Она рядом с тобой. Гладит тебя по волосам.
Маруська положила свою руку поверх призрачной руки сестры и закрыла глаза. Мать девочек, тетя Шура, тоже тихо плакала, ее сердце чувствовало рядом погибшее дитя.
– Скажи Наташе, что я люблю ее. И никогда не забуду… – попросила Маруся Ленку. – А еще… скажи ей спасибо. Пусть уходит. Она позаботилась обо мне. Дальше я справлюсь, обещаю. Я повзрослею, вычеркну из своей жизни этого гада и буду жить счастливо.
Ленка кивнула. Наташа и так слышала слова Маруси.
Мать обняла живую дочь. А мертвая Наташа обняла их обеих. Затем ее облик стал тоньше и прозрачнее. На женщин дыхнуло свежим ароматом летнего поля, и призрак покойной сестры исчез. Навсегда.
– Она знает, что ты справишься. Она ушла на небо, – сказала Лена Маруське.
История 7. Мальчик у дороги
Ленке нравилось работать на заправке. Светлый торговый зал с панорамными окнами, аромат свежей выпечки, которую они продавали, запах кофе. Нравилось разглядывать лица незнакомых людей, слышать ничего не значащие разговоры, комплименты. Она любила фантазировать, кто из водителей откуда едет и к чему стремится.
От заправки до Клюквина километров пять, а до ближайшей деревни на трассе – около восьми. Это не так уж и далеко, тем не менее местные жители редко здесь появлялись. Но только не мальчишки от семи до пятнадцати лет. Этих тянуло сюда так, будто Ленка ежедневно раздавала им леденцы. Можно было бесконечно наблюдать, как проносятся по трассе дорогие иномарки, словно взрослые перекидываться умными фразами про карбюратор или свистящие тормоза, а иногда и денег подзаработать, помыв окна машин. Ну а потом и купить на них что-нибудь вкусненькое, пока мамка не видит.
Так что Ленка совсем не удивилась, когда заприметила у бензоколонок еще одного восьмилетнего паренька.
Он приходил обычно на закате, о чем-то разговаривал с шоферами и уходил. В зале не показывался, ничего не клянчил, Ленка не придала никакого значения его появлению. Разве что удивилась, что одет мальчишка очень неопрятно и носит одну и ту же выцветшую зеленую майку с динозавриком.
Как-то раз она вышла на работу после выходного, и Тамарка, которую она меняла по вечерам, рассказала ей странную историю. Якобы один водитель уже расплатился и собирался уезжать, а потом вернулся к кассам, купил бутылку воды и попросил Тому передать ее мальчику в зеленой майке.
– Я его спрашиваю: «Какому мальчику?» Он отвечает: «У вас тут на заправке был, спрашивал, где его мама, и просил попить». Мужик его прогнал сначала. А потом, видно, совестно стало, вот и решил воды ему передать. Только мальчика-то и нет. И не было. Я ради интереса по камерам проверила. За все время, что мужик этот у нас на заправке провел, никакой мальчишка к нему не подходил. Хотя в какой-то момент мужик как будто с кем-то разговаривал, только рядом – никого. И я вот думаю: больной он, что ли? Или, может, переутомился в дороге? Даже разволновалась, как он в таком состоянии машину вести будет.